Потусторонняя одиссея

– Я согласен, – сказал он уверенным голосом, вставая и становясь напротив товарища, – как родители дома уснут, я потихонечку выберусь и прибуду к тебе в подкрепление. Только это случится не раньше одиннадцати часов, а может быть даже и позже. Сможешь сам до этого времени продержаться?

– Попробую, – согласился Горячев, прекрасно понимая, что по-другому никак не получится, – а ты Кощей как, поддержишь? Хотя нет, – вдруг его осенила идея, и, не оставляя никому никаких шансов, мальчик вынес свое однозначное заключение, – будем дежурить поочередности: сегодня – Толстый, а завтра – ты.

Так были спланирована ночная вахта, способная уберечь неокрепшую детскую психику от кошмаров и сопутствующих им ужасных событий – хотя по второму пункту вопрос продолжал оставаться открытым. Остальную часть этого дня мальчишки провели в тренировках и единоличных безрезультатных пока размышлениях: как же им победить неведомого врага?

Глава VIII. Очередная жуткая ночь

Домой Витя пришел, как и было ему установлено – не позднее десяти часов вечера. Противная ему бабка-соседка уже хлопотала на кухне, занимаясь приготовлением ужина. Мальчик умылся, нехотя перекусил и, сославшись на большую усталость (что, в принципе, соответствовало действительности), отправился в свою комнату, где сразу же завалился в кровать. Тело его лихорадило, а мозг был до крайности возбужден, что, впрочем, только помогало ему в отчаянной борьбе с приближавшейся дремотой. Через полчаса, еле слышно захлопнув входную дверь, Агафьева удалилась, оставив ребенка наедине с его страхами. Он сразу же спрыгнул с кровати и запустил свой компьютер, чтобы с его помощью отвлечь себя от навязчивых мыслей.

Десять минут двенадцатого заявился его верный товарищ, беспрекословно выполнивший данное днем обещание.

– Ну, как все прошло? – поинтересовался Горячев, запуская в квартиру так необходимого ему посетителя.

– Да все очень просто, Брат, – отозвался Иван, снимая кроссовки, – родители убаюкались еще в десять вечера, осталось только спокойно пробраться к входной двери и выйти наружу. Это даже проще, чем я мог когда-то предположить. Если я вернусь до их пробуждения, то наша шалость останется незамеченной.

– Не переживай, Толстый, точно, вернешься, – заверил друга отчаянный заводила и пригласил его в свою комнату.

Гость показал хозяину интересную компьютерную игру, и ровно полчаса они «резались» в нее так увлеченно, что ничего не замечали вокруг. Но вот стрелки часов неизменно приблизились к двенадцати ночи, и глазки заговорщиков стали медленно закрываться, обволакиваясь дремотным туманом. Горячев, несмотря на то что не спал уже почти двое суток, из-за охватившего его страха казался намного бодрее и лучше справлялся с «поселившейся» в комнате дремой. Товарищ же его, не перенесший всех тех ужасных переживаний, что случались с Виктором за последние несколько дней, все чаще «клевал» своим носом, стремительно приближаясь к состоянию беспробудного детского сна. Ему даже пару раз уже удалось уснуть, но в каждый такой случай он получал сильный тумак по своему телу и гневным окриком: «А ну-ка не спать!» – вырывался из мира грез и фантазий. Наконец на третий раз мальчик заснул окончательно и даже то обстоятельство, что он повалился на пол со своей табуретки, не вернуло его к печальной реальности. Витя осуществил несколько несильных пинков, выговаривая другу о его невольном предательстве:

– «Толстый», вставай! Какой от тебя сонного прок? Тебя позвали сюда мне помогать не уснуть, а никак не для того, чтобы самому сейчас дрыхнуть.

Однако, как ни старался Горячев его растолкать, Иван только единожды разодрал слипшиеся верхние веки, но тут же, закатив кверху глаза, сомкнул их обратно.

– Друг называется, – ворчал грубым голосом Виктор, перетаскивая товарища с неудобного пола на свое мягкое спальное место.

Уложив товарища на кровати, ребячий предводитель уселся к компьютеру и еще минут десять посвятил активному игровому настрою. Но вот тревожная нега все больше стала забирать его детское подсознание, все настойчивее погружая в мир ужасного сновидения. «Пускай будет то, чему суждено», – было последнее, что подумал самый активный представитель детской компании и тут же провалился в глубокий «безвылазный» сон, уткнувшись лицом в клавиатуру компьютерной установки.

