Жалган

Азат молчал. Осознав свою крутость, Толкын увела разговор.

– Где еще, Азат, есть такие яркие звезды?

– Нигде, – улыбнулся он. – Правда, я и немного где был. Зато там, где был, я видел шелка, украшения… А какую одежду там люди носят! Расфуфыренные, разукрашенные.

Саткын показал, она засмеялась.

– И еще я много слышал о волшебных значках, которые могут передать слова, которых даже не произносили.

Толкын насупилась.

– Это как?

– Не знаю. А еще, дома не из войлока, а из камня – помнишь, как жомокчу рассказывал? В следующий раз обязательно посмотрю.

– В следующий раз? – переспросила Толкын.

– Да… В следующем походе.

Толкын быстро отвернула лицо, чтобы он не увидел ее блеснувшие слезы. Ну, конечно. Он ведь не может остаться навсегда. Но на время она почему-то забыла об этом. И вдруг ясно ощутила, как не хочет отпускать его. Может быть, на верную смерть. Толкын закрыла глаза, погнала от себя эти мысли. Не скоро это будет. Ну и что ж? Сбережет его небо один раз, второй, а потом? Много ли воинов дожили до старости?

– Что с тобой?

– Все хорошо.

Не хотелось складывать на него свою поклажу, жаловаться, что ее, бедную сиротку, оставили все: мать, отец, брат, сестра… Теперь и он. Или плюнуть на все, увязаться с ними? Опоясаться мечом и саадаком? Она-то – которая не может на драки смотреть? Даже если так, кто она такая – уберегать его от воли неба, высокого, могучего. У каждого своя дорога. Значит, долго им вместе все равно не быть.

Толкын громко всхлипнула. Азат обнял ее за плечи, притянул к себе, крепко-крепко, будто пытался удержать этот миг.

Один из людей гостя Алибека взялся отвезти Чабалекей его послание. В нем Саткын не передал ничего особенного – лишь дал знать, что помнит ее, обязательно вернется, и приедет с кучей подарков. Хотя, он знал, весть о нем дороже для нее любых подарков. Радостное предвкушение от скорой встречи с ней скрасило путь. Когда покидали талааборутов, был весел и печален одновременно, сделал вид, что ему больно прощаться с такими гостеприимными хозяевами. Те в ответ хватали его за сапоги, охали, кричали, как не хочеться им отпускать такого батыра. С простой степной щедростью одарили подарками: Саткыну достался кинжал с резной рукоятью, а Жылдыз – алдаспан. Отъехав же наконец, Саткын ощутил, как ему все это опротивело. Анда не тратила силы на такие приличия. С нескрываемым нетерпением дожидалась, пока он попрощается. Словно это его родня, а не ее. Оставив уже аил позади, Жылдыз так ничего ему и не сказала. С привычной угрюмостью пустила Буркут на рысь, чтобы согреть лошадь, скоро оставила его позади.

Спустя пару дней показались вдали камни балбал и курган с ними рядом. Жылдыз хотела проехать мимо, но Саткын остановился, спешился. Анда неохотно задержалась.

– Кто был этот человек? – спросил Саткын в благоговейной задумчивости. Холодные каменные глыбы сурово глядели на него, безмолвно охраняя дух умершего.

– Будто его имя тебе что-то даст. – Анда спрыгнула на землю, подошла. Он вдруг подумал, как легко она могла бы ударить его саблей сейчас. Плохая это была мысль, одна из тех, которые приходят сами по себе. И так явственно почувствовал это, что дрожь пробежала по телу.

– Наверное, какой-нибудь батыр.

Звук ее спокойного грубого голоса привел его в чувство.

– Скорее всего… И зачем люди умирают, за что?

– Все по-разному, – хмыкнула Жылдыз. – Неужели тебе, как малому ребенку, надо объяснять?

– Я говорил про смерть на войне. Зачем воюют ханы? За землю. А погляди вокруг, – он обвел рукой степь. – Столько земли. Пустой… И все равно никому покоя нет. Зачем все это? Почему не могут люди ужиться?

Жылдыз скучно пожала плечами, равнодушно подошла к кобыле.

