Телохранитель

– А ее, кстати, так и звали: Безбашенная Маша. Очень красивая, настоящая модель, светловолосая, двадцать два года. Они оба с шефом любили экстрим: горные лыжи, «черные» трассы, пещерный дайвинг, гонки на гидроциклах по волнам, ну и по льду на снегоходах. Пару раз в Альпах даже приходилось вызывать вертолет в горах из-за ее падений – так, что она не могла встать, хотя и без переломов – только ушибы и растяжения. Вот однажды и доигрались: ухнули вместе в полынью. Первые, что интересно, перед ними проскочили, а они провалились. Смерть не любит, когда с ней играют в догонялки. Судьбу не надо искушать. Однажды можно умереть по-настоящему. А такие, как они, начинают верить в свою неуязвимость. У них какая-то встроенная тяга к самоубийству: таких много. Жили года три вместе, любили друг друга, а похоронили их на разных кладбищах… Расписаны-то они не были. Жаль их, хорошие были люди. Законная жена его потом продала имение каким-то московским людям. Замечательное там место…

Потом еще добавил:

– Сейчас задним числом думаю, что Маша здесь нипричем. Она была нормальная домашняя девочка. Просто чудесная. Это наш Николай Иванович ее подначивал и всюду таскал за собой, поскольку был большой любитель всякого экстрима, это именно он втянул ее в эти свои горные лыжи, нырялки, прыжки с парашютом, гонки на квадроциклах и тэ пэ. Тут девочке не повезло… Беда. Сегодня уже пятая годовщина.

Помолчал. Потом, вздохнув, сказал:

– Короче, он умер. Понятно, это самый что ни на есть естественный ход вещей, но как раз это-то естественное течение жизни меня иногда здорово пугает. – Тут он оглянулся с таким видом, будто за спиной его могли стоять призраки уже давно умерших людей.

Ветераны чинно вели беседу, периодически выпивали. Ирина постоянно говорила по телефону, то куда-то уходила, то приходила. Ховрин же периодически задремывал, рука, подпиравшая голову, подламывалась, и он просыпался. Потом он развез всех по домам, включая деда Саню и Ирину, которая настойчиво зазывала Ховрина на чашку чая, но он отказался, хотя и зудело. Пришел домой в начале второго, рухнул в кровать, мгновенно уснул. На этом пятница и закончилась.

На следующий день Ховрин вышел из дома в половину двенадцатого утра, направился через двор к торговому центру.

На скамейке у детской площадки развалились знакомые ребята – Зуй с Пузырем, щурились на солнце, постоянно зевали. Ховрин поздоровался с каждым за руку.

– Пойдешь с нами сегодня в «Дом быта»? – с надеждой спросил его Зуй.

Они, конечно, надеялись на его силовую поддержку на случай возможных конфликтов. Какие-то у них были постоянные терки с тамошними завсегдатаями.

– Во сколько? – поинтересовался Ховрин.

– Начало концерта часов в десять. Хорошая группа выступает! «Киборги». Ух!

– Это которые: «Киборг едет в Выборг»? – спросил Ховрин.

– Нет, другие, но тоже прикольно.

– Ладно. Я Вику тогда с собой возьму.

– Там и встретимся! – обрадовались парни.

Пошли туда с Викой. Действительно, неплохая оказалась группа. Нормально там потусили.

Вернулись из клуба часа в два ночи. Ховрин, раскачиваясь, шарил по карманам в поисках ключей, потом долго копался в замке, подсвечивая телефоном, поскольку лампочка на лестнице не горела.

– Давай быстрей! – ныла Вика, пританцовывая на месте. – Я писать хочу!

Наконец Ховрин открыл дверь. Вика прямиком рванула к туалету, скидывая по пути туфли. Вскоре раздался шум спускаемой воды.

– Теперь пить охота, – заявила Вика, стягивая с себя платье и оставаясь в трусиках, колготках и лифчике. Потом сняла лифчик и колготки. Остались только трусики. Пошли на кухню, Ховрин поставил на плиту чайник, сами же пошли в комнату, разобрали постель.

Чайник через пять минут пронзительно засвистел. А на постели в это самое время происходила упорная борьба. Ховрин лежал на Вике, пыхтел, пытаясь раздвинуть ей ноги и внедриться между них. Вика, хохоча, как от щекотки, переплетя ноги, держалась, не пускала его. Борьба эта продолжалась довольно долго. Вика любила такие приколы. Наконец Ховрину удалось проникнуть в самые тайные женские места. Утром он обнаружил, что Вика сидит на нем, как наездница, скачет, двигая бедрами. Увидев его открытые глаза, процедила, не останавливаясь:

– Обожаю утренний трах! Ах-ах-ах! М-м-м! – застонала она, закинув назад голову и больно зажав коленями Ховринские бока.

Через пару минут и Ховрин тоже заскрипел, у него даже растопырились пальцы на ногах.

Потом еще спали до обеда. В какой-то момент у Ховрина запиликал мобильник. Это была Катя.

– Ты где? – сходу спросила она.

– Дома сижу, отсыпаюсь! – соврал Ховрин.

– Хватит спать! Ты мне нужен.

Ховрин, зевая, сел, почесался, начал натягивать трусы.

– Ты чего? – Вика ткнула его ногой в спину. – Кто это?

– На работу надо. Клиентка звонила.

– Трахаешь ее? – прищурилась Вика.

– Нет.

Вика сделала паузу, потом спросила:

– А что ты скажешь, если у нас будет…э-э-э… ребенок?

Ховрина тут же бросило в холодный пот. Он замер с полунадетыми трусами.

– То есть?

– Ну, маленький такой симпатичный карапуз, похожий на тебя.

Ховрин оторопел.

Вика это заметила, провела большим пальцем правой ноги ему по позвоночнику:

– Да шутка, я просто так спросила. Ну?

– Я даже не знаю, что и ответить? Да и как я могу сказать, если у меня никогда не было детей?

– Не готов ты к отцовству, значит? Все вы, мужики, такие: «Наше дело не рожать. Сунул, кончил – и бежать!» Ладно, вали к своей клиентке… А я еще подрыхну…– и отвернулась к стенке, накрывшись одеяло с головой.

Кате в тот день понадобилось походить по магазинам. Поехали в центр города в ДЛТ, там часа два, и там Катя накупила целую кучу вещей, а после этого сходили в хороший ресторан рядом с Казанским собором.

Потом было 23 февраля. Выходной. Накануне этого дня Катя достала из сумки и сунула Ховрину небольшую, красиво упакованную коробочку:

– Держи подарочек!

– Что это? – заинтересовался Ховрин.

– Открывай!

Ховрин открыл.

Там был швейцарский офицерский нож «Victorinox» с разными вделанными лезвиями и устройствами.