Почти в то же самое время на окраине этого города в одной покосившейся хижине собрались уже знакомые, давно немытые люди, совершенно не озонирующие окружающий воздух. Как и накануне, на столе у них находились две бутылки крепких спиртных напитков и непритязательная закуска. Их гость, понемногу свыкшийся с той ужасной вонью, что пропитала все это асоциальное общество, удобно расположился на полусгнившем диване и, уверившись, что таинственный Незнакомец потерял его из виду, после употребления днем очередной поллитровки, теперь предавался спокойному сну. Другие члены этого низшего социального «братства» сидели – кто на чем может, вернее, на том, что успели занять и покорно ждали пробуждения своего печально известного товарища, заслужившего грозную преступную славу.

– Послушаете, «ёк», – проговорил Иннокентий, начинавший отходить от выпитого за день хмельного, – а чего мы ждем, когда он проснется? Давайте выпьем, «ёк», по одной стопке: думаю, от него не убудет.

– Кеша, ты чего, совсем дурачок? – возмутилась сестра, простирая к потолку свои руки. – С ума что ли сбрендил? Хотя для того, что бы с чего-то сойти, сначала надо этим обзавестись. Вот недаром Бог не наградил моего убогого братца разумом, что он несет сейчас абсолютную ересь. Где это видано, чтобы забирать выпивку у этого отмороженного бандита? Да он враз, как только проснется, «посадит тебя на перо», и нас же заставит сначала расчленить, а потом закопать твое вонючее мертвое тело. Этого, что ли, добиваешься назойливый бедолага? Потерпи чуть-чуть, и ничего с тобой не случится. Видишь: мы с Мишей – пусть даже он и бывший спортсмен! – сидим терпим и тебе так же советуем. Правда ведь, дорогой?

– Да, – согласился бывший тяжелоатлет, сведя к переносице густо поросшие брови, – с этим отморозком только свяжись: он уже не раз судим за грабежи и разбои, так что ему убить человека – это что тебе водички попить. Поэтому советую не спешить и спокойно дождаться, пока он проснется. Меня и самого немного потряхивает, но смотри: я же сижу. Хотя есть еще один вариант…

– Какой это, «ёк»? – поинтересовался Варнаев, настойчиво желавший опохмелиться. – Чего же ты раньше молчал и ничего нам не предложил?

– А чего тут еще говорить? – вмешалась сестра, подходя к полоумному братцу и стуча ему костяшками пальцев по грязной неразумной и, в то же время, взъерошенной голове. – Надо просто кому-то сходить да занять нам бутылку разведенного спирта, что намного дешевле водки, но гораздо более эффективно… вот тебе, например, дорогой мой братишка. Что ты нам скажешь на такое простейшее предложение? Выручишь нас этим вечером? Лично я уверена, что хватит уже, наверное, пить за наш счет и что пора уже начать делать взносы.

Иннокентий нехотя почесался, пытаясь оценить своим полусгнившим рассудком открывающиеся перед ним перспективы. Ему страсть как не хотелось куда-то идти, ведь выпивка уже находилась в этом покосившемся доме, оставалось только протянуть свою руку и разлить жидкость по стопкам, поэтому без зазрения совести он и высказал свое полнейшее недовольство:

– Не понимаю, «ёк»: зачем куда-то ходить, когда на столе стоит две бутылки отличнейшей водки? Выпьем по чарке и ляжем на «боковую». Кент проснется и опохмелится тем, чем останется: все равно мы все выпить не сможем.

– Здесь как пойдет, – возразил огромный хозяин также, как несостоявшийся еще шурин, начинавший глотать слюнки разглядывая манящую выпивку, – никогда неизвестно: сможешь ли остановиться, когда в тебя попадет первая стопка? Там потом пойдет и вторая, и третья, и будишь пить, пока не закончится. Поэтому, в связи с этим, у меня возникла другая идея.

– Вот гляжу я на вас, два «остолопа», – вставила свое слово безмятежная женщина, – и попросту поражаюсь: где еще могло скопиться столько ума, как не в этих пустых головах? Какую еще светлую глупость вы, два полудурка, можете сейчас предложить? Я скажу так: захотелось вам выпить, снаряжайте гонца и запускайте его сбегать занять – других вариантов пока не предвидеться. Пить водку этого крайне опасного человека я вам ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не позволю, разве только он «скинет копыта».

– Молчи, женщина, – огрызнулся на нее бывший спортсмен, начинавший вместе с алкоголем лишаться терпения и прекрасно знавший, что если ее вовремя не остановить, она может сейчас выложить все, что о них знает, и в том числе думает, – вечно ты суешься не в свое дело, не выслушаешь до конца, а начинаешь уже причитать. Я же сказал, что есть другая идея! Необходимо просто разбудить нашего гостя и предложить ему распить принесенную выпивку. Он ведь сам за ней посылал, а потом уснул не дождавшись. Скажем, что, мол, только сейчас принесли, он с пьяных глаз ничего и не заподозрит.

