Телохранитель

– Не получилось.

– Не понял. – Гилинский оторопел. Изумление его было искренним.

Но Кревещук только виновато развел руками, в глаза шефу не смотрел.

– Мы потеряли двух человек.

– Что там с ними произошло?

– Пока не известно.

– Ну, и?

– Что?

– А то! Не можете справиться с ним сами, сдайте его официалам через Макарова. Наверняка есть, за что его задержать. За драку. Или пусть подкинут наркотики. Я еще раньше говорил.

– Все не так просто, – промямлил Кревещук.

– Не понял.

– Уже пробовали этот вариант. Макаров вне игры.

– То есть? – Гилинский чуть не потерял дар речи.

– Я так думаю, его вообще нет в стране.

Возникла немая сцена.

А в субботу с самого утра Ховрину позвонил Данилов:

– Имеется оперативная информация: Гилинский хочет купить себе картину, он типа меценат, заодно планирует там с кем-то встретиться из администрации в неофициальной обстановке, поэтому придет на открытие выставки современного искусства в «Эрарту». В эту субботу в пять часов. Кстати, там можно будет закусить – обещан фуршет. У нас есть два приглашения. Ты идешь. У тебя есть приличный костюм?

– Я-то там зачем? – испугался Ховрин. – И костюма у меня нет. Был школьный выпускной, но его тогда еще заблевали – не отчистить.

– Посмотришь на Гилинского, – хмыкнул Данилов. – Наверняка он тебя тоже знает. По фоткам. У них своя разведка. Прикольно. Поглядим на его реакцию. А костюм тебе подберем. Кстати, у меня там один знакомый художник выставляется. Дима Гопко. Посмотрим, что он там намазюкал. И подстригись.

Проблем со стрижкой не было: Ховрин позвонил знакомой девчонке-парикмахерше Алле, у той дома было настоящее рабочее место – кресло, зеркало, профессиональная машинка «Мозер» (какое-то пивное название) и всякие другие парикмахерские причиндалы. Ей было двадцать два года. Она уже год как окончила училище, все ее за работу хвалили. Ей даже доверяли свадебные прически. Алла, наклоняясь, открывала глубокое декольте в халатике, надетом явно на голое тело, касалась грудью, от чего Ховрина бросало в жар. Еще и жарко дышала прямо в ухо. Ховрин в какой-то момент не выдержал, сунул руку ей снизу под халат. Там было горячо и ничего не надето. Переместились на диван. Потом еще пришлось достригаться. Расстались очень довольные друг другом. Жаль времени оставалось впритык – можно было еще поваляться, но через полчаса должен был прийти ее парень – уже звонил. Наверно, во всем были виноваты феромоны.

Костюм Ховрину в тот же день без проблем купили в «Стокманне» на Невском. Сам Данилов с ним поехал покупать. Там же с помощью симпатичной продавщицы ему подобрали рубашку и галстук. Еще и ботинки понадобились. Купили там же и хорошие дорогие ботинки. Когда Ховрин вышел из примерочной, девушки оборачивались на него. Одежда очень меняет человека.

– Идет тебе, – ухмыльнулся Данилов, – впрямь молодой миллионер, или мажор, как там у вас говорят. Сейчас меня примут за твоего личного шофера.

Так прямо из магазина, не снимая костюма, и поехали на выставку – только ярлыки срезали. Точно к началу церемонии открытия вернисажа подъехала на такси и Валентина. Была она в длинном красном вечернем платье и в красных же туфлях на высоких каблуках. В них она была выше Данилова. На Ховрина она не смотрела, мимохом кивнув на его «здрасьте», но в какой-то момент озорно подмигнула.

Народу на выставку съехалось довольно много. Пускали по приглашениям. Кто-то приглашение забыл или потерял, скандалил на входе. Обычная ситуация для таких мероприятий.

Огромная зала была ярко освещена. Всюду висели картины. Вошли. Огляделись.

– Кошмар! Пещерный человек, который не учился в художественной академии, и то нарисовал бы лучше! – пробормотал Данилов.

Услышавший эти слова бородатый художник Дмитрий Гопко, тот самый знакомый Данилова и оказавшийся тут же рядом, развел руками:

– Извините, Бог не дал таланта! А не рисовать, понимаешь, не могу. Типа картинный графоман. Что тут поделаешь! Не я один такой. Нас тьмы, и тьмы, и тьмы! Бездарных-то…

Впрочем, Данилов тут же пошел на попятный:

– Ты, Дима, не обижайся – в общем-то, неплохо. Вон у фиников хрен знает что, бывает, стоит на улицах. Жуткие скульптуры. В Хельсинки, в порту, помнится: типа гигантский мужик стоит и ссыт. И ничего – все радуются.

– Спасибо, художник любит, когда его хвалят! – довольно кисло улыбнулся Гопко. Он все-таки обиделся. Впрочем, тут же куда-то ввинтился в толпу.

В бокалах пузырилось шампанское. Ховрина неудержимо тянуло к столу с бутербродами. Рот наполнился слюной, даже слегка затошнило.

