Бироновщина

Первою страстью Бирона, какъ уже знаютъ читатели, были лошади. Состоя самъ во глав? конюшеннаго в?домства, онъ не жал?лъ никакихъ средствъ казны для своего в?домства, въ которомъ, кром? всевозможныхъ штатныхъ должностей, начиная отъ оберъ-шталмейстера и кончая рейтъ-пажами, однихъ мастеровъ и нижнихъ служителей числилось 293 челов?ка. Дворецъ умершаго въ 1736 году кабинетъ-министра Ягужинскаго (на Фонтанк?, на противъ Л?тняго сада) былъ отведенъ подъ манежъ для верховой ?зды; причемъ перестройка его, возложенная на знаменитаго архитектора Растрелли, обошлась немного-немало, въ 100 тысячъ рублей, – для того времени сумма огромная. Къ манежу прилегали обширныя каменныя конюшни, обставленныя такими удобствами и съ такою роскошью, что сложилась даже поговорка:

"Съ лошадьми герцогъ обходится, какъ съ людьми, а съ людьми, какъ съ лошадьми".

Лошади для этихъ конюшенъ выписывались изъ Голштинiи, изъ Англiи и даже изъ Аравiи, и всякое такое обогащенiе конюшенъ составляло при Двор? въ н?которомъ род? событiе. Сама в?дь императрица была большая любительница лошадинаго спорта и почасту за?зжала въ манежъ, гд? для нея были устроены еще особые покои, чтобы ей можно было тамъ принимать съ докладами министровъ, а то и иностранныхъ пословъ.

Въ теченiе л?та 1739 года, особенно знойнаго, Анна Іоанновна, страдая постоянно приливами къ голов?, значительно р?же уже заглядывала въ манежъ. Съ сентябрьскими заморозками ей н?сколько полегчало, и когда тутъ баронъ принесъ ей прiятную в?сть, что съ Дона пригнана ц?лая партiя молодыхъ казачьихъ скакуновъ, государыня не только сама собралась въ манежъ, но пригласила туда, отъ имени герцога, также принцессу и цесаревну. Это былъ, такъ-сказать, мостъ къ окончательному умиротворенiю ихъ общаго врага, и об?: Анна Леопольдовна и Елисавета Петровна, р?шились прибыть въ манежъ съ полною свитой. Такъ-то, въ свит? принцессы, попала туда и Лилли, а въ свит? цесаревны – младшiй Шуваловъ въ сопровожденiи своего юнаго слуги, Самсонова.

Отъ Зимняго дворца (куда Высочайшiй Дворъ перебрался уже на зимнiй сезонъ) тронулся длинный по?здъ каретъ къ бироновскому манежу. Три дня уже моросилъ, не переставая, осеннiй дождь, и передъ входомъ въ манежъ образовалась ц?лая лужа. ?хавшей во глав? по?зда царской карет? пришлось остановиться посреди этой лужи. Когда тутъ спрыгнувшiй съ запятокъ гайдукъ распахнулъ дверцы кареты и спустилъ подножку, – Анна Іоанновна, при вид? лужи, замедлилась опереться на руку подб?жавшаго изъ-подъ нав?са генералъ-полицеймейстера Салтыкова. Тогда Салтыковъ, не задумываясь, сорвалъ съ своихъ плечъ епанчу и накрылъ лужу. Благосклонная улыбка была ему наградой. Налегшись теперь вс?мъ своимъ грузнымъ т?ломъ на руку догадливаго начальника полицiи, государыня, по епанч?, какъ по ковру, просл?довала въ манежъ, y входа въ который была встр?чена самимъ герцогомъ Бирономъ.

