Башня говорящего осла

От неожиданности принц ойкнул. Он действительно знал этого человека. На кровати, закрывая зевающий рот ладонью, сидел его старый знакомый волшебник Гробс.

Другой Гробс стоял рядом с кроватью и с улыбкой наблюдал, как принц переводит взгляд с него на его двойника и обратно.

– Это и есть та самая истинная свобода, о которой я вам только что говорил.

– Ловко! Я, кажется, догадываюсь… Вы создали болванчика и оставляете его в камере вместо себя?..

– Именно так. Хочу – сижу в тюрьме, занимаюсь своими делами, хочу – иду через стенку на волю и гуляю, где мне вздумается. Как вы и сами понимаете, выбраться из этой тюрьмы ничего сложного не представляет. Поэтому я теперь никому ничем не обязан. Родственников сюда, слава Богу, не пускают, а это главное. Правильно, я говорю, господин Гробс?

Болванчик недовольно хмыкнул.

– Вы бы лучше меня на свободу выпускали, а сами тут сидели спокойно. А я бы приходил и всё вам рассказывал, – ответил он своему создателю.

– Ладно, не ворчи, указывать он мне тут будет. Отключайся давай. – сказал Гробс и щёлкнул пальцами.

Гробс № 2 обреченно вздохнул, поднялся с кровати, встал лицом к стене, поставил на нее ногу, оттолкнулся от пола другой ногой и пошёл вверх по вертикали, как муха. Дойдя до потолка, он переступил на него, сделал несколько шагов вниз головой и разлегся на потолке, свернувшись калачиком. Полежал несколько секунд и исчез. Точнее, стал невидимым.

– Ничего себе! – сказал Гантимур. – Он еще и спать на потолке умеет! Высший класс! Это же не болван, а огурец! Главная золотая медаль на королевской выставке вам обеспечена! Поздравляю, я просто восхищен! Сам волшебник Кроль, изобретатель знаменитых живых кукол, снял бы перед вами шляпу!– и Гантимур пожал Гробсу руку.

– Спасибо, – смущенно улыбнулся Гробс. – Я и в правду неплохо поработал. Обычного двойника можно разоблачить минут за десять. А при условии, что ты хорошо знаешь того, с кого он слеплен – почти сразу. Этот красавец, думаю, смог бы водить моих драгоценных родственников за нос, в течение часа, не меньше, пока они не почувствовали, что со мной что-то не так. Те же, кто меня близко не знает, например, тюремщики, и вовсе ничего не подозревают. У него в голове есть часть моих воспоминаний. Ведет он себя как я. И даже думает как я, правда не так хорошо, в ограниченном, скажем так, режиме. Поэтому я со спокойной душой могу оставлять его здесь вместо себя.

Гантимур присел на край кровати. Гантимур почесал голову.

– Какая удивительная жизнь происходит вокруг! – сказал он как бы сам себе. – Одним в тюрьме нравится, но им велено через три дня выметаться на волю. А у других дел по горло, но их судьба сидеть в камере и глядеть в окошко. И что же нам делать? Ума не приложу!

Глава 16. А мальчик-то наш – самый обыкновенный!

– Чует мое сердце, тебя сейчас зубному врачу показывать станут. Я этих хитрецов насквозь вижу,– сказала наследница зубляндского престола принцесса Елизавета Косте. Точнее – зубляндскому принцу без права престолонаследия Константину.

– Это еще зачем? У меня ничего не болит, – ответил Костя. Хотя он был смелым мальчиком и стоматологов не боялся, неземной любви к ним у него почему-то тоже никак не получилось.

– Не волнуйся. Тебя не лечить, тебя осматривать будут, – пояснила принцесса Лиза. – Зубы во рту пересчитывать.

– Какое им дело до моих зубов?

– Такое! Им же надо понять, волшебник ты получаешься или нет.

– Причем же здесь зубы? Это у крокодила самое главное – зубы, а волшебник – не крокодил.

– Дремучий ты мне какой-то попался! Разве не знаешь, что у волшебников тридцать три зуба, а не тридцать два, как у всего остального народа? У кого тридцать третий зуб вырастает – значит, тот и волшебник.

– Ишь ты! А у тебя сколько зубов?

– Нисколько! Зуб волшебства появляется последним, уже когда ты взрослый. А у детей еще всех зубов быть не может.

– Здрасте! И чего же они у меня тогда считать станут во рту?

– Так это же врачи! У них своя наука. Они во рту железкой поковыряются и всё поймут, вырастет у тебя чего лишнего или нет.

– А когда у тебя во рту ковырялись, нашли волшебство?