Такое предложение понравилось и другому мужчине, на что он только одобрительно выразил: «Ёк», и тут же пожелал товарищу немедленно приступить к исполнению своих «благороднейших» замыслов:

– Давай, Большой, буди его: тебя он, точно, не тронет, гляди: какой ты огромный. Он, я уверен, тебя побоится.

Воодушевленный такими словами, хозяин этого полу- сарая подошел к мирно спящему гостю и, не исключая обычной в таких случаях осторожности, тихонько потряс того за плечо. Кентюрин словно бы только и ждал такого прикосновения – он вздрогнул всем своим телом и, еще не разомкнув свои веки, стремительно пополз по дивану, отстраняясь от подошедшего. Его необычное для остальных трусливое поведение объяснялось лишь тем, что охватившие его душу негативные впечатления от случившихся за последнее время ужасных событий настолько прочно завладели его существом, что даже во сне он не переставал переживать весь тот кошмар, коему стал невольным свидетелем. Только плюхнувшись на пол и распознав, что был разбужен хозяином, Максим, не забывая отборную матерщину, высказал в непристойной форме все, что думает об этом бесцеремонном, невоспитанном человеке, не позабыв его дважды познакомить со своим тяжелым армейским ботинком, попав первый раз в живот, а когда тот нагнулся – в лицо, вызвав необильное кровавое выделение из разбитого носа, сразу же покосившегося в левую сторону, тем самым перелом хряща был Иглютину обеспечен.

– Ты чего, Кент, сразу драться? – обиженным голосом запричитал незаслуженно пострадавший. – Мы только хотели сказать, что выпивку на твои деньги купили и что сейчас она находится в доме, а значит, уже можно садиться к столу. Ты чуть-чуть задремал, и мы подумали, что ты проявишь огромное недовольство, если мы тебя вовремя не разбудим, а получилось-то как раз напротив, с точностью до наоборот…

– Ладно, Большой, – промолвил преступник, придав своему голосу дружелюбные, даже несколько виноватые, интонации, – не вздумай еще обижаться, а просто на будущее запомни, что нельзя – вот так неожиданно! – будить человека, находящегося в бегах от полиции… Чего ты говоришь?.. Выпивку принесли… тогда давай начинай разливать.

Только они наполнили свои стопки и опрокинули их вовнутрь, не успев, однако, как следует закусить, как со стороны дворовой пристройки послышались звуки, очень напоминающие те, что слышались оттуда вчера. Кентюрин, как и вчера, внезапно напрягся, обернувшись в сторону двери.

– Сколько у тебя еще кошек? – дрогнувшим голосом молвил беспощадный бандит. – Сходи поймай ее и убей, чтобы она больше не беспокоила, – и уже чуть грубее, – все ли тебе понятно?

– Конечно, – захлопотал Иглютин, вставая и направляясь на выход, – сейчас все устроим и больше никаких шумов не услышим.

Мужчина выходил с твердым намерением найти в своих многочисленных нечистотах очередное животное и забить его до смерти, но в противовес этому мнению, только преодолев коридор и распахнув дворовую дверь, Михаил увидел Нечто, наводившее ужас на жителей этого провинциального городка. Непроизвольный крик ужаса вырвался у этого, в принципе непугливого, человека, наполнив помещения леденящим душу продолжительным звуком, пропитанным сверхъестественным ужасом. Кент сразу же сообразил, что случилось и, успев только крикнуть: «Спасайся, кто может!» – устремился к разбитому им же вчера окошку.

После вчерашних неприятных событий, никак не повышающих его преступную репутацию, образовавшийся проем заделали матерчатой грязной тряпкой, заткнув ее за небольшую оконную раму, сделав это и сверху, и снизу, и с обоих боков. Сейчас, содрав ее одним хлестким движением, Максим не стал повторять вчерашней ошибки и сначала расширил отверстие первым, что попалось ему в это мгновение под руку. Таким предметом явился на удивление прочный стул, с помощью которого и были сломаны все уцелевшие перемычки. Наконец образовалось отверстие, через которое мог пролезть обладавший нормальным телосложением человек, не обремененный излишним весом. Таковыми являлись двое мужчин, и они, не сговариваясь поспешили воспользоваться единственным в доме отверстием, способным сразу же выпустить их наружу, не выходя в «холодные» помещения.

