Телохранитель

– Конечно, – буркнул Ховрин. – Говорят, была такая организация, всех детей туда загоняли. Они ходили строем, трубили в горны. У них были речевки: «Пионер – всем ребятам пример!», или вот еще: «Кто шагает ровно в ряд? – Пионерский наш отряд!», или «Тех, кто меньше и слабей, – не задумываясь, бей!»

– Надо же, – удивился Данилов. – Я вот такого не слышал!

– Как думаешь, кого еще можно привлечь тебе в помощь. Может, Орлова? – спросил Данилов.

Максимов махнул рукой:

– Не думаю. Он совсем ебнулся: выправляет чакры и ауру у какого-то физика-шарлатана. Платит за это большие деньги.

– Жаль.

– Я думаю, без него справимся.

– Ладно, – не стал настаивать Данилов.

Через десять минут они шли втроем по вечерной улице. Ховрин вдруг подумал, что так вот втроем можно идти где угодно, и никому даже в голову не придет на них напасть.

Во дворах, через которые они шли, чтобы сократить дорогу, встретилась какая-то компания. Данилов с Ховриным спокойно прошли мимо них через арку на улицу, а Максимов поотстал, там, сзади, кто-то пискнул и что-то тяжело упало. Потом еще что-то чавкнуло, и снова раздался глухой грохот, будто сбросили на пол мешок картошки.

Максимов вышел оттуда, даже не запыхавшись, словно просто сходил в туалет по-маленькому. Настроение его явно улучшилось.

– Пошли вон туда! – показал он на горящую зеленым вывеску на другой стороне улицы. – Там неплохо кормят.

– Кого ты там отмудохал? – спросил Данилов, впрочем, без особого интереса.

– Да так, ерунда! – отмахнулся Максимов.

Впрочем, Данилов и не настаивал на деталях.

По тротуару перед ними шли три школьницы лет пятнадцати. Все трое курили и громко матерились. Для юных девушек это было неправильно. Шагали девчонки тоже неправильно – враскачку, широко расставив ноги, как матросы по палубе.

– А ведь красивые девчонки. Удивительно: все они смотрят фильмы, читают модные журналы, а ходят как колхозницы по картофельному полю. Это меня просто поражает, – возмутился Данилов.

– Приспособительная окраска в опасном мире: «я – злая грубая девчонка, меня лучше не трогать»! – предположил Максимов.

Зашли в ирландскую пивную – в самую глубину – в залу с отдельными кабинками, где можно было спокойно поговорить. Тут было более или менее тихо. А в большой зале у стойки кто-то истошно орал, будто его резали. Оказалось, развлекались какие-то иностранцы.

Максимов хотел пойти и дать кому-нибудь из них в морду, но Данилов удержал его:

– Ну и что тут такого? Наши россияне, знаешь, как себя ведут за границей? Летали российским самолетом-чартером куда-нибудь в Египет или в Турцию? Это же какой-то зверюшник в воздухе: дети непрерывно орут, взрослый народ непременно бухает, бухарики эти потом тоже начинают орать, комментировать, приставать к стюардессам и все такое. И это непременно в каждом русском самолете. Мы с Валентиной прошлым летом летали в Грецию – на Крит. Там парнишка, который сразу за нами сидел, напился и начал шуметь, всех ужасно утомил. Я подозвал девушку-стюардессу, спросил ее: «Можно я ему по роже дам?» Она замахала руками: «Нет, что вы, будет скандал!» Тогда я в аэропорту, уже на Крите, увидел, что он пошел в туалет, зашел за ним, сказал все, что думал. Он закипел, а я ему по роже тут же и настучал и оставил в кабинке там полежать, подумать. А снаружи его подружка бегает, уже слегка протрезвевшая, в испуге: «Миха! Миха! Где ты, Миха! Вы видели Миху?» А на пляжах наши дети самые крикливые и драчливые. Замечал?

Максимов с ним не согласился:

– Это тебе кажется – ты предвзято относишься к нашим. У всех свои прибабахи. Немцы, например, любят пердануть в метро и загоготать, – отмахнулся Максимов. – А самые крикливые и бесцеремонные – китайцы. Например, стоишь в очереди за едой на шведском столе, они преспокойно, отстранив тебя или просто оттолкнув как неодушевленный предмет, могут втиснутся. Может, это от тесноты и скученности китайской жизни так у них принято?

