Жалган

– Эх-х, ладно, так уж и быть, отведу вас к хану. Я сегодня добрый.

Караульный положил свою лапу ему на спину и подтолкнул вперед.

Хан туткунов сидел на троне, тяжелые кулаки уперев в подлокотники. Отделанные шелком одежды на нем были напряженно натянуты. На лице, при любых новостях остающимся спокойным, играла холодная, ядовитая усмешка. Саткын преклонил колено, чувствуя, как ему на плечи давит пустой немигающий взгляд тирана, на всю степь славящегося своей жестокостью. И кого он мог ему напоминать?.. Его султаны и полководцы хранили гробовую тишину.

– А-а, явился наконец. Ну что, привез?

– Привез, мой повелитель-хан. Она сама признает, что она – Каракчы. А если нет, то проверьте стрелы у нее в колчане, и сравните их с…

– Мне не нужны доказательства, – махнул хан рукой. – Я знаю, что это она. Если ты, конечно, привез именно далаборитку по имени Жулдыз, как и передал с тем задрипанным гонцом. А в этом я уже не уверен…

– Это Жылдыз, великий. За это могу поручиться.

– Ты знаешь ее? Откуда?

– Она жила с нами…  – увильнул Саткын, еще ниже опустив глаза.

Может, если бы он остался глядеть прямо, он бы увидел как мелькнул хитрый оскал на лице хана.

– Гнева неба не боишься, предатель?

Посчитав, что хан намекает на предательство тоолуков, Саткын ответил:

– Великий хан, если бы я этого не сделал, то попал бы туда гораздо раньше. А после смерти уже ничего не страшно…

– Ты хитер, жузбасы. Что ж, если это и правда славная Жулдыз, то я слово сдержу – туткуны тебя не тронут. Где она?

– Снаружи, мой повелитель-хан.

– Ну, введите ее!

Приказание хана тут же было исполнено. Бесчувственное тело Жылдыз положили у ног хана. Саткын не выдержал, отвел взгляд.

– Мертва?

– Жива…

– И когда же она очнется?

– Должна бы проснуться ночью, но, может статься, и раньше.

– А ты ядовит, сотник Саткын… Можешь идти. А нашу дорогую Каракшы отнесите в зиндан.

Саткын поспешил убраться, не глядя на то, как тащат Жылдыз. Теперь можно было вернуться домой. Но почему-то медлительно, неохотно он затянул седло на своем коне. Что-то удерживало, не давало сесть на коня. Неужели стало совестно? Нет, нечто другое нависло над ним, тяжелея душу. Он знал, что прав. Перед ним на вороном жеребце проскакал всадник в латах.

– Гляди куда идешь, сын собаки!

Саткын отшатнулся, запнулся. Чужой он в безбрежной степи, среди этих кровожадных зверей, спящих с ножом у подушки. И анда такая же… Лишь сейчас он заметил, что все вокруг надели кольчуги и поясы. Готовятся к новой войне. Ошибочно думая, что их караваны грабит тоолук, хан направит свои силы на его родичей. Но ведь туткунский владыка знает, что Жылдыз из рода талааборутов. Откуда он знает, ведь Саткын ему об этом ему не говорил?.. Он резко остановился, как молнией пораженный. В город въехали всадники. В другое время он бы и не глянул на них, но сейчас его глаз приметил человека, лежащего поперек седла. Один из всадников спешился и быстро пошел во дворец хана. Саткын почуял что-то неладное, и затаился. Когда воин вышел, он перехватил его, застав врасплох.

– Что за человека вы схватили?

– Таулыкскую девушку. Тебе что за дело?

– Как ее имя?

– Тениз… нет, Толкын. Да кто ты такой?

– Кто велел?! – взревел Саткын.

– Хан! – Долговязый джигит удивленно оттолкнул его. – Это его дочь. Отвяжись от меня, сумасшедший!

У Саткына закружилась голова, потемнело в глазах. Да, он сумасшедший. Это из-за него карындаш привезли сюда. Дочь… Теперь понятно, откуда хан знает анду. О небо, что я наделал…

Было тяжело дышать, глаза не разжимались. Рядом маленькая розовощекая сестренка тормошила ее и тонким голоском просила:

– Помоги мне, апке, мне страшно…

Над ней склонился юный анда Саткын.

– Клянусь…

Она хотела ухватиться за его протянутую руку, но не смогла пошевелиться. Не дождавшись, вдруг повзрослевший анда выпрямился во весь рост. Образы брата и сестренки поплыли перед глазами.

Жулдыз задохнулась и взбрыкнулась, пытаясь приподняться на руках. Отчаянно дергаясь, она наконец сообразила, что ее запястья стянуты за спиной ремнем. Ее повсюду окружали темные стены. Мягко капала на песок вода. Ей понадобилось время, чтобы понять, что она в подземном зиндане. Нет ничего тяжелее для степняка, чем перенести заточение. Ну, ничего, без воды она недолго протянет… Как раз когда она поднялась, тяжелая дверь отворилась и вошел хан.

– Здравствуешь ли ты, дочь моя? – насмешливо спросил он.

– Я тебе не дочь.

– Ты – дитя моей любимой жены. Кто же ты мне, если не дочь?

– Где же ты был, отец, когда твоя любимая жена умирала в одиночестве? – подыграла Жулдыз.

– Даже хан не может быть в нескольких местах одновременно… Ты, верно, знаешь, зачем ты здесь?

– Знаю…

– Каракшы – это ты?

Она просто кивнула. Врать не хотелось, да она и не умела, не в пример анде.

Хан снял со своего золотого пояса ножны и резко обнажил кинжал.

– Если бы ты только нападала на мои караваны, я бы расправился с тобой без шума. Но однажды за тобой погнался отряд моих людей. Ты знаешь, чей это кинжал?

Хан поиграл обнаженным клинком. Луч света, падающий из решетки сверху, ползал по отточенному серебристому лезвию.

– Совсем недавно этот кинжал висел у моего сына, моей крови. Тот отряд возглавил он…