Башня Континуума. Слава Резонансу

– Спасибо, Дэнни, но это, наверное, не слишком удобно. И я не хочу тебя обременять.

Дэниэл переступил с ноги на ногу. В тяжелых армейских ботинках, полных подтаявшего снега и крови, хлюпнуло. Ему определенно требовалось принять душ. За минувшие сутки он с головы до пят пропитался запахами смерти, пота, адреналина и гари и источал густое амбре, которое более подходило работнику свинобойни, чем новоиспеченному президенту крупнейшей промышленной корпорации. Однако просто бросить Терезу в таких расстроенных чувствах посреди этой огромной кухни было совершенно невозможно.

– Присядь, Терри. Успокойся. Я сейчас.

Он вышел в гостиную, налил в стакан на полпальца бренди, положил три кубика льда, вернулся и заставил ее выпить спиртное одним глотком, как лекарство. Терри выпила и задохнулась. Ее прелестные карие глаза тотчас заволокло туманом. Дэниэл поводил у нее перед лицом рукой в перчатке.

– Ты что, все это время не спала?

– Как я могла заснуть? Я боялась, что тебя ранили, даже убили! А потом пришел он.

– Кто?

– Ты сам знаешь, кто! Он…

– Что хотел?

Терри вкратце пересказала ему состоявшуюся у них с Китом беседу. Дэниэл послушал. Неужели Кит на самом деле надеялся, что Сэйнт поможет ему противостоять альянсу Вольфа и Моримото и возродить монархию? В самом деле?

– Значит, он сбежал и прихватил с собой ребенка? Надеюсь, ты попрощалась с этим придурком за нас обоих, потому что в следующий раз мы увидим его на плахе.

– Дэнни, ведь он твой брат.

– Ну, конечно…

Дэниэл опять начал терять способность мыслить здраво. Как он хотел ее. Но не ценой же немыслимого физического и морального насилия.

– Тереза. Послушай. Я… люблю тебя. Правда, люблю. Ты ведь знаешь это… ты всегда это знала.

Едва ли его слова стали для нее откровением. Конечно, она догадывалась о его чувствах. Пусть она и была глупенькой курицей, но не до такой же степени. Тем не менее, когда он, наконец, произнес это вслух, Терри опять занервничала. От ее частого и горячего дыхания оборки и рюши на ее платье вновь принялись шуршать и шелестеть.

– Дэнни… ты всегда был ко мне так добр… даже слишком, но… мы с твоим братом официально развелись только четыре дня тому назад… и к тому же… переворот. Ты убивал людей, я этого не одобряю.

До чего же с ней было трудно. Тереза не одобряла ровным счетом ничего – ни убийств, ни государственных переворотов, ни алкоголя, ни наркотиков, ни азартных игр, ни даже табака. Ни девиц, которых он приводил домой и запирался с ними в комнате. Что поделаешь, у него имелись потребности, и он уже вышел из возраста, когда их можно было незамысловато удовлетворить, закрывшись на полчаса в ванной со стопкой порнографических журналов. Дьявол! О чем он думал? Надо было сконцентрироваться на чем-то, кроме секса.

– Хорошо. Извини. Ты права. Сейчас неподходящий момент для этих разговоров. Ничего, я подожду, я буду ждать, сколько потребуется. В конце концов, у нас впереди миллионы, да что там, триллионы лет.

Отчаянье в собственном голосе поразило его. Как и Терезу.

– Но ведь у нас нет этих триллионов лет, да?

– Кто знает. Пространственно-временной континуум штука до сих пор загадочная и малоизученная. Ладно. Я сам отвезу тебя, только приму душ.

– Нет. Мне нравится, как ты пахнешь сейчас, – вдруг сказала Терри совершенно без всякой связи со своими предыдущими словами и заявлениями.

– Что?

– Мне нравится, как ты пахнешь.

Она подошла, привстала на цыпочки, потому что он был высоким, а она во всех смыслах – милой маленькой малышкой, и стала тянуться своими губами к его губам. И вот, они поцеловались. Дальше Дэниэл уже не сумел притворяться безупречным джентльменом, сгреб Терри в охапку, прижал к краю тяжелого кухонного стола и принялся срывать с нее платье. Он рвал ткань пальцами и зубами, и дергался, и задушенно хрипел, силясь как можно быстрей добраться до запретного плода. Под платьем на Терезе обнаружилось необычайно изысканное кружевное белье с множеством завязок, лент, кнопок и тугих атласных шнурков. Захлебываясь слюной, Дэниэл заскулил от досады. Почему ей было просто не нацепить на себя свинцовый пояс верности? Благо, у него в кармане куртки завалялся армейский нож. Терри слабо вскрикнула, когда холодное зазубренное лезвие прижалось к ее молочно-белой коже.

– Что ты делаешь?

– Стой смирно, не хочу, чтобы ты поранилась.

Он тотчас подумал, что с ножом в руке, в одежде, заскорузлой от крови врагов, он похож на одного из тех маньяков, описаниями гнусных похождений которых пестрели колонки криминальной хроники. Он сам вдохновенно сочинял подобные статьи, когда работал журналистом в «Вестнике Республики», уничтоженном полоумными адептами луизитанского Культа. Ну, да теперь уже было слишком поздно притворяться невинным мальчиком… Он стал кромсать и резать, пока Терри не оказалась перед ним совершенно обнаженной, не считая туфелек и чулок.

– Ну, поскакали, – сказал он, расстегнув брюки.

– Куда?

– На родео.

– Что? – переспросила она. Потом глаза ее расширились, и она громко вскрикнула, когда Дэниэл, подсадив ее на край стола, развел ей ноги и одним рывком ворвался в потаенный грот. – Ах!

– Уфф…

– Ах.

– Тебе удобно? – хрипло спросил Дэниэл, испытывая смутную потребность как-то разнообразить их общение.

– Не особенно, – шепотом созналась Терри, придавленная к столешнице всей тяжестью его раскаленного добела тела.

– Потерпи.

Респектабельный стол, спокойно просуществовавший на кухне фамильного ланкастеровского особняка предыдущие три или даже четыре столетия, принялся угрожающе трещать и жалобно всхлипывать под неистовым напором его страсти. Чертова антикварная рухлядь! Снег прекратился, потом пошел снова. Охвативший Дэниэла экстаз был такой немыслимой силы, что походил на спонтанное самовозгорание. Парализованный почти нестерпимым наслаждением, на несколько мгновений он застыл, как соляной столп, и еще через секунду понял, что они с Терри падают. Чудом сумев устоять на ногах, он подхватил ее, когда стол осел и с жутким грохотом развалился на части.

– Ты не ушиблась?

– Нет.

Застегнув брюки, Дэниэл помог Терри задрапироваться обратно в жалкие остатки ее платья.

– Замерзла?

– Немного.

Дэниэл набросил ей на плечи свою куртку, взял ее за руку и повел.

– Что теперь будет? – спросила Терри, глядя на него снизу вверх, кротко и покорно, как овечка на заклание.

– Пропустим еще по стаканчику, потом горячий душ и спать. Как тебе такое?

– Да, неплохо, но я имела в виду, в общем.

– Ну, добро победит зло, если ты об этом.

– Что-то не вижу тут никакого добра, – пробормотала Терри так тихо, что он едва расслышал.