Телохранитель

Минут через пять ситуация повторилась уже с черным внедорожником. Оба автомобиля встали, едва не коснувшись.

Открылась дверь внедорожника, оттуда секунду спустя образовался здоровенный детина, которому очень бы подошло прозвище Кабан. Не закрывая машины, вразвалку он направился к «теане». Появилось и второе животное. У него из ворота черной кожаной курки торчала сужающаяся кверху непропорционально маленькая бритая голова, напоминающая дыню «торпеду».

Максимов глухо выругался и отстегнул ремень безопасности. Потом медленно вышел из машины, поправил куртку. На подходящих он не смотрел. Ховрин замер, не зная, выходить ли на подмогу или лучше не вылезать вовсе, оставаться на месте. Команды не было. На всякий случай он тоже отстегнул ремень и приоткрыл дверцу. Со страху у него замерзли кончики пальцев на руках и на ногах.

– Ты чего, мужик, охренел? – словно выхаркнул первый громила, примериваясь для размаха и удара.

Буквально сразу раздались чавкающие звуки, словно на кухне молотком отбивали мясо для стейков. Через миг «кабан» лежал, раскинув руки, и хрипел. Второй с головой – «торпедой» ринулся вперед, как бык на корриде, но тоже был свален чем-то тяжелым по голове, и, пошатавшись, тяжело лег тут же, но уже лицом вниз. Он напоминал подстреленного сонными пулями слона.

Максимов, слегка запыхавшись и тряся кистью правой руки, сел в машину:

– Вот, черт! Второй крепкий оказался. Кило сто десять весит наверняка. Даже больше. Руку отбил.

В это время парень с дынной головой начал медленно подниматься. Максимов опять чертыхнулся, снова вышел из машины, достав из-под сиденья маленькую резиновую дубинку. Со всего маха врезал ею парню по бритому затылку. Тот рухнул лицом вниз.

– Теперь вроде все! – Максимов сунул дубинку назад, сел в машину, пристегнулся ремнем, ткнул кнопку «Старт». «Теана», заурчав, рванула с места.

Настроение Максимова вдруг резко улучшилось.

– Даже полегчало, а то с утра был какой-то депресняк… Хорошо начался день!

Тут сзади истошно замигал фарами большой черный «Мерседес». Максимов, глядя в зеркало заднего вида, сделал некоторую паузу, потом, включив поворотник, ушел в сторону, уступив дорогу. «Мерс», однако, решил поучить «тошнота»: вильнул в его сторону, и сделал это зря, поскольку Максимов здорово разозлился. «Теана» резко набрала скорость и села на хвост «мерсу», замигала, засигналила.

– Это и называется «посылать лучи поноса»? – пролепетал Ховрин, вжимаясь в кресло.

Расстояние между машинами было всего-то метра два, а скорость под сто двадать. Страшновато. Никакие американские горки и в сравнение не идут.

Наконец, остановились на светофоре. Передние двери «мерина» распахнулись разом с обеих сторон. Вышли сразу четверо. Один из вышедших, вроде водитель, открыл багажник, достал оттуда бейсбольную биту.

«Пиздец лобовому стеклу!» – вспыхнуло в голове Ховрина.

Максимов в этот момент уже расстегнул молнию на куртке и вытащил из подмышечной кобуры пистолет. Выражение его лица было веселое, зубы оскалены. Он вышел из машины.

Они, все четверо, вдруг остановились как в игре «замри» – увидели оружие. Никаких сомнений, что мужик будет стрелять, ни у кого из них не было. Ни слова не говоря, они почти синхронно сделали по шагу назад, потом повернулись и быстро, не оборачиваясь, пошли к своей машине. Тут же и уехали.

– Жаль, – пробормотал Максимов, – я бы с удовольствием убил их всех. Я уже все просчитал: по одному выстрелу в голову. Думаешь, уложился бы в пять секунд?

Даже с некоторым сожалением он сунул пистолет обратно в кобуру.

Ховрин только промычал что-то невнятное.

