Потусторонняя одиссея

Очевидно, эти мольбы чудовище не убедили, так как Оно, воздев кверху руку с мирным в обычной жизни орудием, со свистом опустило ее вниз, рассекая одновременно незадачливого посыльного от самой макушки и до паховой области, разделив тело на две равные половинки. Дальше пошла обычная процедура отделения головы от мозгов, не явившая из себя ничего нового, предоставив странному Типу возможность искромсать ржавым серпом обе верхние половинки разделенного черепа.

– Чего это Сладкий больно быстро вернулся? – удивился Костылин, услышав скрип открывающейся калитки.

– Действительно, – согласился с его предположением заправский «сиделец», – до точки около километра, а принимая во внимание не спешную походку выбранного нами гонца, он вряд ли успеет обернуться за такое короткое время, – и тут же грозно посмотрев на Виталия, грубым голосом гаркнул, – чего расселся Костыль? Иди посмотри, кто там приперся! Может быть, это «менты»!

Скривив лицо в недовольную мину и невольно поежившись от неприятного ощущения, начинавшего захватывать душу и этого несмелого человека, кучерявый мужчина нехотя поплелся выполнять данное ему указание.

– Нам на всякий случай надо быть готовыми отсюда «линять», – высказал Седой вполне разумную мысль, недоверчиво озираясь по сторонам, – что-то мне все это как-то не нравится.

Тут он встал со своего места (они предпочли разместиться не в помещениях кухни, где было более грязно, а в спальной комнате, предназначенной для гостей, где было все же почище) и отправился в подсобное помещение, где находилась полуразрушенная русская печь.

– У него имеется там путь для отхода, – разъяснил преступник свой не совсем объяснимый поступок, – он, конечно, не очень уж эффективный и, в случае окружения, становится «беспантовым», но если же нас будут «брать» только спереди, то у нас появиться отличная возможность уйти восвояси.

Кентюрин, который уже небезосновательно догадался о том, кому именно в столь поздний час пришла в голову мысль посетить этот грязный рассадник преступности, уже хотел выбивать оконную раму и прыгать в образовавшийся от удара проем, вмиг ухватился за мысль о нестандартном уходе из этого дома. На дальнейшие размышления времени у него совсем не осталось, так как снаружи послышался наполненный сверхъестественным ужасом крик, очень похожий на голос Костылина и сопровождаемый ударом о деревянный каркас этого дома.

Возвращаясь к Виталию, следует рассказать, что, едва спустившись с крыльца, он тотчас увидел, как хлопает внушительная калитка, колыхавшаяся порывами сильного ветра. Еще минуту назад на улице все было тихо, и вот теперь словно из неоткуда налетел ураган, заслонив небо черными тучами. «Эк, идиот, – вспомнил он Сладкого, справедливо полагая, что это именно он забыл закрыть за собой массивную дверь, отделяющую улицу от приусадебного участка этой деревенской избы, – оставил незапертой… И зачем ему только эта веревочка?» Костыль не спеша подходил к ограждению, намеренно собираясь исправить оставленную хозяином дома, как он для себя полагал, непреднамеренную оплошность. Он уже приставил калитку в проем и совсем собирался заложить накладку на свое обычное место, как дверь с непревзойденной силой распахнулась назад, отбросив Костылина назад, вплоть до крыльца. Именно сейчас он издал тот оглушительный крик, улицезрев перед собой чудовищное явление, изображенное, должно быть, даже и призраком, свободно парящим по воздуху, одетым в странный плащ и широкополую шляпу. Кроме неожиданности, его ужас подогревался еще и тем, что природа словно разверзла свои самые черные недра и стремилась поглотить туда и этот дом, и всю прилегающую округу.

