Мельница времени

– Иди сюда! – раздалось вслед за этим.

Девочка послушно двинулась на зов. Впереди слышался скорый удаляющийся шелест, и она легко следовала за звуком. Наконец, перед ней открылась небольшая ягодная полянка, посредине которой стоял Моховик. Катя радостно улыбнулась и спросила:

– Что это ты за тайные перемещения выдумал?

– Да ничего я не выдумал, – ответил тот. – Просто от ягодников отлучаться не вправе. Вот и отбежал только на секундочку, тебя позвал и сразу обратно. А то там, где ты была, времени на разговор не осталось бы.

– Я тебе так благодарна за помощь, за куличка, за спасение! – всплеснула руками девочка.

– Ладно, пустое, – махнул рукой Моховик. – Услуга за услугу.

– Ой, кстати! – спохватилась Катя. – Когда в озерцо полезла, на берегу узелок с медом оставила. Я бы тебе весь туес отдала полакомиться. Может, сходить?

– Нет уж, – замотал головой собеседник, – найду, кого попросить принести.

А потом хмыкнул:

– Придумала! Самой идти! Вот Болотник с Болотницей обрадуются! Добыча вернулась!

– Разве там болото? – удивилась девочка. – Вроде и почва была твердая, и деревца росли.

– Ну да, – кивнул Моховик. – Потому что верховое. Вполне даже ходить можно, если с осторожностью. Только в такое, как ты называешь, озерцо лезть не следует. Это – мочажина, топь, для обмана прикрытая водой. Вот ею Болотник с Болотницей и повелевают. Сами они в движениях вязкие и медлительные, как трясина. Бегать за добычей не могут. Поэтому сидят на месте и жалобными причитаниями путников заманивают.

– Слушай, – не удержалась Катя, – у вас тут, куда ни пойди, сплошь болота да жуть всякая! А говорили, Синь-озеро, Синь-озеро!

– Кто говорил?! – насторожился Моховик, словно девочка озвучила какую-то страшную тайну.

– Берендеи, вот кто! – ответила та.

– Берендеи?! – человечек аж подпрыгнул. – А они сами сюда не собираются?! Вот уж не приведи, как говорится! Все ягодники обчистят!

– Да не собираются, угомонись, – успокоила его Катя. – И ягоды, как понимаю, в лесу не самое главное. Колток, например, с которым ты не в ладах, в такие места с поручениями ходит, только держись! Дрожит, зубы стискивает, но ходит. Меня вот от росянки спас, не побоялся! Мы потом даже поболтали немного.

– Правда?! – Моховик выкатил глаза от изумления. – Быть не может!

– Правда, – сказала девочка. – А еще путь к самому главному дереву указал. Только я теперь с направлением запуталась.

– Тебе вон в ту сторону нужно, – ткнул пальчиком собеседник. – Только не простое это дело, – и тут же спохватился.

– Знаю, знаю, – закивала Катя, – у вас здесь свои порядки, и вы не все оглашать вправе.

– Ну, да, – вздохнул человечек.

А потом добавил:

– Иди, коли нужда есть. Только осторожнее будь.

– Тебе бы с Колтком подружиться, – на прощанье произнесла девочка. – Он – хороший.

– Подружусь, наверное, – согласился Моховик. – Я теперь его уважаю. И медком обязательно угощу.

На этом они и расстались. Моховик отправился по своим делам, Катя – по своим. Она шла скорым шагом – день начал клониться к вечеру. Перспектива возвращения к реке в темноте ее совсем не вдохновляла, равно как и ночевка в лесу. Правда, двигалась с разумной опаской, постоянно прислушиваясь и присматриваясь. Вскоре под ногами снова захлюпало, почва значительно увлажнилась. Кое-где появились лужицы с рыжей, будто ржавой водой, цвет которой показался ей знакомым.

«Та-ак, – остановилась в раздумье девочка, – опять болото? Когда же они закончатся-то? Хоть бы указатели, какие развесили или схемы движения, как на туристических маршрутах: вы находитесь здесь, слева – то-то, справа – то-то. И удобно, и время экономит».

Вспомнив пройденный путь, Катя вдруг начала догадываться, что движется по образованной топями дуге. Вернее, по ее внешней стороне. Перед мысленным взором сразу возникло некое подобие подковы, она сама – перед выпуклой частью; ей надо внутрь ближе к центру; нужно обогнуть одно из окончаний. Вот лишь, сколько понадобится, чтобы это сделать? Путь все время преграждают болота, через которые идти опасно. Может и есть, какая тайная тропка, но о ней никто не поведал. Значит, придется обходить.

В это время совсем близко раздался стук топора: тук, тук, тук. Затем все стихло. Девочка насторожилась – не ослышалась ли. Но вскоре удары возобновились. Они были четкими и размеренными; такие обычно получаются у дровосеков и плотников, которые хорошо знают свое дело.

