Дурной глаз

– Отстегните ремни, отстегните ремни, – произнесло устройство чужим, полным запредельной злобы голосом. Так мог говорить убийца детей, доживший до преклонных годов и умирающий от проказы в хосписе для бедняков. – Приближается нечто. Через сто метров сверните направо, к берлоге оборотней. Затем через пятьсот метров поверните налево. Там деревня пожирателей трупов. Двигайтесь через кладбище проклятых на созвездие Звёздных Потрошителей. Смерть! Смерть! Смерть!

Острая боль впилась в кисть правой руки Бекешева, продолжавшего по привычке сжимать рулевое колесо. Он заорал. Взглянув на руку, увидел расползающееся чёрное пятно между большим и указательным пальцами. От ожога поднимался дымок, и к вони, заполняющей внутреннее пространство машины, добавилась нотка горелого мяса.

Бекешев поднял голову. Потолок автомобиля покрывали дрожащие капли слизи. Одна из них отделилась от поверхности и упала точно в правый глаз Бекешева. Раздалось влажное шипение, и в голове Бекешева словно взорвалась маленькая сверхновая. Он хрипло взревел. Горячая жидкость потекла по его щеке из правой глазницы.

– Пункт назначения! – объявил навигатор. Бекешеву стало ясно: это и есть голос «Пежо»… или того, во что «Пежо» превратился. – Сожмите зубы и яйца. Мы нарушали правила, мы веселились на все сто, но сейчас всё закончится. Спасибо за компанию, надеюсь, вам понравилось, приходите ещё и приводите друзей!

Из вентиляционных решёток на панели в салон с чавканьем хлынула грязь, потянулась к Бекешеву жгучими протуберанцами. Навигатор расхохотался.

Бекешев бился в кресле и выл. Бился и выл. И снова выл. А потом перестал.

Но прежде, чем разум, а затем и жизнь покинули его, он успел заметить ещё одну странность.

Машина больше не ехала. Она… ну… она как бы бежала.

Неслась вскачь, как на коротких, кривых, разного размера лапах.

Впрочем, Бекешев уже утратил способность удивляться.

Скоро он утратил и все другие способности.

***

Лика проснулась резко, словно её выдернули из сна. Растерянная, оглядела гостиную, пытаясь понять причину внезапного пробуждения. Сквозь шторы сочился серо-синий свет раннего утра, придавая предметам чужой, диковатый вид. В этот момент снаружи раздался глухой сильный удар.

Лика вскочила с дивана, на котором задремала, дожидаясь Бекешева, и, поправляя растрёпанные волосы, заспешила на улицу в одном халате и тапочках на босу ногу. Бараньи котлеты на столе в гостиной давно остыли и выглядели грустными.

– Медвежонок? – позвала она, выйдя на крыльцо. Рассветный ветерок обхватил её икры холодными колючими руками: «Привет, вот и я, а следом за мной движется сентябрь, он неизбежен, лето оставило эти края навсегда».

Она заметила «Пежо» за воротами и заторопилась навстречу вернувшемуся любимке.

На полпути от дома она остановилась. Что-то было неправильно с машиной. Совсем не так.

«Пежо» качнулся и удар повторился.

Затем автомобиль заворочался и приподнялся над землёй. Сквозь прутья калитки Лика разглядело нечто, напоминающее корни могучего дерева. Это нечто росло из левого бока «Пежо».

Третий удар пришёлся по воротам, заставив их содрогнуться. Лика взвизгнула. Непонятым образом автомобиль поднялся над воротами, и лучи многочисленных фар – их теперь стало полдюжины, больших и маленьких, разных форм, разбросанных в беспорядке по рылу «пыжика», – пригвоздили девушку к земле.

С четвёртым ударом вышибло ворота. Одна сорванная створка врезалась в стену дровяной баньки. Другая, кувыркаясь, прокатилась по газону, сминая голубые ёлочки, которые высаживал Бекешев, и давя садовых гномов. Автомобиль шагнул во двор.

Он обзавёлся ногами. Коричневыми, корявыми, словно свитыми из жгутов и сучковатых корней, одни длиннее, другие короче.

«Пежо» вернулся.

Лика попятилась, оступилась и шлёпнулась на зад. «Пежо» распахнул капот, точно выбравшийся из болота дракон – пасть. С деформированной крышки моторного отсека капала тягучая пузырящаяся пена. Из капота на весь двор разило мерзостью, как будто сумасшедший осквернитель перекопал экскаватором кладбище.

Лика на четвереньках поползла к крыльцу. Автомобиль-монстр заревел. От этого воя, казалось, резонировала каждая его деталь.

– Бга! Бга-а! Бга-а-а-р-р-р!

Лика услышала позади гул многотонных шагов и жестяной лязг. С небывалой для передвижения на четвереньках скоростью она влетела по ступеням и оказалась в доме.

Она развернулась, чтобы закрыть дверь, и увидела за лобовым стеклом машины Бекешева. То, что от него осталось.

В кресле водителя трепыхался скелет, опутанный нитями грязно-коричневой паутины.

Лика, взвизгнув, захлопнула дверь.

«Пежо» не остановился. Его ноги оставляли на лужайке глубокие ямы, крошили плитку, устилающую дорожку. Спутанная бахрома из слизи трепыхалась под днищем. Крышка капота открывалась и закрывалась. «Дворники» били по воздуху, как антенны жужелицы-переростка. Передняя дверь со стороны пассажира распахнулась, и из салона вывалилась узловатая изломанная лапа, состоящая будто из переплетённых вен и артерий. Тоже коричневая.

Лика успела сделать пару робких шагов вглубь гостиной прежде, чем стена перед ней разлетелась и в пролом в клубах вонючего пара ввалился «Пежо». Он схватил кричащую Лику твёрдыми, как из стали, когтищами и без труда сломал ей рёбра. Вместо криков изо рта девушки хлынула кровь.

«Пежо» закинул Лику себе в пасть. Крышка капота захлопнулась с сочным лязгом.

После автомобиль забавно, по-собачьи, отряхнулся от пыли и затопал по направлению к Воронежу, словно торопился на очередную важную встречу.

И все дороги были ему открыты.

Кошачья охота

– Саш.

Я уютно задремал на диванчике и не спешу открывать глаза, надеясь, что голос – это часть сна.

– Саш! – Настойчивей.

Я отвечаю что-то невразумительное: «У-ум-п?»

– Хитрец опять притащил мышь.

Увы, не сон. Я ворочаюсь и открываю глаза – Олька стоит у изголовья, нетерпеливая, недовольная, руки скрещены на груди. Убедившись, что завладела моим вниманием, она выносит безапелляционный вердикт:

– Глупый кот!

Электронные часы на тумбочке у дивана показывают половину второго ночи.

– Ты почему не спишь? – бормочу я.

– Работала, – отвечает Олька, стараясь сдерживать раздражение. Это ей удаётся не очень – сестра с детства отличалась крутым нравом. – У меня полторы недели на то, чтобы довести до ума дизайн кухни. Засиделись с Хоупом в скайпе. У них в Брайтоне ещё десяти вечера нет, хорошо ему. В общем, мы обсуждали детали, и тут твой шкодник приволок мышь и бросил мне под стол. Я чуть карандаш не проглотила! Хоуп ржал, как помешанный. У меня абсолютно пропало вдохновение.

Я предпринимаю последнюю попытку отделаться от сестры.

– Оль, совок в чулане.

– Это твой кот! – фыркает она.

– Значит, и мышь тоже моя?