Телохранитель

– У нее есть сын-подросток пятнадцати лет. Еще та сволочь! Но она без него никуда, контролирует каждый его шаг, уже заранее отмазывает от армии, водит по врачам, готовит справки. Психопат. Вся квартира буквально провоняла дрочиловом, всюду пятна, буквально даже на обоях. Сам весь в прыщах. Тошнит на него смотреть. Она хочет ему подружку найти на постоянный секс, потому что дальше это терпеть невозможно: задрочил все. «Поговори с ним!», – это она мне. Он-то мне нафиг нужен? И о чем мне с ним говорить? Я вообще ненавижу подростков, причем обоих полов – они все ебнутые на фоне гормональной перестройки и секса! Я у своих-то еле-еле этот возраст пережил и нафиг мне новые заморочки. Отдать бы его в армию – глядишь, сделали бы человеком… Но стоит ей об этом сказать, она тут же впадает в истерику.

– Сколько ей?

– Чуть за сорок. Но она в хорошей форме.

Баскетболист поморщился:

– Опасный возраст. Типа скоро климакс. Хотя климакс, конечно, имеет и свои положительные стороны: у женщины нет боязни неожиданно забеременеть, нет месячных, отсюда у нее не меняется настроение. – Здесь он сделал паузу: – Оно постоянно плохое, хе-хе… Одни проблемы тут же замещаются другими. Мир сделан несправедливо: за все нужно платить.

Потом Ховрин отвлекся и прозевал начало другой истории и только услышал ее конец от бывшего спортсмена:

– Он тут же ее и трахнул. Она не смогла сопротивляться – он был просто как демон-соблазнитель какой-то! Магия.

– Верю: и я знал такого демона! Он вполне мог бы работать моделью, но в нем была какая-то мерзость, но какая – я никак не мог понять. То ли клок отбеленных волос на виске, то ли пошлая татуировка – но и тут не было ничего особенного, взгляд, конечно, мерзкий, черный, но что такое взгляд? Непременно должна была быть какая-то особая дьявольская отметина. Дьявол всегда метит своих. И я ее обнаружил – бородавка на члене! – торжественно провозгласил Николайчик.

Все тут же перестали есть и уставились на него. Николайчик оторопел:

– Чего?! Все просто: мы случайно ссали в соседние толчки. И я подсмотрел: не мог от этого отказаться – хотел увидеть это устройство, магически действующее на баб: он только что оприходовал одну очень даже симпатичную девушку прямо там, в туалетной кабинке. Такую серую офисную мышку. Поправляя очечки, обтирая губки и одергивая платье, она прошмыгнула мимо меня, когда я входил в сортир, застучала каблучками вниз по лестнице.

Он в этот момент, очень довольный, как раз и мочился. И тут я увидел бородавку на его члене. Кстати, это может быть смертельно опасным – разнесение вируса папилломы. Он может вызывать рак шейки матки. Потрахайся-ка со смертью! Да здравствуют гандоны!

Чебышев тут сказал:

– Ну и что? У меня в детстве тоже были бородавки на руках! Бабушка мазала их каким-то соком, не помню названия только. – Он пощелкал в воздухе пальцами. – О! Чистотел!

– Еще нельзя было трогать жаб – от них тоже получались бородавки, – пробормотал Данилов.

– Конечно, на члене вполне могла быть и безвредная бородавка, разрастание ткани, но думаю, это была дьявольская метка. При компетентном осмотре такую сатанинскую метку всегда можно найти у подобных людей, – сказал Николайчик.

– Добро пожаловать обратно в Средние века! – захлопал в ладоши Данилов.

Атмосфера за столом была возбужденная. Все пребывали в каком-то ожидании. Оказалось, что у некоего Суровцева случайная молодая подруга внезапно забеременела, позвонила ему, что делать. Тот к отцовству был не готов, да и не планировал. Двое детей от первой жены у него уже были. Осложнять себе жизнь младенцами он совершенно не хотел. Однако время прошло, подруга родила и теперь требовала оформления отношений. Суровцев тайком взял у младенца мазок на ДНК и сдал вместе со своим на экспертизу. Все ждали развязки. Он недавно звонил, что выехал.