Седов, не ожидавший более дополнительных приглашений, запрыгнул на печную лежанку и с нее протянул руки к небольшому люку, вмонтированному в потолок этого отопительного приделка, и, резко его подтолкнув, освободил небольшой проем, способный пропустить в себя только одного, и притом нетолстого, человека. Именно таковым и являлся этот мужчина, и он поспешил воспользоваться предоставленной ему для побега возможностью.

– А ну постой! – крикнул ему вдогонку Кентюрин, одновременно поднимаясь на печные полати. – Ты это куда? Меня подожди.

Он проделал все те же движения и оказался на заваленном всяким хламом небольшом чердаке, где уже находился его провожатый. На тот момент он был очень увлечен открытием слухового окна, освобождая себе выход наружу. В тот же самый момент заржавленный серп, брошенный заправским движением, вонзался в правый глаз упавшего Костыля, насквозь пронзая его черепную коробку. Таинственный Незнакомец неспешно к нему приблизился, тупым основанием разодрал основание черепа, одновременно вырывая наружу ставшее таким опасным сельскохозяйственное орудие. Затем нанося удар за ударом, словно по перезревшей безмозглой тыкве, Существо методично кромсало эту хранившую мозг телесную оболочку, заливая всю близлежащую площадь бившей напором кровавой жидкостью, вперемежку с серым веществом и мелко-разрубленными костями, в том числе обильно обагряя крыльцо. Монстр продолжал свои действия, пока от головы не осталась одна лишь торчащая кверху кость позвоночника. Его необычный костюм также обильно окрасился кроваво мозговыми останками, придав его и без того жуткой фигуре еще более ужасное выражение.

Избавив очередного «опустившегося» на социальное дно человека от ставшего ненужным ему серого вещества (так, наверное, мыслило это чудовище), Существо медленно стало перемещаться внутрь этого снаружи добротного дома. В тот же самый момент с другой его стороны через образовавшийся лаз, один за другим, вылезали на дворовую крышу устоявшиеся «по жизни» преступники. Простучав по шиферному покрытию обутыми в тяжелую обувь ногами, они приблизились к самому краю дворовой постройки, возвышавшейся в этом месте над землей на расстояние чуть более метра, и безбоязненно спрыгнули вниз, не повредив ни одного телесного члена. Одинокий Странник явно не ожидал такого подвоха и, скорее всего, был озадачен такой небывалой подлостью стремившегося любыми путями избежать мучительной участи и отчаянно желавшего обязательно остаться в живых человека, что выразилось в оглушительном крике, будто весенний гром разорвавшим ночной воздух и выбившим все, до единого, стекла в этой преступной ночлежке.

Напарники-поневоле, тем временем подгоняемые стремительным ветром и, кроме того, оглушительным ором неведомого чудовища, что есть силы неслись к ткацкому предприятию, располагавшемуся недалеко от этого дома.

– Надо запутать следы! – сквозь ураганный грохот крикнул Кентюрин, показывая рукой в сторону предприятия. – Там много людей, и Оно не сможет сразу нас обнаружить! Продержимся до рассвета – считай, что еще одну жуткую ночь пережили!

– Еще?! – не без оснований выразил свое удивление постоянный «сиделец», несмотря на быстрый бег, одарив собеседника недоверчивым взглядом – Что это значит?!

– Долго рассказывать, – попытался Кент быть в этом случае как можно более кратким, – поясню лишь одно – ты теперь в его черном списке, и если сможешь выжить сейчас, то готовься, что рано или поздно он тебя все равно отыщет, где бы ты не скрывался…

– Получается: ты притащил сюда эту мерзость? – пусть и не обладая достаточным разумом, но вполне логично рассудил закоренелый преступник.

– Думай как хочешь, – пробурчал на это Максим, не желая вдаваться в другие подробности и задыхаясь от быстрого бега.

