Потусторонняя одиссея

Глава XII. Вполне не детские страхи

С наступлением утра и окончанием проливного дождя дрожащий от холода и непрерывного страха Кентюрин осторожно, почти не касаясь железных опор, выбрался из своего электромагнитного убежища и бегающими глазами, втянув голову в плечи и озираясь по сторонам, стал пробираться к тому неприметному входу, через который накануне проник в это ткацкое производство. Заходить внутрь самого цеха и смотреть, что там творится, ему совсем не хотелось: он и так прекрасно себе представлял, что может предстать перед его и без того взбудораженным взором. Именно поэтому он и стремился покинуть это ужасное место, чтобы избежать встречи с полицией и последующих от нее лишних вопросов, совсем ненужных ему в сложившейся обстановке. «А могут еще и задержать, и доставить в город, прямо в лапы этому ужасному монстру, – проносились в его голове невольные мысли, – наоборот, надо побыстрее отправляться в лесной массив, где я бросил свою, – никак по-другому он уже и не думал, – БМП и ехать на ней, покуда хватит солярки». Из какой-то прочитанной от скуки тюремной литературы он был прекрасно осведомлен, что одной заправки этого военного транспорта хватает почти на тысячу километров, а значит, он мог удалиться от этого кошмарного места на весьма и весьма приличное расстояние, наивно предполагая, что в таком случае станет для безжалостного убийцы попросту недосягаемым.

С такими невеселыми мыслями он чурающейся походкой вышел на железнодорожное полотно и отправился в сторону, с которой появился в прошлые сутки. За последнюю неполную неделю ему удалось основательно изучить поведение одинокого Странника, из чего несостоявшийся похититель маленькой девочки отлично для себя уяснил, что днем его опасаться не стоит, так как он выходит на свою безжалостную охоту только с наступлением темного времени суток. Тем не менее чувство непрерывно надвигающейся жуткой опасности не покидало этого беспощадного человека все время, пока он пробирался до небольшой лесной полянки, где накануне оставил боевую машину пехоты.

Максим уже давно спустился с насыпи, перешел небольшой перелесок и перебрался через проезжую часть, а теперь уверенно ступал по той части лесопосадки, где должен был находиться спасительный механический транспорт. Он уже не шел, а почти что бежал, как неожиданно возникшее на его пути препятствие заставило его активно засеменить своими ногами, пытаясь остановиться и развернуться назад. Глаза его при этом наполнились диким, сверхъестественным ужасом, кровь в жилах похолодела, а мышцы на спине «заиграли» мучительным спазмом, готовым вот-вот обездвижить этого человека.

Что же предстало его воспаленному пережитыми кошмарами взору? Прямо перед ним, на расстоянии чуть более трех метров по ходу движения, на земле лежали внушительный потертый кожаный плащ и глубокая широкополая шляпа. В один миг в его голове всплыли все те ужасающие мгновения, связывающие его и это неприхотливое одеяние. При других обстоятельствах он, конечно бы, убежал, но тот мучительный спазм, что невольно сковал его мышцы, словно приковал преступника к месту. Время шло, а от страшной одежды не исходило ни малейшей опасности. Постепенно Кентюрин вновь обретал способность свободно передвигаться, любопытство же, всегда граничащее со страхом, заставило его осторожно приблизиться к той жуткой кожаной верхней одежде. Делать это пришлось по возможности аккуратней, всякий раз ожидая, что такая видимая умиротворенность окажется внезапной ловушкой, и Существо вдруг поднимется и вот уже спокойно настигнет свою непокорную жертву. Но ничего такого или даже похожего пока не случалось и, двигаясь полушагами, Максим приближался к страшному месту.

Удивительно, но плащ оказался совершенно пустым и лежал просто, как куча бестелесной одежды. Поблизости не было видно ни одного существа, способного облачиться в подобный, отдающий ночным кошмаром костюм. Вокруг спокойно щебетали веселые птицы и издавали такие же звуки другие лесные животные, не отличавшиеся большими размерами. «Странно, – подумал несостоявшийся похититель маленькой девочки, – чтобы все это значило?» Он нашел в себе смелость подойти к ужасающей массе наружного облачения и осторожно пошевелил ее концом своего ботинка. В то же мгновение вроде уже утихшая боль мгновенно пронзила его поврежденную ногу, напомнив о первом состоявшемся между ними контакте. Кентюрин резко отдернул свою конечность и непроизвольно затрясся всем своим телом. В это время откуда сбоку, с расстояния, не превышающего десяти метров, раздался характерное сопение спящего, а главное, еще детского организма.

