Башня Континуума. Слава Резонансу

Он встал. Терри продолжала смотреть на него.

– В чем дело?

– Я просто подумала… Дэнни. Ты не поцелуешь меня… перед отъездом?

4.

Тридцать Четвертый госпиталь психосоматического здоровья совершенно не напоминал легендарный Бедлам, а более всего походил на уютный частный пансион, и даже решетки на окнах сливочно-кремового пятиэтажного здания практически не портили идиллического впечатления. Окруженный неприступными заборами, садами, парками и прудами, госпиталь служил спокойным пристанищем для богатых и знаменитых, страдающих от алкоголизма, наркомании, различного рода сексуальных девиаций и тяги к азартным играм.

К большому сожалению, некоторые пациенты госпиталя и впрямь были больны. Например, сам Ричард. Или бывший губернатор Лудда Шеймас Харт, которого чуть больше стандартного года тому назад доставили в Тридцать четвертый после того, как на съезде Партии Новых Демократических Преобразований, на глазах четырех тысяч делегатов, сотен репортеров и Верховного Канцлера Милбэнка он воткнул себе карандаш глубоко-глубоко в правый глаз. Через месяц пребывания в госпитале Харт скончался, предварительно выколов карандашом и второй, здоровый глаз. До последнего мгновения старик твердил о чудовищном заговоре в высших эшелонах Империи и том, что луддиты превращают людей в зомби. Обычные бредни параноидального шизофреника.

Выйдя из припарковавшегося в больничном дворе механо, Дэниэл направился к зданию госпиталя. В одной руке у него была винтовка, в другой – коробка с лимонным тортом, любимым десертом их милости. Компанию Дэниэлу составляли пятьдесят человек угрюмых охранников. Не то чтобы Дэниэл и впрямь нуждался в почетном эскорте, с другой стороны, иметь под рукой полсотни головорезов было весьма удобным, да и положение отныне обязывало.

Главный врач госпиталя встретил Дэниэла на крыльце, зябко кутаясь в длинную шубу, в которой больше походил на удачливого сутенера, чем на выдающееся светило психиатрических наук.

– Здравствуйте, мистер Ланкастер.

– Здравствуйте.

– Пойдемте, я провожу вас к лорду Торнтону.

Любезно придерживая Дэниэла за локоть, главный врач ввел визитера в устланный мягкими коврами мраморный вестибюль.

– Вам действительно необходимо расхаживать повсюду с винтовкой, мальчик?

– А что именно вас не устраивает, – поинтересовался Дэниэл холодно. За те семь месяцев, что Ричард томился здесь, Дэниэл навещал их милость в лечебнице далеко не впервые, и каждый раз находил главного врача с его вкрадчивыми манерами и старомодным пенсе отталкивающим и скользким типом. Вдобавок, судя по некоторым косвенным признакам, доктор давненько подсел на те сильнодействующие препараты, которыми щедро потчевал своих умалишенных подопечных.

– Ну… вы можете случайно подстрелить кого-то.

– Успокойтесь. Я не собираюсь палить налево и направо. Я собираюсь убивать вполне определенных, конкретных людей, – процедил Дэниэл.

– А эти ваши люди, они реальны? – заботливо осведомился доктор, пытливо заглянув Дэниэлу в лицо с профессиональным интересом.

– Реальны, как сама реальность. Лучше расскажите, как дела у этого придурка.

Ничего нового Дэниэл не услышал. Дела у лорда Торнтона обстояли, в принципе, неплохо, учитывая его диагноз – тяжелейшую форму биполярного расстройства, дополненную манией изобретательства.

– Значит, Ричард по-прежнему изобретает машину времени, чтобы спасти человечество от какого-то невероятного катаклизма, да?

– Да.

– И по-прежнему считает, что спин-лучи прожигают дырки в голове или что-то подобное?

– Боюсь, что так. Однако, должен заметить, нам все же удалось добиться некоторого прогресса. В том, что не касается этих двух вопросов, он рассуждает на редкость здраво и адекватно. Неагрессивен. Коммуникабелен. Выполняет все предписания…

Доктор каждый визит Дэниэла сюда говорил одно и тоже. Дэниэл слушал и кивал. Вот и сейчас он слушал и кивал. А надежды, что Ричард когда-нибудь вернется к нормальной жизни, таяли с каждым днем.

– Вот придурок. Как может вице-президент Корпорации по производству спин-передатчиков бояться спин-лучей?! И далась ему эта машина времени! Каким образом машина времени может спасти человечество от какого-то там катаклизма? Не понимаю.