Кроме жуткого нежелания спорить, в этот момент они приблизились к ограждению, раскинувшемуся вдоль всей территории этой маленькой фабрики, и надо было думать, как побыстрее оказаться с той стороны. Железобетонное по конструкции, оно было высотой более двух с половиной метров и перемахнуть его одним махом не было никакой вероятности, но, очевидно, это обстоятельство не сильно обеспокоило седовласого Александра, не раз уже проникавшего за эту неприступную вроде бы как ограду. Уткнувшись в забор, он пробежал вдоль него около двадцати пяти метров, пока не углубился в кустистые заросли, где еще через восемь метров находилась небольшая кирпичная будка, граничившая с оградой и выступавшая на пять метров за усадебные границы этого предприятия. Как оказалось, в самом темном углу, практически у самой земли, располагалось небольшое отверстие, пробитое в кладке, вероятнее всего предназначенное специально для того, чтобы обеспечить не ограниченный и свободный проход местным воришкам. Предположительно, руководство организации про этот лаз было еще не в курсе, так как он продолжал успешно функционировать, либо же здесь преследовались другие, более далекие, цели: пусть уж лучше крадут понемногу, чем станут вывозить на машинах. Невзирая на свой значительный возраст, Седой ловко юркнул в это отверстие, на мгновение даже обескуражив своего более молодого попутчика, не знавшего об этой пресловутой дыре и внезапно потерявшего Александра из виду. Чуть не столкнувшись с прочной кирпичной стеной, Кентюрин было метнулся ее оббегать, но вмиг сообразив, что так быстро его провожатый скрыться просто не мог, вернулся назад и, наклонившись книзу, сразу же обнаружил, как он в этот момент считал, спасительное отверстие. Ловко пронырнув в этот лаз, он оказался в небольшом помещении, используемом ранее под какой-нибудь склад ГСМ или чего-то подобного. Этот вывод можно было сделать по разбросанным по полу пластмассовым крышкам, применяющихся обычно для закрытия жидкостных емкостей, в основном применяемых для транспортировки нефтепродуктов. Двери в этом строении отсутствовали полностью, открывая свободный доступ на территорию ткацкой организации.

Седов к этому времени уже стремительно несся по фабричной усадьбе. Оглянувшись назад, он с презрением заприметил, что сопровождавший его попутчик где-то замешкался и, возможно, даже отстал. Усмехнувшись в душе его неразумности, высмеяв, что тот не смог отыскать такое простое прибежище, бывалый «сиделец» зло улыбнулся и злорадно промолвил: «Ну и «хрен» с тобой, мерзкий «ублюдок». Будешь знать, как по «морде» пинаться». Абсолютно не собираясь помогать своему невольному спутнику, Александр устремился к работавшему в обычном режиме цеху ткацкого производства, чтобы затеряться где-нибудь среди его многочисленных помещений.

Кентюрин вышел из бывшего склада как раз в тот момент, когда спина удирающего попутчика уже приближалась к огромным воротам, ведущим во внутренние помещения этого предприятия. «Давай, давай, – недовольно улыбнулся Максим, заприметив чуть в стороне распределительный пункт функционирующей электроподстанции, – там всех и найдут, а я укроюсь там, куда ни один нормальный человек соваться, уж точно, не будет». Однако, проникнуть за ограждение, кроме своей прочности отличавшимся еще и протянутой поверху, в три слоя, колючей проволокой, было очень проблематично, поэтому бандит решил действовать нагло, сообразно создавшимся обстоятельствам. Он подошел к запертой изнутри двери, ведущей в операционное помещение и, громко постучав, истошным голосом завопил:

– Открывай! Пожар! Ты горишь!