Еще раз пытаясь разгорячить вмиг похолодевшее сердце, бандит направился в сторону непривычного для подобного места, однако, совершенно понятного звука. Как и следовало ожидать, его взору предстал вид мирно спящего, забывшегося глубоким сном, десятилетнего мальчика. Однако то, что увидел молодой человек в правой руке этого небольшого ребенка, заставило его податься резко назад, заставив еще раз пропустить через себя неподдельный сверхъестественный ужас. Как, наверное, нетрудно уже догадаться, на земле, уткнувшись лицом в травянистую почву, лежал Витя Горячев и сжимал в своей ладони заржавленный, окровавленный серп.

Не зная откуда у него впоследствии взялась смелость, беспощадный в обычной жизни преступник подошел к беззащитному тельцу и хотел выхватить из его руки ужасающее орудие, в одночасье превратившееся из мирного в умертвляющее, но та же непонятная страшная сила не дала ему этого сделать, возникнув в этот раз, не как невидимый непроницаемый щит, в недалеком прошлом образовавшийся между ним и мальчишкой, но у него тут же потемнело в глазах и непостижимым образом закружилась буйная голова, а тело покачнулось, готовое плюхнуться наземь в абсолютно неподдельном припадке. Малолетний ребенок, будто что-то почувствовав, самопроизвольно зашевелился и, перевернувшись на спину, открыл глаза, а увидев перед собой того же мужчину, что и в первую свою вылазку на место жутких событий, резко попятился назад, перебирая одновременно всеми своими конечностями. В тот же момент он обнаружил в своей руке столь ужасающее сельскохозяйственное орудие, преследовавшее его во снах все последнее время. Сомнений больше не оставалось: именно он и был тем безжалостным монстром, истребляющим в эти дни жителей этого небольшого района. Тем не менее он не знал, что не смог вернуться на свое обычное место по одной простой особенности нашей планеты: когда он двигался ночью, то, имея способность зависнуть в воздухе, следовал прямо против ее вращения и прибыл на место своей очередной безжалостной бойни почти в то же самое время, что и убыл из города, обратная же дорога – в свете наступившего утра! – проходила навстречу восходящему солнцу, с появлением которого и испарилась та неведомая сила, завладевшая на ночь этим маленьким тельцем. Поэтому сейчас он и хлопал беспомощно своими детскими глазками, отчаянно пытаясь понять, что же с ним такое творится, тем более что его сознание еще более будоражилось от внезапно представшего вида незнакомого человека, не внушающего большого доверия, а также окружавшим его кругом леса.

– Дядя, ты кто? – задал маленький Виктор невольный вопрос, само собой назревший в этой непростой ситуации, и одновременно откинул в сторону кошмарный предмет.

– А ты? – в свою очередь поинтересовался Кентюрин, которого не меньше, а может даже и больше, заботила необычная привязанность к нему этого мальчика, в то же время поднимая отброшенный серп. – И чего ты ко мне привязался? Зачем хочешь меня убить?

– Я?.. – Горячев захлопал глазами, вот-вот готовясь заплакать. – Я не знаю. Я ничего не знаю… мне просто что-то снится, а потом оказывается, что все это происходит взаправду.

– Ладно, – промолвил Максим, давно поняв, что сделать что-то плохое этому небольшому ребенку у него попросту не получится, потому что его охраняет какая-то неведомая, невероятная сила, – с этим понятно, что мы разобраться не сможем. Ты мне вот такое скажи: а ты, собственно, чей?

– Я Витя Горячев, – начиная справляться со своими детскими страхами, более твердым голосом и, прекращая хныкать, ответил ребенок, – мой папа служит в полиции.