Лилли, сид?вшая вм?ст? съ Юлiаной въ одной изъ ближайшихъ каретъ, была свид?тельницей этой сцены. Но когда и до нихъ дошла очередь выходить изъ своей кареты, генералъ-полицеймейстерская епанча была уже убрана. Высаживалъ ту и другую изъ кареты, правда, придворный лакей; но шаги Юлiаны ст?снялъ очень некстати пышный шлейфъ, такъ что она поневол? должна была ступить носкомъ въ воду. Лилли же, y которой не было шлейфа, перепорхнула подъ нав?съ, ни чуть не замочивъ ногъ.

– Что значитъ ум?ть скакать безъ с?дла! – не безъ колкости зам?тила ей Юлiана.

Манежъ д?лалъ честь его строителю или, в?рн?е, "приспособителю", Растрелли: несмотря на его обширность, въ немъ было много св?та отъ высокихъ, восьмиугольныхъ оконъ по об?имъ продольнымъ ст?намъ; а громадныя печи изъ заграничныхъ цв?тныхъ кафлей по четыремъ угламъ поддерживали комнатную температуру даже въ холодное время года. Въ глубин? были устроены амфитеатрально сид?нiя для зрителей; а по середин? амфитеатра, подъ пунцовымъ балдахиномъ съ золотой бахромой, возвышались тронообразныя кресла.

О нам?ренiи императрицы прибыть въ манежъ, очевидно, дошло и до св?д?нiя вс?хъ трехъ кабинетъ-министровъ: не желая упустить удобнаго случая для доклада неотложныхъ д?лъ, были налицо съ портфелями подъ мышкой не только Волынскiй и князь Черкасскiй, но и графъ Остерманъ, который изъ-за застар?лой мучительной подагры почти никогда не покидалъ дома. На глубокiй поклонъ трiумвировъ государыня отв?тила только мимоходомъ наклоненiемъ головы и зат?мъ не обращала на нихъ уже никакого вниманiя.

Все вниманiе свое, точно такъ же, какъ и другiе, прибывшiе вм?ст? съ нею и разм?стившiеся на амфитеатр?, она отдала небольшой кавалькад? донцовъ, вы?хавшей изъ конюшенъ. Въ знакъ прив?та цариц?, приподнявъ на голов? шапки и опустивъ долу острiя пикъ, т? объ?хали сначала шагомъ, но съ независимо-молодцоватымъ видомъ, весь манежъ; зат?мъ пустили своихъ поджарыхъ, но статныхъ коней рысью, посл? того галопомъ и, наконецъ, во весь опоръ.

Императрица сид?ла неподвижно въ своихъ креслахъ, и никто изъ окружающихъ не осм?ливался еще проявлять свое одобренiе.

Но вотъ манежные конюхи установили на арен? н?сколько искусственныхъ загражденiй изъ древесныхъ в?твей вышиною въ два аршина, и лихiе на?здники съ пиками наперев?съ и съ зычнымъ гикомъ принялись одинъ за другимъ брать эти загражденiя. Тутъ пробудились на?здническiе инстинкты и въ самой государын?: она ударила ладонь о ладонь, и въ тотъ же мигъ, какъ по команд?, все кругомъ также захлопало.

Пока убирались барьеры, казаки дали своимъ взмыленнымъ конямъ перевести духъ передъ дальн?йшимъ ристаньемъ. Вдругъ переднiй казакъ пронзительно свистнулъ, – и скакунъ его взялъ съ м?ста въ карьеръ, а за нимъ и другiе. Началась джигитовка: подхватыванiе съ земли на-лету брошенной шапки, моментальное соскакиванье наземь и вскакиванье опять въ с?дло, всевозможныя эволюцiи въ воздух? пикой, и т. д. Нечего говорить, что присутствующiе любители скаковыхъ зр?лищъ пришли уже въ полный восторгъ, и хлопкамъ, ликованьямъ не было конца. Казаки же, про?зжая опять шагомъ мимо амфитеатра, съ поб?доноснымъ видомъ откланивались съ высоты своихъ с?делъ.

– И все? – отнеслась императрица по-н?мецки къ герцогу.