«Дровосек просто так рубить не станет, – начала размышлять Катя, – прежде подходящее дерево выберет. Значит, перед этим будет ходить и тщательно лес осматривать. Коли так, то он его хорошо изучил. Тогда может быть и тайную тропку какую-нибудь знает? Надо пойти спросить».

Она двинулась на звук и вскоре подошла к ельничку. Тоненькие кривые стволики росли так близко друг к другу, что жидкие веточки одного буквально упирались в другой. Их редкая чахлая хвоя беспорядочно торчала в разные стороны и создавала полупрозрачную завесу, за которой было нельзя ничего толком разглядеть.

Девочка, раздвигая руками поросль, направилась сквозь нее. Почва все более увлажнялась. Она прошла какое-то расстояние, но дровосека так и не увидела. Скоро угасли и звуки ударов.

«Эх, придется возвращаться, – подумала Катя. – Пока я продиралась, он, наверное, уже ушел. Жаль, не удалось про заповедную тропку спросить».

Она собралась, было, в обратный путь, как впереди послышалось металлическое позвякивание.

«Не ушел! – обрадовалась девочка. – Просто топор точит!».

И устремилась дальше. Через несколько шагов хвойная пелена рассеялась и… То, что предстало глазам, заставило ее оторопеть. Перед ней расстилалось … очередное болото! В воздухе витал плотный запах железа, от которого начало свербеть в носу. Мутная вода была красно-коричневого цвета. Справа в нескольких саженях от нее у береговой кромки возвышалась груда какого-то мусора: не то прелых водорослей, не то травы и веток. На фоне этого уныло ровного и казавшегося безжизненным пространства она выглядела каким-то неестественным инородным телом. Вдруг слева возникло шевеление. Катя тут же повернулась в ту сторону и увидела следующее.

На некотором удалении от нее на торчащей из-под воды, осклизшей от сырости кривой коряге, восседало нечто. На расстоянии оно походило на скрюченного временем старца. Его выступающая углами, словно скроенная из разных кусков металла фигура была прикрыта чем-то похожим на вретище. Будто в дряхлом мешке прорубили дыры для головы и рук, да так наспех и напялили. И одежда, и тело и даже волосы были в обильных ржавых пятнах.

Существо явно развлекалось: опускало в воду кисть руки и через короткое время вынимало ее сплошь облепленную пиявками. Затем встряхивало ею, и присосавшиеся кольчатые черви градом летели вниз. Вместе с ними с пальцев осыпалась и ржавчина, на короткий миг, обнажая поблескивающий под ней металл. В этот момент они ударялись друг о друга и перед тем, как снова покрыться рыжим налетом, производили легкий звон. Каждый раз широкий рот расплывался в улыбке, обнажал редкие желтые зубы, и издавал довольное гыканье.

«Так это же Аржавенник!», – сообразила девочка, вспомнив, что когда-то читала о повелителе ржавых болот в сборнике собирателя сказок Александра Афанасьева.

Тот, не поворачивая головы, голосом, похожим на звук удара по металлическому листу прогудел куда-то в пространство:

– Молодец, Стукач! Такую добычу заманил! Хвалю!

– Все для тебя, господин! – раздался в ответ голос коварного бестелесного духа.

Аржавенник повел в сторону девочки тяжелым взглядом и без обиняков рубанул:

– Сюда иди! Я тебя есть буду!

От такого безапелляционного заявления, граничащего с неприкрытой грубостью, все ее существо возмутилось, и она довольно дерзко ответила:

– Ага, щас! Вот только пыль с кроссовок стряхну!

И развернулась в обратную сторону.

– Дерзить вздумала?! – раздался за спиной злобный голос. – Ну-ну, посмотрим! Эй, Жабалака, взять ее!

Груда мусора мгновенно пришла в движение. Нагромождения на ней тут же принялись осыпаться, сваливаться и опадать. Не успела Катя моргнуть глазом, как на берегу возник жуткий монстр. Он походил на огромную жабу величиной с быка. Его толстая, скользкая от слизи бурая кожа была сплошь усеяна противными буграми и бородавками. Выступающие над черепом глаза под тяжелыми набрякшими веками бездушно уставились на девочку. Жабалака шумно выдохнула, отчего ближайшие стебли осоки качнулись и полегли, и сдвинулась с места. Перемещалась она короткими тяжелыми прыжками. Всякий раз, когда ее массивные лапы и грузное брюхо опускались на влажную прибрежную почву, далеко в стороны разлетались ошметки грязи и фонтаны мутной жижи. На удивление, чудовище не бросилось к девочке, а двинулось вдоль леса, отрезая ей путь к отступлению.