Таким ответом он надеялся вызвать к себе дополнительно уважение, еще не представляя, что у таких людей такое родство вызывает лишь отвращение. Этот преступник не прослыл исключением и неприятно поморщился, услышав фамилию человека, державшего его без еды и питья практически целые сутки и чуть не ставшим причиной его преждевременного ухода из жизни, когда оставил его одного в кабинете, пристегнутого к стене металлическими наручниками. Тем не менее где-то на подсознательном уровне жестокий преступник чувствовал, что хотя от этого мальчугана и исходит по ночам ужасающая опасность, но именно в нем и кроется его окончательное спасение. Поэтому Максим решил вести себя с мальчиком наиболее вежливо и осторожно, а главное, всеми путями доставить его в полицейское отделение, где наконец смогут организовать его полную изоляцию, сам же Кентюрин потом как-нибудь придумает, как ему самому уйти от уголовной ответственности за неудавшееся похищение маленькой девочки, больше же ему предъявить было нечего, разве что убитого им «мехвода», но и тут возникали большие вопросы и доказать ему это было практически невозможно, кроме того, в сложившейся в городе обстановке вряд ли у кого возникнет сильное желание заниматься этим – в свете других жестоких убийств! – незначительным обстоятельством.

– Не бойся меня, – промолвил Максим, протянув мальчику руку, – я не причиню тебе ничего плохого, напротив, я собираюсь доставить тебя в районный центр, напрямую к отцу.

Инстинктивно мальчик отдернулся, но все-таки поднялся и изъявил согласие следовать в город, однако, прежде чем полностью довериться незнакомому человеку, он посчитал нужным предупредить того о своей исключительной прозорливости:

– Только смотрите, если Вы задумали что-то плохое, то Вам впоследствии сильно не поздоровится. Поэтому настойчиво Вас попрошу держаться от меня как можно дальше.

Договорившись об этих условиях, эти невольно связанные между собой люди, держась друг от друга на значительном расстоянии, двинулись в сторону боевой машины пехоты, отстоящей на небольшом удалении и невидимой с этого места. По пути им попалось то страшное одеяние, которое наводило ужас на всякого, кто его видел и кому суждено было затем умереть, к которому Кентюрин был уже более или менее равнодушный. Мальчик же, увидев его, пораженный его жутким видом, отшатнулся в сторону с таким выражением, будто неожиданно очутился в средних векам и случайно столкнулся с пораженным проказой. Максим, недавно подверженный такому же чувству, презрительно усмехнулся, уверенным движением скомкал и плащ, и широкополую шляпу (серп уже находился в его руке), после чего последовал дальше. Приблизившись к оставленной им БПМ, он забросил вещи в один из отсеков, предназначенных для транспортировки десанта. Затем, не зная, как заводить эту военную технику, долго разбирался в многочисленных кнопках, тумблерах и переключателях и наконец, не найдя ничего лучше, одновременно нажал два пускателя, гласившие под собой надписями: «Стартер» и «Воздух». Двигатель непривычно кашлянул, так как процедура запуска была соблюдена не в полной мере и не соответствовала установленной определенной последовательности, но все-таки оставленный в режиме летнего времени, с не перекрытым краном подачи топлива, он уверенно запустился.

Убедившись, что военная техника способна передвигаться, маленький Виктор, не пожелавший ехать там же, где находилось кошмарное одеяние, ловко запрыгнул на самый верх башни и удобно устроился на корпусе, спустив в люк свои небольшие детские ноги. Как только он прокричал о своей готовности, новоиспеченный механик-водитель включил передачу и стал стремительно выводить военную технику на проезжую часть, чтобы возвращаться обратно в райцентр.

Павел Горячев проснулся в половине шестого на полчаса раньше обычного времени, весь покрытый холодным потом и скованный непередаваемым ужасом. Около десяти минут он лежал, будучи даже не в силах пошевелиться, одновременно прокручивая в голове жуткого вида картины, представшие ему в сновидениях. Последнее, что он помнил – это вид сарая родителей его покойной супруги, где, как он теперь отчетливо вспомнил, находился тот кошмарный плащ, широкополая шляпа и заржавевший серп, висевшие на стене рядом друг с другом, располагавшиеся все вместе – прямо при входе.