– Потому же, почему волки не питаются травой. Не думай об этом, анда, легче житься станет.

Она вскочила на сильную спину Буркут, не оборачиваясь, пустилась дальше. Саткын подошел к своему Чыныгы, бряцнув поясом на ходу, оттолкнулся от земли, сел в седло.

В один момент Саткын опытным ухом услышал топот множества лошадей вдали.

– Мы здесь не одни.

– Кто здесь может быть?

– Сейчас узнаем…

Они спешились, оставили лошадей и крадучись пошли на звук.

Алданах в трехстах от них шло войско, тысяч 10. Лежа в высокой траве, они разглядывали всадников у подножия холма. Саткын прикинул и вспомнил про то, что туткунский хан недавно отправил подмогу своим людям в осажденном Шымыре. Это, должно быть, и были они.

– Друзья? – нетерпеливо спросила анда.

– Враги… Туткуны.

Краем глаза он заметил, как Жылдыз дрогнула. На мгновение испугался, что она сорвется с места, выдаст их. Но она с превеликим трудом осталась на месте.

– Надо скорее уходить… Они идут к нам.

– Уходить? – прошипела анда.

– Уж не хочешь ли ты вступить с ними в бой? Вдвоем против десяти тысяч?

Про себя подумал: “Нет, анда, даже если бы их было в тысячу раз меньше, с тобой я бы к ним все равно не пошел”. Жылдыз стиснула зубы, резко встала и ушла. Саткын, ругаясь, пошел за ней. Она дожидалась его, держа поводья его коня. Молча бросила ему их, села на Буркут, выжидающе посмотрела на него. После наконец тронули лошадей. И вовремя, говор воинов и фырканье коней уже стали четче слышаться позади. Лошади неслись во весь опор, оставляя еле заметные вмятины на притоптываемой траве. Саткын забеспокоился было из-за следов, но потом махнул рукой. Ветер сдирал кожу с лица. Вдруг чутко уловил, что туткуны перевалили за холм. По их строю прошел какой-то ропот. Заметили… По тому, как он начал нахлестывать коня, Жылдыз поняла, что им не удалось уйти незамеченными. Обернулась. За ними в погоню пустились несколько воинов, копытами лошадей вздымая солоноватую пыль. Их лихое гиканье разнеслись по безбрежной степи, эхом отразились от скал и озер. Если уйти от войска было легко, то от группы всадников будет сложнее. Буркут и Чыныгы устали после долгого пути, а под туткунами лошади были свежие. Вдруг, перемахнув через яму, Жылдыз остановила бег кобылы. Когда Саткын обернулся на нее, она уже достала стрелы из колчана…

– Стой!

Тенькнула тетива, как молнии прорезали воздух несколько стрел за раз. Все пятеро – на каждую по пальцу – нашли свою цель. Мерген повернула лошадь и понеслась вслед за братом. Теперь оторвались.

– Что ты натворила?! – вскричал Саткын.

– Что? – удивилась Жылдыз, и правда не понимая.

– Так если же они узнают, кто это сделал, как мы попадем в город? Или ты забыла зачем мы здесь?

Он порывисто схватил ее за плечи, встряхнул. Анда ощетинилась, резко вырвалась. Казалось – ударит. Ни слова друг другу не сказав, вновь пустили лошадей, теперь без оглядки. Туткуны остались позади, но не отстали. После долгой погони Саткын с андой приблизились к горе Чара, мрачно возвышающейся над людьми.

– Надо взобраться наверх. Там они нас не достанут.

– А лошади?

– Лошадей отпустим. Им не лошади нужны…

Они спешились и пустили Чыныгы и Буркут. Лошади, ломая сухую траву копытами, умчались прочь. Люди полезли по крутому склону вверх. Горец Саткын легко скакал по скалам, как серна. Анда держалась неуверенно, всем телом прижимаясь к отвесной скале. Видимо, ко всему прочему заныла больная нога. Под сильными пальцами ее то и дело надтреснуто соскальзывал щебень. Гонители быстро приближались к ним. Там, где не достанет человек, может достать стрела…