– Потом поешь! – одернул его Данилов. – Вон туда смотри! – Он ткнул Ховрина локтем в бок.

В этот момент в залу вошел мужчина лет сорока, курчавый брюнет, среднего роста, довольно обычной наружности, ничем не примечательный, но с очень живыми карими глазами. Вживую он не слишком походил на фотку, некогда скачанную из Инстаграмма хакером Геббельсом. Рядом с ним была очень красивая девушка в вечернем розовом платье и в драгоценностях. Тут же видно было и охрану: молодые мужчины тоже в костюмах, с наушниками в ушах, с виду – профессионалы. Всего двое.

– А вот и он! Тот самый господин Гилинский, главный акционер, член Совета директоров финансовой компании «АСТ-групп». Туда входит два банка, еще какие-то конторы, но именно он – главный акционер банка (имеет пятьдесят процентов плюс одну акцию), а банк входит в двадцатку крупнейших банков страны. Это так называемые «инвесторы», которые сидят на деньгах и решают, куда их вкладывать.

– И что он по жизни за человек? – спросил Ховрин.

– Как бы это сказать попроще… Он – вид какого-то особенного социального паразита. Гений определенного вида. У таких людей мозг работает по-другому: у них гораздо большая скорость вычислений, чем у обычного человека. Сравни старый компьютер и машину последнего выпуска – тут и разница! Ты еще ничего не понял, а он уже придумал, как тебя наебать. Он сам не создал ни одного предприятия, но украл их десяток и еще десяток разорил. В исторической перспективе они, эти типы, может, и вымрут, но сейчас они процветают. Короче, это профессиональные рейдеры. Они отнимают предприятия, а потом их продают целиком или распродают по частям. Это тоже, по сути, грабители, преступники, однако себя они считают себя удачливыми бизнесменами, эффективными менеджерами. Они начисто лишены морали. Впрочем, современная экономическая система порочна сама по себе. И, по сути, он – обыкновенный алчный мудак! Поднялся в конце девяностых. Хорошее было время для разного рода мошенников. Огромные деньги тогда лежали буквально на дороге. Рассказывают, они тогда ехали по городу, смотрели, где какое есть хорошее место, например, ресторан или магазин. Посылали туда человека, тот брал чек, где отпечатан ИНН. По нему находили учредительные документы этого предприятия в налоговой, там и меняли данные и переводили фирму на себя. Чистое дело. Все было схвачено. Однажды только случайно напоролись на подругу жены губернатора, та написала в Москву лично президенту, оттуда начали зачистку. Насилу уцелели, откупились. Больше таких ошибок они не совершали.

– А это что за девушка с ним? – спросил Ховрин. Они с ней встретились взглядами и на мгновение задержались. И эта красавица, как и Валентина, тоже вдруг подмигнула Ховрину и провела язычком по губам. «Вот ни фига себе!»

– Это его подруга, – сказал Данилов.

Ховрин тут же вспомнил про некую упомянутую ранее Геббельсом Полину и сразу же – автоматом – про попугая Серолета.

Гилинский между тем остановился у одной из картин. Какое-то время рассматривал ее, слегка накловив голову набок. Наверное, думал, как на такое дерьмо можно потратить такие большие деньги.

Данилов, улыбаясь, с бокалом шампанского подошел к нему. Тот повернулся к Данилову. Охранники не особо напряглись: не видели угрозы. Данилов с полминуты смотрел Гилинскому в глаза.

– Если с девочкой что-нибудь произойдет, пусть даже случайно, я тебя найду и убью! – спокойно сказал он, и Гилинский ему тут же безоговорочно поверил. Как говорится, шах и мат.

Такие слова не пишут, не посылают по почте, а говорят лично в глаза. Не всегда это возможно, но тут получилось.

По возвращении с выставки все еще испытывающий неприятную внутреннюю дрожь Гилинский вызвал к себе Кревещука и Хрусталева.

– Данилов? Что это, блядь, за организация? Чья она? Ее можно купить? – Гилинский разрезал яблоко, повертел половинку, понюхал, прикрыв глаза, с хрустом откусил. Он явно нервничал.

– Данилов – штатный сотрудник службы безопасности Гарцева. Двое других – обычная охранная фирма. Объединяет, как водится, бывших военных и ментов. Других туда просто не берут. Традиционно противостоят бандитам и уголовникам. Кто владелец – не знаю. Надо будет посмотреть в реестре, – сказал Кревещук.

– Ваше мнение? – спросил Гилинский.

– Я лично эту публику не люблю, стараюсь с ними не связываться, и вообще: худой мир всегда лучше хорошей войны, – подал голос Хрусталев.

– А я, блять, не люблю таких вот разговоров! Какая еще, к черту, война? Что ты плетешь? Тебе, Палыч, лишь бы ни хрена не делать. Ты, блять, профессионал, отставной чекист, а эти все бывшие вояки. Обычно просто наглая тупая пьянь, сборище алкоголиков, – возмутился Гилинский.