«Прокрутив» это видение в своей голове дважды, а может даже и трижды, встревоженный родитель вскочил со своего удобного ложа и бросился проверять спальню сына, словно какая-то неизвестная сила гнала его в соседнюю комнату. Было бы удивительно, если бы он там кого-то застал, ведь, как известно, мальчик в это время находился в лесу, километрах так в двадцати пяти от этого города. Тревожные подозрения вмиг сжали сердце родителя, и он, даже не умываясь, накинул на себя верхнюю одежду и выскочил на улицу, устремляясь к небольшому дому своей, давно немолодой уже, тещи. Этот небольшой городишко был устроен таким образом, что наряду с комфортными пятиэтажками тут же чередовались улицы частного сектора. Так получилось, что мать его покойной жены жила неподалеку, на удалении всего одного квартала от их многоквартирного дома. Беспрепятственно проникнув на территорию, где метровая калитка закрывалась всего лишь на небольшой шпингалет, который открывался легко как изнутри, так в точности и снаружи, молодой офицер, не заходя в помещения дома, сразу же устремился к сараю, где возможно таилась разгадка непередаваемым, ужасным событиям, словно ударной волной обрушившимся на этот захолустный райцентр. Распахнув незапертую дощатую дверцу, он увидел то, в чем уже нисколько не сомневался: весь кошмарный наряд и сельскохозяйственный инструмент на своем обычном месте отсутствовали. Мысленных колебаний больше не оставалось: его сын определенно был связан с тем ужасающим монстром, что всю последнюю неделю терроризировал их небольшой городишко.

Для пущей уверенности он забежал в непросторную избу, где возле плиты копошилась сорокавосьмилетняя женщина. Она была невысокого роста, довольно худая, со складной фигурой, но из-за потери дочери давно утратившая интерес к окружающей жизни, о чем свидетельствовал потухший взгляд ее серых глаз, седовласая голова и морщинистая – сверх возраста – кожа. Она была одета в обыкновенный ситцевый, разноцветный халат, а голова была повязана – в тон ему – простонародной косынкой.

– Тамара Ивановна, – начал возбужденный оперативник, назвав тещу уважительно, по имени, отчеству, – скажите, пожалуйста, где находится тот дедовский плащ, что всегда висел в Вашем сарае?

– Там же, где и всегда, – не задумавшись ответила женщина, лишь на секунду оторвавшись от своих нетрудоемких занятий и только мельком взглянув на бывшего зятя.

После трагической гибели дочери она во всем винила этого человека и, хотя Павел и хранил верность, и чтил память покойной супруги, но их отношения с тех самых пор разладились окончательно. Выяснив все, что ему нужно, молодой мужчина не стал больше задерживаться в этой избе, где сама атмосфера нагнетала тяжелую обстановку, и сразу же устремился в полицейский участок, чтобы немедленно начать поиски пропавшего сына, а заодно наконец уже выяснить, что явилось причиной тех кошмарных событий, захлестнувших в последние несколько дней их небольшую округу.

Как и каждое утро текущей недели, в отделе уже обсуждали события минувшей ночи. Поскольку стрелки часов уже приближались к восьми, то естественно было получено сообщение об ужасных убийствах, произошедших на ткацкой фабрике небольшого поселка, расположенного на расстоянии тридцати километров, куда уже убыла сопровождаемая военизированной охраной следственно-оперативная группа. Коняев Андрей Геннадьевич находился у себя в кабинете: все это жуткое время он ни на секунду не отлучался с работы и вел непрерывный контроль всех происходящих событий. Именно к нему и направился капитан, чтобы поделиться своими догадками. Выглядел этот человек очень уставшим, ведь уже несколько суток он не знал ни сна, ни покоя. Заметив в приоткрытую дверь подошедшего оперуполномоченного, он с тяжелым вздохом проговорил:

– А-а… Горячев? Давай заходи.

Офицер тут же выполнил указание и, только лишь переступив порог кабинета, сразу же перешел к изложению своих, не отличающихся веселостью, размышлений:

– Товарищ подполковник, мне кажется, я знаю, почему в тот злополучный раз монстр меня не убил…

– Да? – отозвался руководитель, вперив в собеседника недоверчивый взгляд, тем не менее явно заинтересованный тем, что собирался услышать, – Интересно, и почему?

– Потому что все это как-то связано с моим маленьким сыном…

– То есть? – вскинул кверху брови более опытный полицейский, не понимая, как может малолетний ребенок быть причастным к столь жестоким убийствам.

– Все очень просто, – пустился в разъяснения сыщик, раскрасневшись от охватившего его нервного возбуждения, – тот странный плащ, что я видел тогда на том загадочном ужасном убийце, – это одежда из сарая моей выжившей из ума тещи, как, впрочем, и шляпа и серп, и все они принадлежали некогда ее покойному мужу…

– Но причем здесь твой сын? – прервал говорившего подполковник, выражавший невольное удивление.