Тем временем некогда здоровенный тяжелоатлет замер на месте, с суеверным испугом разглядывая перед собой доселе невиданное явление. Хотя на дворе и был небольшой полумрак, который через давно прохудившуюся дворовую крышу рассеивал едва нарождавшийся месяц, но мужчина, даже несмотря на свое полупьяное состояние, отчетливо разглядел ужасающую фигуру незнакомого человека, одетого в огромный кожаный плащ и широкополую шляпу, надежно прятавшую за полями лицо. Этот таинственный Незнакомец словно завис в воздухе над запачканным отходами полом и неподвижно парил на расстоянии сорока сантиметров от земляного покрытия. Какой бы в давние времена и ни был храбрый этот обрюзгший мужчина, от одного только вида этого странного Существа его охватил непреодолимый испуг, который и спровоцировал тот душераздирающий, протяжный и одновременно пугающий крик. Он был настолько наполнен потусторонними страхами, что и не вызвал у Кентюрина никакого сомнения об истинной причине этого, наполненного жутью, громкого ора.

В то же мгновение бывший спортсмен, в былые времена тренированный ко всякого рода неожиданным ситуациям, понемногу справился с тем леденящим голову ужасом и дрожащим голосом стал причитать:

– Ты кто такой, «…твою мать», и что у меня здесь сейчас делаешь? Я тебя не приглашал, поэтому проваливай подобру-поздорову, а не то у тебя возникнут проблемы с законом. Запомни, дружок, это помещение является моей собственностью, и, коли что, я тебя по судам затаскаю.

Конечно же, ни в какие правоохранительные органы он бы обращаться не стал, по причине не только своей большой лени, но еще и в результате очень заниженной социальной самооценки, прекрасно зная, что просто не сможет собрать необходимые для этого документы да и грамотно оформить само заявление. Поэтому и говорил эту угрозу бывший тяжелоатлет только лишь для проформы, чтобы хоть как-то напугать незваного, очень неприятного, да и попросту страшного, гостя. В доме в это время происходили странные вещи: слышались звуки ломавшейся рамы и активные движения устремлявшихся наружу людей. Тем не менее огромному человеку, взявшему на себя обязанность разузнать, что происходит в дворовой пристройке, было в это мгновение совершенно не до того, чтобы объяснять себе непонятные шумы, доносящиеся из внутренних помещений: первое, что его теперь беспокоило – это установить нормальный контакт с необъясним явлением и по возможности побыстрее выпроводить его на улицу. За один мимолетный миг пронеслись в голове Иглютина эти мысли, одинокий же Странник, невзирая на угрожающий монолог продолжал стоять, никак не проявляя никакой-то боязни, ни, в то же время, агрессии, чем дал своему невольному оппоненту незначительный повод, чтобы наполниться чуть заметной отвагой.

– Послушай, господин Неизвестный, – уже более твердым голосом промолвил владелец покосившегося жилья, – «вали» отсюда, и причем как можно быстрее, а не то в противном случае я позову сюда посетивших меня гостей, среди которых, кстати, находится один авторитетный преступник, и тогда тебе явно не поздоровится. Ну так что, сам уйдешь или мне сходить за подмогой?

Непонятное Существо продолжало зависать над грязными нечистотами, никак не реагируя на пламенную речь хозяина этой полуразвалившейся хижины. «Интересно, – вдруг подумал Иглютин, отнимая от стены приставленные к ней вилы, – а есть ли там кто вообще? Может, это кто-то просто решил таким образом пошутить и подвесил сюда эти жуткие вещи? Я же тут едва ли не обоссался, приняв эти одежды за странное существо?» Действительно, иллюзия того, что под плащом и шляпой никого не окажется была вполне вероятной, так как не было видно ни нижних конечностей, ни рук, ни даже лица. Ухватив покрепче опасный предмет, Михаил направил его в сторону Мрачного существа, намереваясь немедленно прощупать эту одежду на прочность. «А вдруг там все-таки кто-нибудь есть? – посетила прогнивший мозг вполне разумная мысль, восстановив в памяти странное поведение своего преступного гостя. – Ведь чего-то Кент все же боится, и, как мне кажется, совсем не «ментов»: от них он бы с такой скоростью не удирал, тем более в небольшое окошко». Он думал не больше секунды, в конечном итоге все-таки решившись на отчаянный поступок самозащиты. «Впрочем, чего я, собственно говоря, потеряю?» – предположил он, направляя четыре острых конца в тело одинокого Странника.