– Есть еще одинъ жеребенокъ, – отв?чалъ тотъ. – Войско донское желало бы им?ть счастье принести его въ даръ вашему величеству…

– Значитъ, онъ об?щаетъ сд?латься украшенiемъ нашихъ конюшенъ?

– Первымъ алмазомъ, государыня.

– Посмотримъ этотъ алмазъ.

По знаку Бирона, старикъ-казакъ вывелъ подъ уздцы жеребенка-двул?тка караковой масти. Опираясь на руку герцогини Биронъ, Анна Іоанновна спустилась внизъ на арену. За государыней поднялись съ м?стъ и другiе, въ томъ числ? также Анна Леопольдовна съ Юлiаной и Лилли.

Да, то не былъ обыкновенный жеребенокъ, а прелестн?йшая, одушевленная картинка! Подъ лоснящеюся, какъ атласъ, темно-гн?дою шерстью играла, казалось, каждая жилка. Ни секунды не зная покоя, лошадка переминалась все время на вс?хъ четырехъ ножкахъ, точно выточенныхъ генiальнымъ токаремъ, и каждымъ такимъ движенiемъ выказывала гармоничный на диво складъ всего т?ла. Но изящн?е всего была все-таки головка, на которую была накинута легкая, какъ бы игрушечная уздечка изъ красныхъ ремешковъ, богато выложенныхъ серебромъ. Задорно вскидывая эту чудную головку, жеребенокъ прялъ ушами и поводилъ кругомъ своими большими, умными глазами, словно говоря:

– Любуйтесь, господа, любуйтесь! Такой красоты никто изъ васъ в?дь еще не видывалъ, да никогда бол?е и не увидитъ.

– Хорошъ, милый, безм?рно хорошъ! – похвалила его государыня. – Уздечка хороша, а самъ того еще краше.

– Уздечка наборная, лошадка задорная, – отозвался съ самодовольствомъ польщенный старикъ-казакъ. – Ни удилъ, ни с?дла она еще не в?даетъ.

– Такъ на нее разв? еще не садились?

– Пытались наши молодцы, матушка-государыня, пытались, да не дается: всякаго досел? сбрасывала.

– Что бы теб?, Лилли, попытаться? – насм?шливо зам?тила по-н?мецки Юлiана.

Слова эти достигли до слуха Анны Іоанновны и напомнили ей первый разговоръ съ Лилли.

– А и вправду не хочешь ли покататься? – сказала она шутя. – Теб? в?дь и с?дла не нужно.

– Подсадите-ка барышню! – указалъ Биронъ стоявшимъ тутъ же рейткнехтамъ на Лилли, выхватывая изъ рукъ одного изъ нихъ плетку. – Ну, что же?

Ослушаться герцога значило подпасть подъ его гн?въ и немилость. Не пришла Лилли еще въ себя, какъ была поднята дюжими руками на воздухъ, и усажена на спину жеребенка; а Биронъ со всего маху хлестнулъ его плеткой. Лошадка отчаяннымъ прыжкомъ рванулась впередъ такъ внезапно, что старикъ-казакъ выпустилъ изъ рукъ поводья. Лилли усп?ла только ухватиться за гриву лошадки и мчалась уже по манежу. Но, сидя бочкомъ безъ опоры для ногъ, она при крутомъ поворот? не могла уже удержаться на спин? лошадки и чувствовала, какъ соскользаетъ. Еще мигъ – и она повиснетъ на грив?.

Жестокая шутка злопамятнаго курляндца грозила окончиться катастрофой. Вс? присутствующiе съ замиранiемъ сердца сл?дили за б?шеной скачкой; самъ Биронъ уже не улыбался, а кусалъ губы. а съ Анной Леопольдовной сд?лалосъ дурно. У н?сколькихъ придворныхъ дамъ нашлись тотчасъ, конечно склянки съ нашатырнымъ спиртомъ, а н?сколько придворныхъ кавалеровъ бросилось вонъ со вс?хъ ногъ за стаканомъ воды. Оказать какую-нибудь помощь погибающей на?здниц? никто изъ нихъ и не думалъ.