– Да притом, – с глубоким выдохом вымолвил оперуполномоченный, от охватившего его возбуждения упершись руками об стол, – что сейчас нет на месте ни моего сына, ни того ужасного одеяния, и где все это находится – мне неизвестно.

– Даже так? – неподдельно удивился руководитель, чуть приставая со своего рабочего кресла. – И где они по твоему могут быть?

– Думаю, там же, где сейчас находится опергруппа, ну! или где-то поблизости.

Договорить полицейские не успели, так как с дежурной части раздался телефонный звонок, возвестивший об очень непредсказуемом происшествии, хотя – чего там лукавить! – в последние время и все остальные события можно было отнести к точно такому разряду, но это… Одновременно нашлись: пропавшая боевая машина пехоты, сбежавший преступник Кентюрин и загадочно исчезнувший малолетний ребенок. Однако и это еще не все: они привезли с собой ужасное одеяние и причинившее многие смерти сельскохозяйственное орудие.

Пока офицеры сбегали вниз, желая самолично во всем убедиться, в не так уж отдаленном Владимире в своей небольшой кровати в ужасе просыпалась десятилетняя девочка.

Нечаева Анастасия Борисовна являла из себя ребенка, имеющего телосложение соответственно возрасту, с ростом, достигающим ста тридцати восьми сантиметров, и весом, не превышающим тридцати двух килограммов. Как и все дети ее возраста, она только что закончила четвертый класс и готовилась стать пятиклассницей. Имея невероятно красивое личико, девчушка пользовалась огромной завистью со стороны своих сверстниц и особой симпатией от мальчиков этого, и даже гораздо старшего, возраста; по своей натуре она была задорной, веселой, но тем не менее уверенной в себе деточкой, не дававшей спуску никому, кто обижал более слабых, и могущей свободно встать на защиту как себя, так и совершенно незнакомых подростков; она была очень приятной справедливой особой, не терпела лжи, заискиванья и прочего лицемерия; одевалась Настя обычно в укороченное легкое светлое платьице и простенькие сандалии. Если касаться формы лица, то оно было худощавым, продолговатым, имеющим светлую гладкую кожу; большие глаза выделялись зеленоватым оттенком и выглядели словно два маленьких изумруда; в основном прямой нос располагал в середине небольшой аккуратной горбинкой, лишний раз передававшей собой твердость и непреклонность характера; маленькие узкие губки были слегка вздернуты кверху, придавая физиономии некое выражение капризности, что, в принципе, никак не соответствовало действительности; когда она улыбалась, на ее румяных щеках играли небольшие круглые ямочки, добавлявшие едва ли не детского шарма; вьющиеся, белокурые волосы, были острижены взрослой прической, едва скрывавшей снизу плотно прижатые ушки и огибающей голову одной ровной линией. Этот прелестный ребенок был настолько прекрасен, что мог бы свободно затмить пресловутую американскую куклу-Барби.

Невзирая на все свои перечисленные достоинства, вот уже пятую ночь она видела один и тот же похожий сон, как злобное покрытое белым саваном чудище беспощадно расправляется с жителями Владимира. От таких сновидений неокрепшая еще психика испытывала мучительный страх, и только огромным усилием воли девчушка могла себя хоть как-нибудь успокоить и не рассказывала ничего своей матери, взявшей на себя обязанность в одиночку воспитать свою родившуюся в безбрачии дочку. Тем не менее Анастасия была неглупа и жила не на северном полюсе, где бы у нее полностью отсутствовала связь с внешним миром, и в череде освещаемых по городу жестокий событий она была прекрасно осведомлена обо всем, что произошло в областном центре за последнее время. Вот и сейчас, несмотря на то что ее буквально «колотило» от перенесенного ужаса, она сразу же бросилась к телевизору и включила последние новости. Основным сюжетом всех местных каналов была безжалостная бойня, произошедшая этой ночью на одном из загородных погостов, где, кроме трупов убитых людей, было обнаружено также и много покойников, извлеченных кем-то из их последних пристанищ. Зрелище было настолько ужасным, что маленькой девочке невольно пришлось пережить весь тот кошмар, что приснился ей нынешней ночью. Не в силах больше скрывать свою причастность к этим жестоким событиям десятилетняя, но очень смышленая дочка, прекрасно осознававшая, что со всем этим она непреодолимым образом связана, отправилась будить свою маму, чтобы наконец-то поставить ее в известность о холодящих в жилах кровь ужасающих обстоятельствах.

