Край

– Вы с Барашковой шли, как влюбленная парочка! – раскрыла карты Зоя Павловна. – Срамота! Учителю не пристало заниматься такими вещами!

– Я всего лишь помогаю ей подготовиться к вступительным экзаменам.

– Не рассказывайте мне сказки, – не поверила она. – Не надо делать из меня дуру! Вы, словно голубки, держались за руки.

Тут сложно возражать. Обычно занятия математикой не требуют телесного контакта. Тоцкий пришел в смущение. Зоя Павловна восприняла сей факт как подтверждение своей правоты.

– Вы покраснели! – она обличительно ткнула в него пальцем. – Вы позорите честь учителя. Высокое призвание – учить детей – вы променяли на похоть!

Тут Тоцкий обиделся. С похотью у него было все в порядке, и он не собирался менять ее на туманное «высокое призвание».

– Ничего из мне приписанного я не делал, – заявил он.

– Если увижу вас вместе, сообщу ее родителям, – пообещала она. – Впрочем, там вся семейка – безответственные и пропащие люди. Дочка – вся в отца!

Тоцкий родственников Ольги дотоле не встречал, но по вспыхнувшей в глазах Зои Павловны ненависти понял, что люди они неплохие и, как минимум, достойные члены общества.

– До свидания, – он мрачно попрощался и пошел к остановке. Отойдя на безопасное расстояние, пробормотал: – Мымра старая.

– Я слышу, – громогласно сообщила Зоя Павловна, демонстрируя чуткий слух.

– Знаю, – огрызнулся он шепотом.

43.

Что надеть?

Лизка оценила наличный гардероб в поисках решения этого важного насущного вопроса, щекотливость которого обычно сопровождается диалектикой единства и борьбы противоположностей, скатывающейся к двум известным крайностям, минуя промежуточные состояния – либо нечего надеть, либо некуда.

– Ты куда-то собралась? – поинтересовалась Ольга, бесшумно зайдя со спины. В руках она держала миску с салатом и вилку.

– А? – Лизка растерялась, придумывая ответ. – С подругой прогуляться решили, отдохнуть захотелось.

– Ну да, ну да. Не сомневаюсь.

Ольга в последние дни жила тайной личной жизнью и часто приходила в столь поздний час, что Лизка вознамерилась устроить нагоняй, но вечером не хватало сил, а утром уже не хотелось ругаться и портить настроение. А тут еще и Димка запропастился. Хоть бы позвонил, гад, и сообщил, что с ним все в порядке.

– Я же не спрашиваю, где ты пропадаешь вечерами, – контратаковала Лизка. – Ты определилась, куда поступать будешь?

– Еще думаю. Не поступлю – уйду в армию.

У Лизки глаза вылезли на лоб.

– В женский добровольческий батальон.

– Шутки шутишь, а что-то делать надо.

Ольга не ответила и удалилась с тарелкой в зал, чтобы из кресла наблюдать за возившейся в коридоре матерью.

Предстоял самый страшный вопрос – подобрать туфли. Лизка критическим взглядом перебрала закрома и обнаружила, что за годы супружеской жизни привыкла ходить не в красивом, а в удобном. Но с платьем тапочки без каблуков не сочетались совершенно, при невысоком росте ей были жизненно необходимы туфли.

Ольга громко и демонстративно хрустела салатом, состоящим исключительно из капустных листьев. Лизка чувствовала на себе ее угнетающий взгляд и начинала излишне суетится.

– Жуй тише, – не выдержала она.

– Капуста полезна для здоровья, – невозмутимо ответила Ольга с набитым ртом. – От нее грудь растет.

– Смотри, чтобы слишком большая не выросла – равновесие не удержишь, упадешь, и губа треснет.

– Я столько не съем, – с демонстративной беззаботностью обронила Ольга.

Лизка полезла в самую глубь гардероба, где в ящиках пылились вещи, которые давно не носились. В первых двух коробках ничего интересного не нашлось, а вот в третьем обнаружились забытые туфли на высоком каблуке. На ноге они смотрелись неплохо и под платье отлично подходили, но обладали существенным недостатком – ступни жутко болели, будто это колодки для заключенных, а не обувь свободного человека.

Перетерплю, решила Лизка. Платон приедет за ней на автомобиле, а потом в том же виде вернет домой, и ей не придется ходить пешком. А уж часок в кафе она как-нибудь высидит.

– Что за хрен? – вдруг спросила Ольга, глядя, как мать рассматривает себя в зеркало.

– Следи за выражениями, – строго отчитала Лизка, смущаясь от вопроса и без труда догадываясь, кто значился под словом «хрен».

– Это самое культурное, у меня и похуже фразочки есть, – заверила Ольга. – Ну и кто он?

– Хороший знакомый со студенческой скамьи. С института не виделись и решили вспомнить старые добрые времена. Приступ ностальгии, одним словом.

– Принаряжаться зачем, если просто «знакомый»? Без этого «старые времена» плохо вспоминаются?

– Позовут тебя на встречу выпускников через двадцать лет, посмотрим, как наряжаться будешь.

– Не пойду, – безапелляционно заявила Ольга. – У нас пацаны поголовно или идиоты озабоченные, или скучные мямли. С ними неинтересно.

– Это сейчас, а через два десятка лет…

– Так ты ведь идешь на встречу не с выпускниками, – а с одним конкретным мужиком, – не унималась Ольга.

– Да, – у Лизки сдавали нервы. – Ужинаю с мужчиной, ты довольна?

Она гневно затолкала туфли в коробок и забросила в глубины шкафа, чувствуя пылающий внутри костер негодования. Отшлепать бы эту непрошеную малолетнюю совесть по мелкой заднице.

Ольга вспомнила о салате и продолжила демонстративно и противно хрустеть.

– И кто этот новый папочка? – провокационно наивным голосом спросила она, хлопая ресницами с наигранной невинностью.

– Нарываешься? Хочешь, чтобы я занялась твоим усиленным воспитанием?

– Ой, боюсь, боюсь.

Капуста закончилась, и теперь Ольга тщательно вылизывала майонез с ложки.

– Мне кажется, папе не понравится.