Дурной глаз

Вот так, совершенно неожиданно, они и отправились вдвоём к старому дому Мамы Киры.

***

– А другая музыка у тебя есть? – проворчала Самира. В салоне «Лады Гранта» разливался величественный «Вальс» Свиридова. Денис, который почти успокоился после недавней стычки, покосился на пассажирку. Люди, которым не нравилась классика, вызывали у него неприязнь.

– Есть, – сказал он саркастично. – Альфред Шнитке.

– Класс! – Самира сидела на заднем сиденье, скрестив руки на груди и делая вид, что наблюдает за пейзажем снаружи. Там хибары частного сектора сменили некрасивые пятиэтажки спальных районов. Они проехали через весь город, и до сих пор Самира молчала. Это вполне устраивало Дениса.

– «Короля и Шута» не держу, – ответил он.

– Тогда просто выключи.

Он постучал костяшкой пальцев по приборной панели, на которой вместо иконок или ароматизатора в виде цветка в горшке красовалась наклейка: «Моя машина – мои правила».

– Какой же ты сноб.

– Откуда ты знаешь это слово? – съязвил Денис. Он почувствовал возможность взять реванш за своё поражение в предыдущей перепалке.

– Омерзительный сноб. «Ах, ах, этот город конченый, я, ах, ах, здесь задыхаюсь, а вот, ах, ах, в кофейнях Парижа подают такие сказочные эклеры, что я не могу не поделиться с вами их фотографиями, друзья! А вот я на Марсовом поле, шлю миллион воздушных поцелуев за каждый ваш плюсик».

– Да ты читаешь мой блог! – Денис еле сдерживал смех. – Я польщён.

– Там нечего читать. Ты хуже школьницы, которая течёт от «лайков» в Инстаграм.

– Мне кажется, или мы ненароком перешли к теме секса?

– Тебе о нём только говорить и остаётся.

– Куда мне до твоего опыта.

– Я не шлюха тебе, урод!

Её нижняя губа задрожала, и она сердито прикусила её. Денис сдержанно ликовал.

– Ладно, мы почти на месте, – сказал он снисходительно. «Гранта» миновала автомагазин «Ни гвоздя, ни жезла», и Денис сбавил скорость. У поворота к развалюхе Мамы Киры он вывернул на встречную полосу и затормозил.

– Не хочу, чтобы кто-нибудь увидел машину с той стороны и понял, зачем я здесь, – туманно пояснил он.

Он выбрался из «Гранты» и глубоко вдохнул сентябрьский воздух, пахнущий пылью с полей, остывшей землёй, грустью по ещё одному лету, ушедшему в никуда. «В октябре мне исполнится двадцать три», – подумал Денис неизвестно, почему, и ему стало тоскливо.

Бухнула дверью Самира. В иной раз он бы сделал замечание. Его остановила мысль о том, что именно этого девушка и ждёт.

– Кажется, здесь, – сказал он вместо упрёка и перешёл дорогу, не дожидаясь спутницу. Та догнала его на другой стороне, пропустив грузовик «Вольво», который промчался к городу, подпрыгивая на ухабах.

Обочина, на которой они оказались, возвышалась над местностью, и с неё отчётливо виделась чёрная крыша заброшенного дома, которая горбато выпирала над зарослями дикого кустарника и бурьяна в трёх сотнях метров от трассы. Хотя день – как и вся неделя – выдался сухим, крыша казалась влажной, грязно-сырой.

Денис снял с плеча сумку и, вытащив фотоаппарат, протянул её Самире:

– Подержишь?

Девушка пренебрежительно пожала плечами, но сумку взяла.

– Осторожно, там объективы.

Он сделал несколько фотографий крыши. Подумал, что выглядеть они будут зловеще даже без ретуши. Достаточно че-бэ.

Повесив камеру на шею, он спустился к тропинке, ведущей к дому. Когда-то она была широкой и протоптанной, теперь же, сузившись, терялась в травах. Он зашагал к цели с чрезмерным энтузиазмом, призванным скрыть внезапно накатившее беспокойство. Не иначе, виной тому был рассказ Никиты. «В её присутствии всегда делалось не по себе и хотелось спрятаться», – вспомнил Денис. Эти слова прицепились к нему, как рыболовный крючок.