Доктор тоже этого не понимал. Что хуже, этого, похоже, не понимал и сам лорд Торнтон. Ричард знал лишь, черт возьми, что должен построить машину времени и нажать на красную кнопку, запускающую ее. Вуаля! Человечество спасено, а он сможет передохнуть, поваляться на диване, потискать какую-нибудь сочную пейзанку.

Доктор тем временем провел Дэниэла на второй этаж, в крыло, где располагались апартаменты лорда Торнтона. У входа сторожили дюжие охранники. Они любезно помогли Дэниэлу снять пальто и не менее любезно отобрали у него винтовку и спин-передатчик.

– Не беспокойтесь, сэр, мы вернем вам все это в целости и сохранности.

– Угу.

– Конечно, вы уже в курсе, но еще раз напоминаем – любые съемки и записи запрещены. Передача слов лорда Торнтона в устном или письменном виде третьим лицам запрещена. Если вам потребуется его подпись на документах, предварительно обратитесь к поверенному.

Немаловажное уточнение, потому что, невзирая на безумие, никто не освобождал Торнтона от должности вице-президента Корпорации. Вдобавок, он являлся крупнейшим акционером «Ланкастер Индастриз». Формально он находился в длительном отпуске по состоянию здоровья, причем его истинный диагноз тщательно скрывался не только от широкой публики, но и от служащих и прочих акционеров. Вследствие недуга он был признан ограниченно дееспособным, что позволяло ему подписывать некоторые бумаги и принимать некоторые финансовые решения.

Насколько понимал Дэниэл, в своем нехорошем состоянии Ричард мало попадал даже под определение «ограниченной дееспособности», но полностью отстранить его означало создать массу трудноразрешимых юридических казусов. Поскольку он работал до последнего, и его сумасшествие оказалось сюрпризом для всех, Дэниэла включая.

– Да. Все ясно.

– Оставлю вас, мистер Ланкастер, – сказал главный врач. – Если у вас возникнут какие-то вопросы, зайдите ко мне в кабинет.

Он ушел, а Дэниэла, наконец, пропустили в апартаменты их милости. Там было жарко натоплено и постоянно толпились люди – охранники, помощники, секретари, юристы. Дэниэла проводили в небольшую гостиную и попросили подождать еще несколько минут. Чтобы скрасить ожидание, предложили чай и закуски.

При виде столового серебра, хрустальных люстр, гобеленов и антикварной мебели Дэниэлу опять почти не верилось, что он находится в психиатрической лечебнице. Стальные решетки на окнах были мастерски задрапированы серо-голубыми, отливающими в перламутр, шторами. Он даже встал, подошел и потрогал ткань. На ощупь атлас был прохладным, как воды горного ручья.

Но какие-то, менее очевидные, признаки безумства Торнтона он мог наблюдать воочию. Например, оконные стекла со слегка серебристым отливом. Это было не обычное стекло, а экранированное со стопроцентной защитой от спин-лучей. Свежеперекленные обои в одном месте чуть-чуть отошли от стены, и под ними сделалась видна серебристая подложка – тоже экранирование. Дэниэл справедливо полагал, что подобным образом отделаны и потолки, и полы. Во всех комнатах дополнительно были установлены глушители спин-сигналов. Это было дорого и вряд ли радовало главного врача, но со своим баснословным состоянием Ричард мог позволить себе сходить с ума с любой степенью эксцентричности.

– Вот же поросенок ты!

Дэниэл развернулся.

– Добрый день, Ричард.

Не сказать, чтобы Торнтон обрадовался встрече. Ему уже явно доложили о резне во время штурма, и о Терезе тоже доложили. Его обычно меланхоличная скандинавская физиономия выражала возмущение.

– Как ты посмел сюда заявиться! Душегуб! – прорычал он, яростно сверкая голубыми глазами.

Подогретый гневом и биполярным расстройством, Ричард принял возвышенную позу и собрался разразиться высокоморальной и наверняка невыносимо длинной речью, но Дэниэл протянул их милости коробку с тортом.

– Вот. Терри специально испекла для тебя. Лимонный. Сказала, ты очень любишь.

– Лимонный? Правда?

Ричард сел и поглотил два огроменных куска кряду, отчего сильно подобрел.

– Господи Иисусе! Блаженство! Попробуй.

Дэниэл взял ломтик, прожевал и скривился. На его вкус лимонов было многовато.

– Многовато лимонов, – сказал он Ричарду.

– Многовато лимонов, – передразнил его Торнтон, – что ты понимаешь! Как Терри?