Нечаева Зоя Борисовна, молодая очаровательная двадцативосьмилетняя девушка, спала в соседней комнате и предавалась совершенно спокойному сновидению. Время было без десяти минут восемь, наступил субботний, выходной день, на работу было не надо, и молодая мать смогла себе позволить лишний раз более или менее выспаться. За исключением телосложения и среднего женского роста, внешне она была абсолютно похожа на дочь, даже прически их были практически идентичны, единственное, волосы мамы были прямыми, что делало ее вид еще более элегантным. Все остальное, в том числе и зеленый цвет глаз, было абсолютной копией разве только в несколько больших размерах. Тем самым они были словно две сестренки с большой разницей в возрасте, являясь воплощением более зрелого поколения в молодое. Своим характером мать мало чем отличалась от дочери, и та унаследовала себе все самые лучшие качества от своей прекрасной родительницы.

Молодая девушка была очень удивлена, когда Настя вместо того, чтобы спокойно смотреть с утра мультики, стала уверенно теребить ее за плечо, явно намереваясь прервать ее субботние сновидения. Нехотя выводя себя из приятного сна, мама недовольно спросила:

– Ну чего тебе, «доча», в выходной-то не спится? Ладно еще в будние дни – это я понимаю… хотя какие сейчас будни, ведь ты находишься на каникулах. Так чего у тебя там случилось?

– Мама, – серьезно промолвила десятилетняя девочка, – мне необходимо рассказать тебе что-то очень ужасное.

– Ужаснее прерванного в выходные дни отдыха? – потягиваясь, поинтересовалась родительница, все еще надеясь, что известия дочери не окажутся очень уж важными и что она сможет продолжить предаваться утреннему спокойному сну.

– Мама, – насупив красивые брови, проговорила маленькая рассказчица, вопреки всему сохраняя внешнее хладнокровие, – каждую ночь мне снится, как я жестоко убиваю людей… ну, то есть не совсем я, но мне кажется, что я как-то со всем этим связана. Сегодня, например, мне снилось, будто я терзаю людей на городском кладбище и мне помогают в этом ожившие мертвецы, но когда я проснулась и включила смотреть телевизор, то там показали все то же самое, что приснилось мне ночью.

– Брось «нести» ерунду, – с недовольным видом отреагировала на это признание девушка, однако сама невольно напряглась всем своим телом и чуть приподнялась на кровати, – причем здесь ты? Я думаю, все это связано с тем, что ты просто слишком много смотришь ужастиков – вот твоя психика не выдержала и в один прекрасный момент «сломалась».

– Но я не смотрю никаких ужастиков! – озабочено крикнула девочка, не понимая, почему ей не верят. – Я смотрю эти ужасные сны уже на протяжении пяти дней, и все, что мне снится, наутро кажут по телевизору, – здесь она внешне сникла и дрожащим голосом продолжала, – мама, поверь, я очень боюсь и мне становится просто ужасно: я предполагаю, что в конечном итоге это чудовище может причинить вред как мне, так в точности и тебе.

Видя неподдельное переживание маленькой девочки, ее мать уселась в кровати и внимательно стала разглядывать встревоженную дочурку. Однако, чтобы полностью убедиться в ее словах, она попросила подать себе пульт от установленного в ее комнате телевизора и, включив местные новости, самолично убедилась в тех ужасных подробностях, что только что поведала ей десятилетняя Настя. Озадаченная просмотренными кошмарами, девушка стала собираться, намереваясь отвести девочку к платному детскому психиатру, определенно предполагая, что все эти, так называемые последние новости, наложили определенный негативный отпечаток на еще неокрепшую психику, и, чтобы не вызвать регресс, необходимо было срочное вмешательство медицинских специалистов. Позвонив знакомому доктору и получив у него назначение на прием в половине десятого, Зоя принялась собираться на это незапланированное, столь внезапное, посещение. Сильно наряжаться она не стала, надев на себе легкое элегантное короткое платье и нанесла на лицо не вызывающую косметику. Уже в девять часов она была полностью собрана и готова на выход.