Принцесса Лиза вздохнула

– Придворный лекарь сказал, что зуб волшебства у меня со временем вырастет. Но я поняла, что ничего он там не разглядел. Папу не хотел расстраивать, вот и наврал. А папа зачем-то хочет, чтобы я стала настоящей волшебницей. Вот, говорит, я умру, а ты, если волшебницей будешь, без меня не пропадешь. Колдуй себе потихоньку.

И Лиза снова вздохнула. Костя задумался.

– Эх, наверное, быть волшебником – интересно, – мечтательно произнес он.

– Погоди, может быть, еще станешь. Тебе ведь от отца могло передаться. Проныра Шляпсон это ведь и хочет выяснить, – ответила принцесса. – Ну вот, идут уже, я же говорила!

Дверь детской приоткрылась, и в нее просунулось пол-шляпсоновского туловища.

– Океан извинений, мои юные друзья! Океан извинений! Позвольте прервать вашу просвещенную беседу. Поверьте, я делаю это с содроганием моего восхищенного сердца. Его величество попросил меня показать его высочество Костю придворному зубному лекарю, и если это не идет в разрез с вашими намерениями, я бы…

– Ладно, давайте сюда вашего лекаря-пекаря, – перебила принцесса Лиза вице-канцлера. – Все равно ведь, не отвяжетесь.

В комнату проникла оставшаяся половина Шляпсона, а за ней прицепом – грустный дядечка с висячими, как у сома, усами. Грустный дядечка был доктор Флюс, специалист по королевским зубам.

С детства Флюсу хотелось быть капитаном корабля, чтобы отважно стоять на мостике, прищурившись смотреть в морскую даль и слизывать с губ соленые брызги. Вместо этого ему выпало разглядывать чужие гнилые зубы и говорить «Откройте рот, закройте рот, сплюньте». Он всегда был погружен в свои печальные мысли про то, что жизнь не удалась, и даже не заметил, как сделал головокружительную карьеру врача и оказался в королевском дворце.

Доктор Флюс достал из маленького чемоданчика стоматологическое зеркальце и зонд. Он попросил Костю сесть на стул и открыть рот и тоскливо стал разглядывать, что там у Кости внутри.

– Всё в порядке, всё восхитительно, – наконец сказал доктор Флюс, – аномалий нет. Приходите пломбу ставить. У вас маленькая дырка, а это не восхитительно.

Доктор побросал инструмент в чемоданчик и поклонился сначала одному высочеству – Лизе, затем другому – Косте. Шляпсон, всё это время сидевший на стуле и внимательно наблюдавший, как Флюс считает Костины зубы, подскочил, взял Флюса под руку и повел вон из принцессиной комнаты. У двери он оглянулся и, приторно улыбнувшись, помахал детям ручкой.

– Вот так! – сказала принцесса Лиза. – Доктор сказал: аномалий нет. И он не врал, я видела. Значит, не будет тебе тридцать третьего зуба, и волшебником тебе не стать. Даже не мечтай!

– Да ладно! – ответил Костя и махнул рукой. – Уж как-нибудь и так проживем.

– К тому же ничего хорошего в таланте волшебника нет, – добавила Лиза. – Вон твой папа великий волшебник, и сколько у него неприятностей из-за этого.

– Совсем вы голову заморочили мне этими сказочками! – возмутился тут Костя. –Сначала я ни с того ни сего оказался принц. Теперь ты говоришь, что мой отец – волшебник. А что дальше? Дальше выяснится, что у меня мама – Красная Шапочка, а дедушка – Змей Горыныч! Ну-ка, объясняй всё как есть!

Принцесса Лиза обиженно поджала губы.

– Чего это ты тут разорался? Я ведь не виновата, что твои родители тебе ничего не рассказывали! А про твою маму мне вообще ничего не известно. А если ты орешь на меня, то сам себе всё и объясняй!

И принцесса решила уйти от невоспитанного родственника-принца куда-нибудь в другое помещение, но тут увидела, какой у него растерянный вид, и ей стало его жалко.

– Ну, ладно! Я тебе всё, что могу, объясню. Ты ведь и вправду ничего не знаешь. Как будто с луны свалился. Слушай. Когда твой папа был совсем молодым…

Я не буду повторять Лизин рассказ. Вы ведь от меня это всё уже слышали. А Лиза из-за своих способностей, во-первых, много знает, так как правду от нее скрыть невозможно, а во-вторых, сама врать не станет.

В общем, Костя наконец узнал про себя всё то, что я вам уже так долго и нудно рассказываю. Единственное, о чем Лиза не рассказала, потому что сама еще не знала, это про то, что Гантимур вернулся в Зубляндию и схвачен гвардейцами. Ну, и про волшебный сон Костиной мамы она, само собой, тоже знать не могла.

– Значит, меня все-таки украли? Что же мне теперь делать? – спросил Костя у Лизы.