Пролог

Как землю роет. Чего так расстарался? Раньше надо было стараться. А теперь: рой не рой… Поздно.

– Мне, всё-таки, подготовиться нужно.

– Чего готовить? Документы давно готовы. Фотографии наклеить.

– Хорошо. Завтра так завтра. Как будем поддерживать контакт?

– Завтра, – с ударением на первое слово проговорил Нароков, – как приедете в Кашин, сдайте вещи в камеру хранения, садитесь на рейсовый автобус (он у нас один) и езжайте до центра. Завод электроаппаратуры рядом с остановкой. Если не будете тянуть, то до обеда успеете в отдел кадров. Обед у них с двенадцати до тринадцати. Обращайтесь непосредственно к начальнику отдела. Он в курсе.

– Что именно он знает?

– Не волнуйся, – улыбнулся Нароков, – лишь то, что к нему должен обратиться мой знакомый, которого нужно устроить на работу. Кстати, он отставник, умеет держать язык за зубами. После того как оформишься на работу, отправляйся по адресу: Луначарского, 9. Запомнил?

– Луначарского, 9.

Быстро он вошёл в начальственный образ.

– Там живёт Шорникова Марья Ефремовна. Она держит квартирантов. Сейчас у неё комната свободная. Скажешь, что её порекомендовали тебе на заводе.

– Почему именно Шорникова?

– Мы с ней соседи. Огороды рядом и нужник у нас общий. Поводов для контакта будет более чем достаточно.

– У неё частный дом?

– А ты что думал? – усмехнулся Нароков. – Не в Париж, чай, едешь.

Действительно, не в Париж. Но какая честь: ходить в один нужник с Нароковым! Как бы голова не закружилась от неслыханного доверия.

– Суду всё ясно. Не смею больше вас задерживать.

– До встречи, – сказал Нароков, подавая руку.

– В нужнике, – закончил я. – А папочку?

– Ах, да, – поморщился он, – совсем из колеи выбился с этим делом.

Нароков положил папку на стол и вышел из комнаты.

Я стал перелистывать документы. У меня было слишком мало времени, чтобы ознакомиться с делом досконально, да этого и не требовалось. Всему своё время. Сейчас я ставил перед собой более скромную задачу: меня интересовал стиль работы Нарокова. Но как ни скромна была моя задача, папка была объёмна, и даже на то, чтобы просто перелистать её, потребовалась уйма времени. Затем возня со шмотками. Даже перед собственной свадьбой я так не копался в тряпье. Что поделаешь, слишком много значат они в нашей жизни. Особенно, когда ты обязан соблазнить молоденькую девушку. Мы с Воронцом перерыли весь склад ОБХСС. В итоге набрался целый чемодан сплошной «фирмы».

С чемоданом я и завалился к начальству. Вид у Кузьмича был… От холеной утренней барственности не осталось и следа.

– Садись, – устало кивнул он на стул. – Выкладывай, что накопал? Только короче.

– Ничего хорошего. Дохлое дело. Несчастный случай отпадает. Утонуть там негде. В Кашинке вода в лучшие годы выше колен не поднимается. Уехать не могла. Все документы, включая сберкнижку, остались дома. Как была в стареньком сарафанчике и простеньких туфельках, так в них и пропала. Единственная, более-менее приемлемая версия – похищение. Вопрос: кому она понадобилась? Не ЦРУ же?

– Что надумал?

– Есть пара идей.

– Ну?

– Девичья фамилия матери – Оболенская.

Я выразительно посмотрел на Кузьмича. Клюнет?

– Ну и?

– Белая гвардия. То да сё…

– Ермакову (начальнику УГБ) хочешь спихнуть? Не выйдет. Моя мать – Голицына. Что из того?

Сорвалось.

– Вторая версия такая. Деваха она молодая, красивая, блондинка. А в их районе джигитов, как мух, развелось. Грузины, армяне, чеченцы, кого там только нет. Парни молодые, горячие. При деньгах. Уговорили девку, а то и силой в машину затолкали. Дальнейшее известно. Что от неё осталось? Добили. Сунули в багажник. Отвезли подальше. Закопали. Ищи теперь ветра в поле.

– Вот и получается, что всё в подругу упирается, – задумчиво проговорил Кузьмич. – Сумеешь расколоть девчонку?

– Далась вам…

– Нароков прав. Петрова – наш последний шанс. И учти, – Кузьмич поднял вверх указательный палец правой руки, – этим делом Москва интересуется.

– Москва?

– Москва.

Странно. Какое дело Москве до провинциальной девчонки? Скромной портнихи из местного КБО. Пусть даже и красивой блондинки.

х х х

Нина была дома. Она лежала на диване с раскрытым томиком Игоря Северянина в руках. Полы и без того коротенького халатика задрались, полностью обнажая тёмно-коричневые ноги. Интересный факт: Нина у меня натуральная блондинка, но ни разу в жизни не видел её с облупленной либо красной от недавно слезшего загара кожей. Хотя на солнце она может торчать целыми днями. То ли кожа у неё такая, то ли загорать умеет.

– Как мечтать хорошо Вам в гамаке камышовом, – прогнусавил я, наклоняясь над супругой.

– А, это ты.

Нина хлопнула мохнатыми ресницами и вновь уткнулась в «Громокипящий кубок».

– Иди, поешь чего-нибудь. Я у своих перекусила.

– К чёрту ужин, – «страстно» прошептал я. – Разве можно думать о еде, когда…

Мои ладони заскользили по шелковистой коже.

– Да ну тебя!

Нина раздражённо дёрнула ногой и, скинув мои руки, поправила халатик.