Но помощь все-таки подосп?ла: изъ группы столпившагося y входа служительскаго персонала отд?лился молоденькiй лакей и подб?жалъ какъ разъ во-время, чтобы подхватить падающую на?здницу. Только стоя уже твердо на ногахъ. Лилли взглянула на своего избавителя.

– Это ты, голубчикъ, Гриша? Безъ тебя бы мн? конецъ…

– Долгъ платежомъ красенъ, Лизавета Романовна. Проводить васъ до вашего м?ста, или вы дойдете уже одн??

– Дойду, дойду…

Пока онъ неотступно гляд?лъ ей всл?дъ, какъ она перебиралась черезъ манежъ къ амфитеатру, неукротимый Буцефалъ, об?жавъ кругомъ манежа, мчался опять мимо. Къ немалому, должно-быть, удивленiю лошадки, на спин? y нея очутился тутъ опять кто-то. Но этотъ на?здникъ сид?лъ уже не по-дамски, а по-мужски и кр?пко сжималъ бока ея шенкелями, какъ въ тискахъ. Она взвилась на дыбы, забрыкалась передними и задними ногами.

Вдругъ ее ошеломилъ ударъ кулакомъ по лбу, и въ глазахъ y нея потемн?ло: они были накрыты шейнымъ платкомъ на?здника. Такой небывалый еще способъ укрощенiя такъ поразилъ лошадку, что она мигомъ присмир?ла и, дрожа вс?ми фибрами т?ла, остановилась, какъ вкопанная. Всадникъ, попрежнему держа ее въ шенкеляхъ, потрепалъ ее ласково по ше?, по крупу. Когда она н?сколько поостыла, онъ снялъ платокъ съ ея глазъ и тронулъ поводья. Послушная, какъ овца, она затрусила впередъ мелкой рысцой. До?хавъ такъ до амфитеатра, Самсоновъ съ с?дла склонился передъ государыней, а зат?мъ соскочилъ наземь и передалъ поводья старику-казаку.

Первый къ Самсонову подошелъ Петръ Ивановичъ Шуваловъ, чтобы выразить ему свое удовольствiе. За нимъ подошли и другiе, въ томъ числ? самъ герцогъ.

– Это вашъ челов?къ, г-нъ Шуваловъ? – спросилъ онъ. (Грамматическiя неправильности въ его русской р?чи, какъ и прежде, не считаемъ нужнымъ повторять въ нашемъ разсказ?.)

На утвердительный отв?тъ Биронъ справился дал?е, не тотъ ли самый это негодивецъ, что самовольно явился на придворный маскарадъ въ костюм? рыцаря.

– Тотъ самый, ваша св?тлость; но молодо-зелено…

Герцогъ погрозилъ Самсонову пальцемъ.

– Еi di verflucнеer Kerl! Вотъ что, г-нъ Шуваловъ. Онъ мн? нуженъ для манежа. Отдайте мн? его.

– Простите, герцогъ, но онъ и мн? самому нуженъ.

– Какъ камердинеръ? Такъ я пришлю вамъ другого.

– Еще разъ прошу не взыскать: я къ нему такъ привыкъ, что ни на кого его не пром?няю.

– Schockschwerenot! Да в?дь y васъ онъ весь в?къ свой не пойдетъ дальше камердинера, а y меня онъ сд?лаетъ карьеру, дослужится до берейтора…

– Ну, что, Григорiй? – обратился Петръ Ивановичъ къ Самсонову. – Что ты самъ на это скажешь?

– Кланяюсь земно его св?тлости за великую честь, – отв?чалъ Самсоновъ съ низкимъ поклономъ. – Но отъ добра добра не ищутъ…

– Извольте слышать, ваша св?тлость, – подхватилъ Шуваловъ. – Мы съ нимъ, такъ сказать, энсепарабли…