Принимая во внимание постоянный нарастающий гул, царивший на предприятии, его крик был услышан только находящимся на дежурстве электриком, который, не имея других назначений, спокойно посапывал, предаваясь сладостным сновидениям. Разбуженный внезапным известием и, не отдавая себе детальный отчет, мужчина бросился к двери и отомкнул небольшую задвижку, чтобы выскочить наружу и покинуть свое рабочее место. Однако такое его поведение совершенно не входило в планы Кентюрина, и убегающий был остановлен мощным ударом в область огромного носа. Несмотря на такую особенность этого органа, сам дежурный оказался человеком весьма невысоким и полученный им тумак возымел непредвиденное воздействие: кроме многочисленных «искр», посыпавшихся из глаз, и крови, обильно заструившейся из обоих ноздрей, от неожиданности нападения, а в том числе и его сокрушительной силы, мужчина был отброшен назад и угодил головой в ограждение, окружающее высоковольтные электрические шины, где получил еще одну ЗЧМТ (закрытую черепно-мозговую травму). Не давая ему подняться, Максим пошел на сближение и, захватив с установленного по его ходу слесарного верстака небольшую граненную монтировку, с силой ударил незадачливого дежурного, добавив ему еще и пробитую височную кость. «Все равно к утру живых здесь не будет, – здраво рассудил беспощадный бандит, – а убью его я либо чудовище – от этого его прямая судьба не изменится».

Закончив с убийством, несостоявшийся похититель маленькой девочки закинул дверную задвижку и через заднюю дверь выскочил на уличную территорию этой подстанции, где почти вплотную друг к другу размещались металлические опоры, переплетенные между собой многочисленными проводами. Именно туда, старясь двигаться как можно более аккуратно, и протиснулся жестокий преступник, надеясь таким образом затеряться от всевидящего ока безжалостного преследователя, спрятавшись среди сильнейшего электромагнитного излучения. Однако ему предстояло еще одно небывалое испытание: на улице начинал моросить легкий дождь, а по воздуху пролетела первая молния, наполнив округу дополнительными электрическими разрядами.

Таинственный Незнакомец, осознав, что упустил свою основную цель, разразился протяжным умопомрачительным криком и последовал следом за двоими сбежавшими, двигаясь тем же необычным путем, что и оба отчаянных беглеца. Оказавшись наверху, он немного замешкался, зацепившись широким плащом за торчащий из стены старый заржавленный гвоздь. Странно, но это, казалось бы, незначительное обстоятельство задержало чудовище более чем на десять минут, дав удирающим возможность укрыться на территории фабрики. Ужасающий монстр никак не мог понять, что же его держит на месте, не в силах распознать маленького металла, покрытого слоем ржавчины и не дающего двинуться с места. Он дергался постоянными незначительными рывками, пока наконец прочность кожаного плаща не была нарушена, а оторвавшийся небольшой клочок освободил странного Типа из этого не совсем обычного плена. Словно легавая, идущая по следу одинокого зверя, он не спеша плыл сквозь бушующий ураган, в ходе чего не колыхались даже пустующие без рук рукава. Существо приблизилось к едва заметному лазу, однако предпочло преодолеть это препятствие не так, как до него это сделали невольные участники этой погони, а попросту перелетев через стену. Послышался характерный звук, как будто зверь втягивает своим ноздрями прилегающий воздух, после чего одинокий Странник последовал к широким воротам, через которые Седой проник во внутренние помещения этого предприятия и которые к тому моменту все еще оставались открытыми.

На ткацком производстве этого поселения к тому времени находилось около десятка ткачих, трое поммастеров, один слесарь, один мастер и человек пять необходимой обслуги. Общей сложностью внутри присутствовало не менее двадцати человек – и это если не считать спрятавшегося там Седова. Он зарылся среди тюков готовой продукции и теперь лежал без движения, будучи ни живой ни мертвый от охватившего его страха. Около часа ночи в огромном открытом проеме возникла ужасающая фигура безжалостного странного Типа, который на мгновение замер, словно выбирая себе первую цель. По верху проходил металлический швеллер, предназначенный для установки на нем перемещающего подъемного механизма, поэтому двое поммастеров, вышедших в этот тамбур перекурить в стороне от общего цеха, сначала подумали, что это просто чья-то плоская шутка, и кто-то пытается их напугать при помощи передвигающего устройства.