Наконец вошел этот самый Суровцев. Все замолчали и уставились на него.

– Ну, что, получил анализ? – спросил Данилов, готовый уже праздновать сие важное событие. Уже и руку протянул к стоящей на столе бутылке.

Суровцев кивнул.

– Твой ребенок?

Суровцев какое-то время думал, как ответить, потом сказал как-то уж слишком просто для такой ситуации:

– Нет.

Выглядел он, однако, не слишком-то счастливым.

– Когда получал заключение, мне-то отчего-то вдруг очень хотелось, чтобы он был мой. Но, увы! – Лицо его перекосилось как от зубной боли или чего-то очень кислого.

– Не переживай, десять процентов мужиков не являются отцами детей, которых считают своими. Статистика. Ты-то хоть заранее узнал, – осторожно сказал Данилов.

– А вот все равно обидно. Даже не знаю почему, но вот обидно и все. Я уже как-то сразу привык, что снова буду отцом, смирился. Кстати, прикольное чувство.

– Древние инстинкты. Она настаивала на женитьбе, когда была беременная?

– Да.

– Чего ж ты не женился на ней?

– Да как-то засомневался, ведь что получилось: то она говорит «ты мне не нужен», то вдруг сама ко мне пришла и осталась на ночь, а потом через пару дней: «Я беременна – ты обязан жениться!» – и в слезы. Что-то в этом было не так, покоробило. Потом уже созналась, что, возможно, не от меня. Я все-таки решил проверить. Вот что сейчас делать?

Данилов, подумав, сказал:

– Тут самое лучшее решение – нажраться в сраку. Таков мой тебе совет. Наливай!

Ховрина этот разговор про тест ДНК несколько напряг, хотя он не знал, забеременела ли Валентина или нет. С первого раза не всегда может и получиться. Может, у нее просто произошел временный гормональный псих. У женщин такое бывает.

Вернулся Ховрин домой опять очень поздно. Пройдя босиком по холодному полу, лег в прохладную постель. Форточка была открыта настеж, оттуда пахнуло запахом весны. Интересно, что это за запах такой, из чего он составляется? Ховрин вдруг до сухости во рту, щекотки в животе захотел Валентину, хоть вставай среди ночи и беги через апрельские мосты – туда, к ней, и из прохлады ночи в тепло ее постели и в ее объятия, в ее запах и голос. Хотя бы еще один только раз! Он готов был даже стоять под окнами, ждать, но в какой-то миг волна страсти схлынула, стерлась каким-то сторонним видением, и он уснул.

На следующий вечер это почти непереносимое желание повторилось. Что-то надо было делать. Стал, было, звонить Вике, потом, поколебавшись, набрал Валентину. Ни та, ни другая трубку не взяли, хотя вроде бы обе были в сети. Ховрин собрался уже пойти подрочить, как Вика буквально через пару минут перезвонила:

– Ну? – Это был ее обычный ответ на звонок вместо «алё».

– Чего делаешь?

– А что?

– Может, встретимся, сходим куда-нибудь?

– Я сегодня не могу, – отрезала Вика. – Давай, пока. Мне некогда. – И отключила трубку.

Через минуту позвонила Валентина:

– Привет, Витечка! Ты звонил?

Ее голос что-то перевернул в животе Ховрина. Он насилу сказал:

– Да. Просто узнать, как дела.

– А я думала, что ты соскучился.

– Ну, да, – промямлил Ховрин.

– Я сейчас в Вологде. Пока лучше не звони. Я сама тебе позвоню.

– Ладно. Пока.

Отключился. Выдохнул. Сердце почему-то колотилось за сотку. Ховрин вдруг ощутил себя в глубоком одиночестве, как в колодце.