«Когда она поворачивалась к тебе спиной, она продолжала наблюдать за тобой».

«У неё глаза на затылке».

Впервые Денис пожалел, что затеял эту авантюру с фотосессией.

Неосознанно ища поддержки, он оглянулся. Самира шла следом, сжав губы и насупившись. Она смотрела под ноги. Желаемого спокойствия от этого зрелища Денис не получил. Ему захотелось повернуть назад, но вместо этого он продолжил путь.

Становилось холоднее – наверное, из-за близости к реке. Когда они добрались до хибары ведьмы, Денис порядком продрог. На нем была хэбэшная рубаха с длинным рукавом, джинсы и кроссовки, вполне подходящая одежда для тёплого сентябрьского денька, – но здесь, похоже, царил конец октября, словно время возле дома текло по своим правилам. Денис посмотрел на Самиру. Та была одета в футболку с лихо притоптывающей Минни Маус, и на руках девушки он заметил мурашки. Самира сердито обрывала с одежды приставшие репьи.

Забор сохранился, но деревянная калитка лежала на земле, и между досками проросла трава. Денис осторожно наступил на поваленную дверь. Доски чавкнули. Денис вошёл во двор.

– Милости просим, – произнёс он неизвестно, зачем. От звука собственного голоса ему сделалось неуютно. Тут царила полная тишина, тревожить которую казалось не самой лучшей идеей.

Но что сделано, то сделано.

Значит, вот он какой – проклятый старый дом.

С виду – вполне обычный. Денис подумал, что читатели блога, увидев фото, будут разочарованы. Одноэтажная, побитая градом постройка с чердаком, покрытая облупившейся белой краской, сквозь которую проглядывало занозистое дерево. Окна заколочены абы как, стёкла под досками выбиты. Сбоку притулился сарай с ржавым замком на двери. Ни тебе человеческих черепов, ни курьих ножек, даже ворон не видно… кстати, никакой живности вокруг, каких-нибудь мошек – и тех нет. Смогут ли изображения передать нечто большее, чем просто флёр упадка, который на подобных снимках присущ любым развалинам, – например, то ощущение лёгкой жути, которое Денис сейчас испытывал?

«Давай проверим», – подумал он. Поднял камеру и огляделся в поисках лучшей позиции для съёмки, где бы не мешало солнце.

Солнца не было. Пока они добирались до дома, небо незаметно успела затянуть серая дымка, похожая на молочную пенку. В растерянности Денис двинулся вдоль забора. Сделал несколько небрежных снимков: дом, сарай, окна крупным планом, скат крыши. Двор зарос гниющими сорняками, они лопались от прикосновений и выделяли бледно-жёлтую жижицу, пахнущую, как мужское семя. Этой жижей Денис быстро уделал джинсы. Его начало слегка подташнивать.

«Соберись, тряпка», – подстегнул он себя.

– Разве это правильно? – раздался рядом голос, и он вздрогнул, чуть не выпустил «Кэнон» из пальцев. Самира. Он совсем о ней забыл.

– Поясни, – сказал Денис.

– Доктор и так пережил столько, что врагу не пожелаешь. А ты хочешь не просто разбередить старую рану – ты намереваешься плеснуть на неё кислотой. Вот я и спрашиваю: по-твоему, так поступать правильно?

– Не вижу, как он сможет пострадать, – ответил Денис. В душе он был согласен с Самирой, но подавил это неловкое ощущение. Переться сюда, ругаться всю дорогу, даже (незачем врать себе самому) бояться здесь находиться – и ради чего? Чтобы стереть кадры и сбежать? – Можно ведь преподнести историю иначе, – нашёлся он. – Подать её так, чтобы вызвать у читателей сочувствие к Чобиту. С хорошими людьми случаются плохие вещи. Стоит ли об этом молчать?

– Думаешь только о своём блоге, – покачала головой Самира. Денис развёл руками: ничего не поделаешь, и давай не будем продолжать.

Сделав ещё шаг, он заметил брешь в заборе. Заросли бурьяна по ту сторону пролома были примяты, и борозда напоминала след пролежня на косматой шкуре неизвестной зверюги, старой и больной. Прежде, чем сознание Дениса успело осмыслить увиденное, Самира отвлекла блогера очередным вопросом:

– Ты закончил?