– Эй, – окликнул тот, что казался сильнее и выглядел старше, – хватит уже развлекаться: пришло время работать. Узнаю, кто таким образом отлынивает от обязанностей, передам мастеру, и будешь наказан.

Как оказалась, эта угроза не была очень действенной, и одинокий Странник продолжал сближаться с курильщиками. В этом помещении, небольшом по сравнению с остальными, царил небольшой полумрак, и опять лица Существа не было видно. Несмотря на то что оба мужчины были уверенны в том, что сейчас происходит чей-то незатейливый розыгрыш, их обоих стала невольно колотить нервная дрожь, отчаянно возвещавшая об охватившим их тела неописуемом ужасе. Они еще полностью не осознали своих панических страхов, как из-под полы – в том самом месте, где и обычно – показался металлический серп, направленный ржавым острым концом в сторону предполагаемых жертв.

– Э-э, парень, – продолжал все тот же работник, уже начиная осознавать, что к ним заявился кто-то, совсем не являвшийся им сослуживцем, – ты это брось. Давай-ка угомонись…

Договорить он не успел по причине того, что острый загнутый конец сельскохозяйственного орудия вонзился ему прямо в лоб, навсегда прекратив его мыслительные процессы. Второй человек кинулся было бежать, но почувствовав сбоку себя непривычное движение воздуха развернул в это место лицо и не заметил, как наткнулся на непреодолимую невидимую преграду, обычно сопровождавшую этого безжалостного убийцу. От этого столкновения рабочий невольно отпрянул назад, едва не упав на бетонное покрытие пола. Вместе с тем этот человек не успел даже осознать, что сейчас происходит, так как худощавая ладонь, сложенная словно самурайская сабля, будто в жидкое масло свободно вонзилась в верхнюю часть черепной коробки коротко остриженной головы, разделив ее на две половинки. Другая рука, вышедшая из противоположной карманной каймы, подхватила уже мертвое тело за горло и удерживала его в таком положении, пока ее другая «напарница» основательно вычищала внутренность черепа, извлекая наружу мозг и разбрасывая его по служебному помещению. Закончив с первым обезглавленным телом, странный Тип вернулся к первому убитому им здесь сотруднику и, выхватив из его лица заржавленный серп, принялся с его помощью кромсать уцелевшие кости.

Когда вся близлежащая площадь была обильно пропитана свежей кровью и мозговым веществом, перемешанным с мелко нарубленным костным остатком, оставшимся от второго черепа, открылась дверь, ведущая в огромный производственный цех и на пороге показалась неказистая пожилая ткачиха. Увидев, что перед ней происходит, она пронзительно вскрикнула и, заплетаясь ногами, попыталась устремиться обратно.

В то же самое время на улице начиналась настоящая буря, происходящая, как и положено, с порывистым ветром, проливным дождем, мощными раскатами грома и сверкающими, одна за одной, не перестающими молниями. Создавалось полное впечатление, что над этой маленькой местностью разверзлись черные небеса и теперь заливают землю всемирным потом, начиная его именно с этой части огромной планеты. Кентюрин продолжал находиться среди металлических опор, переплетенных между собой электропроводкой и старался не издавать не единого звука и по возможности как можно меньше дышать. Периодически между соседними проводниками возникали самопроизвольные электрические разряды, сопровождавшиеся «поющими» искрящимися дугами. В такие моменты Максим непременно вздрагивал, каждый раз ожидая, что следующая миниатюрная молния обязательно придется в его пропитанное влагой мокрое тело. Он даже уже хотел попробовать покинуть это, становящееся очень опасным, расположение, но в то же мгновение со стороны предприятия раздались перекликающие непогоду протяжные крики, кроме всего прочено, наполненные и сверхъестественным ужасом, заставившие преступника вмиг отказаться от этой глупой затеи – выйти из своего не менее страшного места. «Пусть уж лучше меня ударит молния, чем раскромсает это чудовище, – рассудил он, по своему мнению, здравыми мыслями, начиная дрожать от пронизывающего туловище страха и холода, – та же смерть, но пусть хоть не такая ужасная».