Данилов прервал этот монолог:

– Ладно. Короче, Леша, для тебя есть работа. Наниматель: мой непосредственный шеф – Гарцев Владимир Петрович.

– Слышал. И что надо делать?

– Вот Виктор охраняет его дочь. Он охранник на улице с учетом имеющейся ситуации. Выступает типа в роли ее парня. Провожает ее от школы и с курсов, тренировок, репетиций и прочего.

Максимов тут же окинул Ховрина взглядом с головы до ног, но без всякого выражения: ни удивления, ни насмешки.

– Но в последнее время в ситуации появился некоторый напряг. Имели место попытки нападения на улице не просто хулиганов, а серьезных бойцов. И однажды его выдернули в полицию. Это уже становится опасным. Я хочу иметь подстраховку. И еще: проведешь с ним тренинг по вождению машины? Права у него есть, но получил совсем недавно, водит пока что не очень уверенно. Извини, Витя, но это так. Требуется радикально улучшить навыки. Натаскаешь за неделю? Исключая субботу, понятно. Им с девчонкой надо съездить на следующие или позаследующие выходные в Торжок.

– Без вопросов. Легко. Когда начинать? – спросил Максимов.

– Завтра утром. Работаете плотно. Утром и днем. В четыре тридцать ему надо быть у школы. Машину возьмешь на базе – «теану». Это для города. А в Торжок они поедут на «Секвойе». Завтра ее отгонят в сервис на проверку.

– Разумно, – кивнул Максимов.

– И еще, – добавил Данилов. – Виктор хороший спортсмен, но не профессиональный охранник, поднакачай его по работе в реальных экстренных ситуациях на улице. Там есть свои особенности.

На следующее утро, ровно в девять, Максимов заехал за Ховриным на черной «ниссан-теане». Ховрин уже ждал на улице, сел на место водителя.

– Подстрой под себя сиденье, зеркала, – сказал Максимов, пристегиваясь ремнем на месте пассажира.

Впрочем, особо подстраивать и не пришлось – габариты их в целом совпадали. Поехали. Некоторое время Ховрин привыкал к машине. Примерно часа два поездили по городу.

Максимов в целом остался доволен:

– Неплохо, но неуверенно. Ты должен видеть обстановку далеко впереди себя и перестраиваться заранее. А ты вот уперся в «маршрутку», а они могут остановиться, где хотят. Закон им не писан. Скорость потеряна и в соседний поток уже не влезть. Заранее надо перестраиваться… Давай, давай… Лезь, говорю, не бойся, они тебя видят, бить машину не будут, разве что обматерят…

Однако один раз нарвались на конфликт. Какой-то нервный тип полез разбираться, Ховрин так и не понял, что он такого сделал не так. Максимов бросил ему:

– Сиди! – и вышел сам.

Буквально через десять секунд, довольный, он вернулся на место пассажира, защелкнул ремень безопасности.

– Видал? Всего один удар по колену и связки порваны. Гипс минимум на пару месяцев, палочка, страх на будущее. Он больше из машины никогда выходить не будет. Вишь, он даже встать не может. Все. Только один удар! Никто вокруг даже не заметил – споткнулся человек. Вперед!

Ховрин нажал кнопку стартера, почувствовал легкую дрожь двигателя, включил передачу на «D», надавил на газ. «Теана» рванула с места.

– При неизбежности схватки всегда начинай первым и вырубай лидера! – утверждал Максимов.

В лучших традициях правильного учебного процесса теория тут же была представлена на практике. В коридоре торгового центра, куда они зашли перекусить, произошла какая-то буча. Возникли трое поддатых молодых парней, явных гопников, желающих подраться. Максимов тут же всех и положил. Все действо заняло секунд пять.

– Видал? Примерно так! – через минуту пробормотал довольный Максимов, слегка запыхавшись.

– Обалдеть! – искреннее восхитился Ховрин. – А если их будет реально много?

– Тогда есть запасной вариант.

– Какой еще запасной вариант?

Максимов достал из кобуры на поясе маленький, словно игрушечный, пистолет.