– Что я сделал неправильно? – спросил Максимов Ховрина пару минут спустя, слегка запыхавшись, и нажимая кнопку «старт». Ответил сам: – Таких дебилов надо пропускать и тут же забыть. Это все придурки и психопаты, мелкие хищники – осколки девяностых. Они слов, увы, не понимают.

Потом Максимов повернул на забитый машинами проспект Д-ва. Там он лоб в лоб уперся в черный внедорожник «Лексус», который, пересекши двойную сплошную линию, обгоняя свой поток, пер по встречке. Этот автомобиль воспринимался как хищный зверь, вышедший на охоту и не признающий законов стада. Встретились с ним лоб в лоб.

Оттуда с места пассажира вышел мужчина в темном костюме, белой рубашке с галстуком, подошел, постучал в стекло:

– Убери машину!

– С чего это вдруг? Это ты на встречке. Я – на своей полосе. Хочешь – вызывай ДПС! – меланхолично ответил Максимов.

– Ты, мужик, не понимаешь ситуации, – начал мужчина.

Однако, поглядев на Максимова, он вернулся к себе в машину, и это хищное механическое животное, казалось, рыча (дизель), сдало назад, включило поворотники и втиснулась в свой поток. Не исключено, что потом он снова вылез сразу позади Максимова и продолжил свой путь по встречной полосе, плюя на всех, но этого они уже не видели.

– Что это за люди? – поинтересовался Ховрин.

– Не знаю. Может, сами они, по большому счету, и никто, но кто-то в полиции или наверху у них точно есть.

Через двор было не проехать: там растопырилась открытыми нараспашку дверями машина, рядом с ней стоял крик и гомон. Шла какая-то разборка пьяных.

– Вот они, короли мира: два гопника и две пьяные прошмандовки! – с досадой прошипел Максимов.

Действительно это были автомобильные гопники. Орала музыка, тут же они пили пиво прямо из горлышек бутылок. Один отошел помочиться к забору.

– И где же сознательные граждане? В Германии тут уже давно была бы полиция. Хочешь посмотреть на нормальную активную гражданскую позицию? Как это должно быть? – спросил Максимов.

Он вышел из машины и направился к гулякам.

– Молодой человек, будьте любезны, уберите с дороги машину. Пожалуйста! – обратился он к ближайшему пивному человеку, застегивавшему ширинку.

– Чё, блядь? Пшел нахуй!

«Я ж говорил!» – пробормотал Максимов.

– Эй, урод! Быстро убрал машину с дороги! – взорвался он несколько искусственно.

– Чё, бля? – оторопел парнище. У него было выражение быка на корриде.

От удара в лицо он улетел на капот своей же машины, разбив затылком лобовое стекло, и съехал на землю.

– Быстро! Завел – уехал! – проревел Максимов.

Тот поднялся с окровавленным подбородком и, шатаясь, двинулся на Максимова. Он напоминал раненого медведя, и в этот миг в нем не было ничего человеческого. Данилов, сделав обманное движение-замах правой рукой, ударил его левым кулаком в печень. Тот рухнул на колени, его стало рвать чем-то желтым и пенистым – вероятно тем же пивом.

– Ты не понял? – брезгливо навис над ним Максимов. – Я вернусь через пять минут, и чтобы твоей машины здесь не было!

Бычара был в сознании, плевался кровью и рвотой, пускал пузыри.

Второй в этот момент полез из машины, Максимов, почти не глядя, стукнул его дверью – «закрыл» – попало и в голову и по ногам, – классика дорожного боя. Этого было достаточно, чтобы парень ввалился назад в салон и заверещал. Потом Максимов вернулся к «теане».

– Вот это, я считаю, нормальная гражданская позиция. Они неисправимы, понимают только силу.

На задней передаче отъехали назад, запарковались в отдалении.

Минут через пять подъехал вызванный кем-то наряд полиции.

– Надо же, – удивился Максимов, – сработало: кто-то все-таки позвонил!