А в это время во внутренних помещениях предприятия шло массовое истребление всех, оказавшихся там волею случая и ни в чем не повинных, рабочих. Тот громкий вскрик, что донесся до затаившегося преступника принадлежал той самой женщине, которая увидела, как головы ее сослуживцев кромсает это ужасное, незнакомое никому Существо. Она попыталась бежать, но была остановлена метким проникающим ударом серпа, попавшим в область позвоночника, сразу же лишив ее возможности двигаться. Пострадавшая только успела широко раскинуть в стороны руки и так, словно подстреленная, и упала на бетонное покрытие пола, больно ударившись об него своей лицевой частью. Ее легкие тут же сковало немыслимой болью, и она теперь могла только хрипеть и изрыгать через рот кровавую жидкость. Не прошло и пары секунды, как к ней приблизился странный Тип, имея полное намерение продолжить кошмарное умерщвление. Выдернув из спины сельскохозяйственное орудие, он, увлеченный ужасной работой, принялся методично рассекать черепную коробку. В тот момент, когда от головы практически ничего уже не осталось, а только одно сплошное, жуткое месиво, сзади к одинокому Страннику подкрался очередной мужчина-рабочий, сжимавший в руке металлическую трубу, достигавшую в длину до двух метров. Вот он уже размахнулся для сногсшибательного удара, целясь прямо в голову этого чудища, но в этот момент таинственный Незнакомец резко развернулся к нему, приблизившись почти что вплотную. Громогласный замогильный рык «разорвал» окружающий воздух, забрызгав нападавшего липкими и вонючими нечистотами. От такой неожиданности он, и так пошедший на это нападение с огромной опаской, моментально опешил и застыл на одном месте, продолжая удерживать в руке свое металлическое оружие. Очевидно, Существо более не упускало из внимания своей безопасности и не позволило приблизиться к себе неожиданно. Резкий удар заржавевшим серпом, нанесенный по нижней части лица подошедшего человека, оборвал его жизнь и высвободил наружу очередной кровавый фонтан, мгновенно забрызгавший и убийцу, и всю близлежащую площадь.

Дальше на предприятии творилось что-то неописуемое. Люди, громко вопя, в панике носились по его территории, словно играя в какие-то непонятные догонялки, преследуемые таинственным Незнакомцем. Каждый раз, когда у того получалось кого-то настигнуть, ловкий, нацеленный удар отделял верхнюю часть головы, заставляя ее катиться по полу. Через каких-нибудь полчаса вся площадь цеха, включая станки и другие рабочие механизмы, была устлана жуткими трупами, залита кровью и другими человеческими останками. В конечном итоге не осталось никого из сотрудников этой ночной смены, кто бы мог причислить себя к живым. Убиты и безжалостно растерзаны были все рабочие, находившиеся этой ночью на предприятии. Оставалось найти только Седова и, конечно, Кентюрина. Одинокий странник остановился, издал характерный звук, будто втянул носом окружающий воздух, и направился к складу готовой продукции, располагавшемуся недалеко от того самого входа, с которого и началась вся эта кровавая бойня.