Не достигнув выбранной цели, грозное оружие внезапно остановилось примерно в двадцати пяти сантиметрах от ужасной одежды, словно уткнувшись в невидимую преграду. В этот же самый момент в верхние прорези для карманов из-под левой полы показалась худая рука, которая тут же перехватила черенок сельскохозяйственного орудия. Странно, но борьба бывшего спортсмена-тяжелоатлета против мрачного Существа явилась непродолжительной, и вилы перекочевали в худощавую ручку странного Типа. Мгновенно развернув их, подкинув и перевернув ловким движением в воздухе, таинственный Незнакомец почти без размаха направил четыре острых, чуть загнутых, продолговатых предмета в сторону незадачливого противника, в один миг ставшего ему самым смертельным врагом.

Воткнувшись в тело до самого основания, деревянный черенок стал слегка колыхаться, будто бы подтверждая, что удар был достаточно сильным. От неожиданности большой человек издал непроизвольное хрюканье и медленно стал вставать на колени перед безжалостным и жестоким убийцей. Несмотря на то что ставшее опасным орудие воткнулось в грудную клетку огромного представителя сильного пола, тем не менее оно пробило и грудную кость, и прочные ребра, дотянувшись одним концом до самого сердца и мгновенно наполнив кровью дыхательные пути. Кроваво бурая струйка несильным потоком заструилась сквозь неплотно сжатые губы, возвещая, что этот мужчина готовиться испустить свой беспокойный дух, так некстати вырванный из тела острым орудием. Он хотел что-то сказать, но застилавшая горло кровяная жидкость не дала этого сделать, позволив лишь издать неопределенные, как бы бурлящие звуки. Туман стал застилать его потухшие зенки, но перед тем, как окончательно умереть, он смог еще раз их устремить на своего безжалостного убийцу и незадачливо усмехнуться, при виде в другой руке странного Типа, извлеченной из-под правой полы большого плаща, сельскохозяйственного заржавленного серпа. Следующим, уже привычным, ударом мрачное Существо отделило верхнюю часть этого мощного черепа от такого же его основания.

Верхняя половинка этой «располовиненной» черепной коробки медленно съехала книзу, дав свободу вырывавшемуся наружу, под большим давлением, фонтану брызгавшей крови, которая в свою очередь заливала всю близлежащую площадь, не забывая обильно окроплять кожаный плащ и широкополую шляпу жестокого и безжалостного убийцы. Дождавшись, когда приконченный им противник окончательно рухнет на покрытую нечистотами землю, таинственный Незнакомец медленно стал покидать дворовые помещения, словно бы зная, что внутри самого дома уже никого к тому времени не окажется. Это было абсолютнейшей правдой, так как покосившуюся непрочную хижину удалось покинуть через окно даже располневшей, имеющей лишней вес, женщине. Это стало возможным по той лишь простой причине, что ее кость намного меньше мужской, что и сослужило ей в этот раз определенную службу. Невзирая на свой сверхъестественный страх, брат все-таки не оставил сестру в этом опасном жилище и, выбравшись сам, помог и ей протолкнуться через небольшой оконный проем. Сейчас они убегали от этого ужасного места вдвоем, стараясь двигаться как можно более быстро.

Кентюрин не ждал никого и, протиснувшись в окно, словно скользкий стремительный уж, бросился удирать, непроизвольно двигаясь к трассе, ведущей на выезд из этого города. Прыгая через кочки (эта улица была самой крайней), он бежал по чистому полю, умышленно сторонясь уличного проезда. Так он и выскочил на автодорогу, выпучив свои «бельмы» и обдаваясь тяжелой отдышкой, где сразу же попал в руки дежурившего спецназа.

– Стой, кто идет? – услышал он окрик патрульного, завидевшего его еще на удалении метров в двадцать. – А ну стой, не то буду стрелять! – уже настойчивей крикнул боец, передернув затвор своего автомата, не зная, чего можно ждать от незнакомого, бегущего на него человека.

– Не стреляйте… я свой! – ответил в том же тоне Кентюрин. – За мной гонится жестокий маньяк-убийца, и, поверьте, он вот-вот будет здесь.

На этих словах Максим вышел на освещенное место, подняв кверху обе руки, как бы показывая, что не имеет при себе оружия и каких-то дурных намерений.

– Я бы советовал вам убраться отсюда, – кивнул он на стоящее в стороне БМП, – иначе вам всем придется сейчас умереть: это чудовище не щадит никого и своей «пуколкой» вы его совершенно не напугаете – оно пули на лету останавливает и их же направляет обратно.

– Еще раз говорю тебе стой, – уже более спокойно произнес одетый в пятнистую форму худощавый боец, продолжая держать нарушителя под прицелом, – в городе действует комендантское время и всех загулявшихся граждан приказано доставлять в полицейский участок. Это касается любого – без исключений.