Александр лежал, укрытый матерчатыми тюками, и весь дрожал от охватившего его страха. Очевидно, статические разряды, излучаемые человеческим телом в связи с этим чувством, и пыталось учуять чудовище, когда изучало своими ноздрями окружающую его территорию. Наверное, Кентюрин смог каким-то непостижим образом разгадать эту особенность, поэтому и спрятался среди многочисленных помех, распространяющих электромагнитное излучение. Но речь сейчас не об этом… Как уже сказано, Седой лежал ни живой ни мертвый, стучал зубами и, как молитву, полушепотом причитал: «Только бы «тварь» не нашла, только бы не нашла». Но его самым страшным кошмарам суждено было сбыться. Почувствовав всем телом приближение неведомой, ужасающей силы, он на мгновение замер, уловив чуть слышимое дыхание, раздававшееся прямо над местом, где он теперь находился. Заправский «сиделец» невольно зажмурился и, как оказалось, сделал это не зря: в ту же секунду, рассекая прочную ткань, в его лицо вонзилось обычно мирное, но сейчас такое убийственное сельскохозяйственное орудие, начиная раз за разом кромсать его уже мертвую голову, притом заливая материю освободившейся кровью и забрызгивая ее мозгами и мелким костным остатком.

На улице тем временем ураган начинал прекращаться, все более растворяя сгустившуюся над поселением темноту и окрашивая природу яркими красками. Закончив не поддающееся нормальному восприятию бойню таинственный Незнакомец на мгновение замер, раскинув в стороны бестелесные рукава, резко ими взмахнул, создав сногсшибательную вибрацию, сравнимую разве с ударной волной от гранаты-лимонки, отделив от своего страшного костюма всю кровавую жидкость, до этого обильно пропитавшую кожу. Она на несколько секунд многочисленными каплями зависла в окружающем воздухе и с очередным движением пустых рукавов осыпалась разом на бетонное покрытие почвы. Близился рассвет, и Существо медленно выплыло из расположения предприятия. Оно, очевидно, решило оставить Кентюрина на потом, не предпринимая больше никаких поисковых мероприятий.

Глава XI. Ожившее кладбище

В ту же самую ночь, но уже во Владимире. Как и некоторые города соседней области, этот областной центр захлестнула череда ужасных убийств, вынудивших пойти на крайние меры. В регионе, как и во многих других по России, – да и что там таить, уже по всему миру – было введено чрезвычайное положение, стянуты войска и введено ночное патрулирование и комендантский час. Все движение на это время перекрывалось, а любой проходивший по улице немедленно доставлялся в полицейские отделения. На ночную работу развозили людей массово, собирая каждого поочередно на специально выделенной для этого технике, имеющей непременное сопровождение от военных.

Однако, даже несмотря на все предпринятые меры предосторожности, ночная жизнь захолустных, неблагополучных районов кипела в прежнем режиме, не имея со стороны власть предержащих никакого контроля. Так обстояло положение на одном из городских кладбищ, где на летнее время обосновалось значительное количество лиц, ведущих антиобщественный образ жизни, живущих за счет подношений, оставленных родственниками на могилах усопших. Всего их было девятнадцать человек разного возраста, телосложения и причин, приведших их на самое социальное дно нашего общества. Все они «гнездились» в небольшом склепе, сохранившемся еще со времен, предшествующих Октябрьской революции. Как и водится в создавшейся за многие тысячелетия иерархии, в том числе и у них был свой предводитель, пользующийся среди этих людей неограниченной властью. Любое его приказание исполнялось точно и в срок. Все отчетливо понимали, что, в отличии от благопристойного людского сообщества, здесь расправа над виновным творилась незамедлительно – без судов и расследований; а никому ненужный труп, похороненный в одной из свежих могил, бесследно исчезает, не оставив о себе даже воспоминания. Поэтому эти «опустившиеся» бомжи и старались беспрекословно следовать установленным их непререкаемым главарем совсем не обременительным правилам и сложившимся за долгие годы традициям.

Каждый год на теплое время Кречет, имевший в городе неплохую двухкомнатную квартиру, перебирался жить на городское кладбище, где начинали активно «шевелится» многочисленные «опустившиеся» людишки. Его настоящее имя было Кречетов Михаил Александрович, и он был отставной военный, получавший заслуженную долгими годами безупречной службы пусть и небольшую, но все-таки пенсию. Этому человеку в его боевую бытность пришлось поучаствовать во многих вооруженных конфликтах и других переделках, а в результате одной из контузий, у него случилось кровоизлияние в мозг и он частично лишился рассудка. Именно эта причина и подталкивала его ежегодно покидать свою удобную квартиру и переходить в неприглядные, но приближенные к привычной жизни условия. В окружавших его бомжеватых людях он видел верных ему солдат и требовал от них беспрекословного подчинения. Правда, его претензии не были такими уж строгими, но определенная им четкая иерархия сохраняла в этом своеобразном обществе дисциплину и какой-то даже порядок. Выглядел он на свои сорок шесть лет: всегда подтянут, аккуратно выбрит и одет в чистую форму военной расцветки; этот мужчина имел средний рост, не превышающий ста семидесяти двух сантиметров; его плотное телосложение указывало на долгое предпочтение занятиям по физической подготовке; широкоскулое лицо, украшенное кожей, всегда сохраняющей смуглый оттенок, выражало уверенность, целеустремленность и положенную в армии офицерскую жесткость; каре-оливковые глаза «горели неугасающим огнем», лишний раз подтверждая, что этот человек живет полноценной активной жизнью, но их слегка безумное выражение указывало еще и на то, что он «заблудился» в определенных приоритетах; нос его был прямой, волевой, выдающий убежденную в сложившихся взглядах натуру; яркие рыжие волосы на военный манер острижены коротко и сверкают особым огненным блеском – вот вроде и все, что можно сказать про этого человека, взявшим на себя труд управлять асоциальным кладбищенским обществом.

В этот вечер конца июня 2020 года к нему явился давний знакомый, пользующийся у бывшего офицера определенными услугами явной криминальной направленности. Прибыл он на иностранной машине, сопровождаемый двумя одетыми в черные костюмы неприглядного, мрачного вида, соратниками.

– Здорово, Кречет, – обратился он к отставному военному, слегка искривив лицо неким подобием недовольной улыбки, – у меня к тебе обычное дело… Как у нас, ничего в этом плане не поменялось?

– Нет, Скиндер, – промолвил Михаил Александрович, сохраняя уверенный вид, – все будет по-старому и по прежним расценкам: похороним так, что никто не найдет.

Главный среди загородных бомжей обратился к прибывшему таким образом, не представляя, что Скиндер это не просто прозвище, а истинная фамилия этого опасного человека. Будучи давно обрусевшим немцем, тот в свои тридцать семь лет уже успел неоднократно побывать в местах тюремного заключения и давно уже прибился к одной Владимирской группировке, осуществляющей криминальную деятельность; одевался он, как и полагается уважающим себя преступникам, в плотный черный костюм и белоснежную накрахмаленную рубашку с отворотным воротником, обнажающим толстую желтую цепь; если коснуться лица, то оно было худощавым, несколько вытянутым, злобным и неприглядным, излучающим ненависть и жестокость.

На улице уже начинало темнеть, поэтому приехавший городской отморозок вел себя спокойно, совершенно не опасаясь своего ужасного груза. Это был труп мужчины, изувеченный до такой степени, что на нем практически не оставалось ни одного, не поврежденного побоями или резаными травмами, места.

– Избавьтесь от него, как и обычно, – промолвил преступник, протягивая, перетянутые резинкой, свернутые в трубочку российские сторублевки, – только по возможности так, чтобы как можно меньше людей знало, где он похоронен.

– А лопаты у вас есть? – поинтересовался бывший военный, озадаченно вспомнив, что их орудие при прошлом подобном мероприятии было, к его великому сожалению, сломано, а другим запастись еще не успели.

– Ага, есть, – в тон и рифму ответил Скиндер, доставая из салона машины штыковой инструмент, – осталось только украсть и принесть.

Он передал инвентарь завсегдатаю этого городского погоста и тут же приказал сопровождавшим его людям: