Тойво – значит надежда. Красный шиш

– Отлично! – отозвался военный комендант. – Только вот такая теперь загвоздочка: не далее, как вчера, белофинны взорвали железнодорожный мост. Олонецкая губерния отрезана от сообщения и переброски войск. Но наш проект остается в силе. Вы продолжайте готовиться. Мы обязательно задействуем ваши умения и навыки.

Антикайнена нисколько не удручило это известие. Нет, конечно, то что лахатарит разнесли мост – это форменное безобразие. Но то, что это произошло только один раз и с одним сооружением – это уже достижение наших оборонительных войск. А скоро придут наступательные войска – тогда белофиннам будет не до мостов.

Тем временем 26 ноября 1921 года делегация «карельских повстанцев» была принята в финском сейме, где Осипп Борисайнен при поддержке видного активиста народного фронта Ялмари Таккинена сказал: «Лесные богатства, водные ресурсы, железорудные месторождения, золотоносные жилы и алмазные трубки – все это будет нашим. Точнее – вашим».

Таккинен добавил: «Братский карельский народ взывает о помощи и готов потом тянуть финское ярмо. Они вам природные ископаемые, вы им – безвизовый въезд в разные Европы».

«И все?» – ахнула эдускунта, потрясенная. – «А можно организовать эти самые природные ископаемые без всяких ливвиков, людиков, вепсов, саами, мери и веси?»

«Можно, конечно», – совместно закивали головами Ялмари и Осипп. – «Но потом. Сначала территория со всеми делами, а потом уже освобождение этой территории от перечисленных народов».

Эдускунта ненадолго задумалась, но уже потирала свои потные от раскрытых возможностей ладошки. Можно ли доверять этим двум еврейчикам? В принципе, почему бы и не попробовать? Риск небольшой. Вложения – мизерные. Мировой резонанс значительный, выгода – еще больше.

Уже на следующий день, 27 ноября, правительство Финляндии обратилось в Лигу Наций с просьбой «рассмотреть ненормальное положение, создавшееся в Восточной Карелии». Правительство Эстонии поддержало обращение правительства Финляндии.

Опять взвился синий стяг Otava, с которым делегация Вяйнемейнена, Илмарийнена и Борисайнена ходили-бродили по Гельсингфорсу. Серебряные звезды Большой Медведицы на синем фоне, собранные на полотнище финским художником Йонасом Хейска, выглядели изящно и таинственно. Борода Левонена, пущенная по ветру, только добавляла колориту. Вообще-то, флаг был утвержден еще 21 июня 1918 года в поселке Ухта в качестве официального флага Карельского государства, но пользовались им крайне редко. Разве что, когда восстания случались, а повстанцам нужны были средства для поддержания этого восстания.

Тойво сотоварищи переместился для тренировок в местечко под Питером под названием Кавголово. Там и местность была пересеченной, и дистанцию можно было увеличить под тридцать километров. Да и удовольствия больше, когда зеваки не пялятся и пальцами у висков не крутят.

Именно тогда, наматывая километр за километром – руководить лыжной секцией не означало самому не бегать – у него созрел замысел. На самом деле такой замысел был у него давно, но вот оформился он именно на лыжне в Кавголово.

Товарищ Сталин упоминал о диверсионных отрядах, которые должны были тревожить неприятеля в то время, когда регулярные войска начнут свои наступательные войсковые операции. Он не упоминал о лыжниках, но на них рассчитывал товарищ Седякин. Стало быть, можно аккумулировать оба замысла в один, а целью обозначить когда-то избранное Пааво Нурми Кимасозеро[8 - См также мою книгу «Тойво – значит «Надежда» – 2. Деньги»].

Именно Кимасозеро и должно было стать конечной точкой политической ангажированности Тойво Антикайнена, именно этот населенный пункт должен стать отправной точкой для другой жизни: без войны и лицемерия, без ненависти и страданий, без дрянных людей, или, вообще, без людей. И имя этой жизни будет «Лотта».

Лыжники тренировались до седьмого пота. Пока условия для тренировок были тепличными: теплые раздевалки, горячий чай, никто не имеет желания пульнуть из-за ближайшего дерева – можно было напрягаться с избытком, то есть, перенапрягаться.

Из двухсот желающих они отобрали сто семьдесят – по количеству спасенных от огня лыжных пар – все равно народу было прилично. Разбили на три отряда, каждый тренировался либо с утра, либо днем, либо вечером. Время чередовали, потому что у каждого должен был выработаться навык передвижения по сумеречному лесу.

Вообще, надо было выработать много навыков, поэтому, конечно, неуверенных лыжников из общего числа тренирующихся исключили. Несмотря даже на их «честно партийные» обещания. Самое слабое звено всегда рвет цепь, как таковую.

7 декабря, когда движение поездов по Мурманской железной дороге было восстановлено, Тойво на полусогнутых поскакал к Седякину.

– Товарищ военный комендант! – отрапортовал он. – Разрешите внести предложение об организации диверсионных действий в тылу противника!

Понимая загруженность командующего, Антикайнен сразу же расставил все приоритеты, чем, конечно же, заинтересовал Седякина, назначенного руководить всей военной операцией по освобождению Олонецкой губернии от врага.

– Докладывай! – сказал тот.

– Нами в Интернациональной школе Красных командиров подготовлено порядка тридцати инструкторов, готовых ехать в войска, – Тойво имел ввиду тех парней, кто не попал в состав активно тренирующихся. Но исключать их из процесса вообще было нецелесообразно.

– Также сто семьдесят курсантов готовы для длительных лыжных рейдов в тылу белофиннов, – поторопился добавить он, чтобы не допустить разочарования Седякина первым не совсем существенным рапортом.

– Это интересно, – заметил тот. – Подробнее можешь?

– Подробности в моей докладной записке, – ответил Антикайнен и вручил военному коменданту бумажную папку, в которой в меру своих художественных возможностей нарисовал «картину маслом».

Схематично изображенная карта Карелии была дополнена стрелочками, пунктирными линиями и жирными крестиками. Весь маршрут, рассчитанный Тойво, предполагал движение от Масельги к Реболам, потом на Кимасозеро, далее на Каяни и поворот к югу, чтобы затем опять выйти на восток к Пенинге и завершить рейд в начальной точке Масельге. Пунктиром он изображал вероятные маршруты финских «шишей», которые пробирались в Карелию от Каяни, а крестами отобразил вероятные базы и склады с боеприпасами противника. Стрелочки упирались в них и неоднократно пересекали пунктиры.

– Какова протяженность всего маршрута? – спросил Седякин.

– Порядка пятисот километров, – сказал Тойво. – Полагаю десятидневный рейд.

Военный комендант на несколько секунд задумался, потом указал пальцем на прерывистые линии и кресты.

– Откуда информация о передвижениях врага и их базах?

– Это только предположения, – ответил Антикайнен. – Исходя из рельефа местности и, так сказать, целей лахтарит. Думаю, вы обладаете более точной информацией, поэтому можно подкорректировать наш маршрут. Я нарисовал лишь примерный план, который нам в принципе можно осуществить. Это лишь отчет о нашей готовности.

– Понятно, – Седякин убрал папку к себе в планшет. – Мы примем к сведению ваши предложения, о дальнейших действиях будет извещен начальник училища товарищ Инно.

Конечно, со стороны Антикайнена было крайне опрометчиво нарушать установленный субординационный порядок. Но не хотелось, чтобы от хмурого Инно информация ушла к Ровио. Тойво даже своего старшего друга Куусинена не известил. Слабым местом его плана был рейд к Каяни – хорошо укрепленному военному объекту, где теперь размещалась школа военной разведки Финляндии. Но если предположить, что весь рейд имеет несколько авантюрную направленность, краткая атака, даже без попытки овладения самим городом, не более авантюрна, чем прочее.

Вернувшись к курсантам, Антикайнен сказал:

– Дорогие товарищи! Мы можем сохранять равновесие на лыжах, можем покрывать по тридцать километров и более пересеченной местности, можем при этом нести с собой боекомплект. Но кто сказал, что то же самое мы сможем проделать в реальной боевой обстановке?

– Сможем! – твердо сказал Оскари Кумпу, один из командиров. – У нас нет другого выхода.

– Правильно! – согласился Тойво. – Именно поэтому с сегодняшнего дня все тренировки только по снежной целине. В рейде лыжню нам никто наготово не проложит.

Действительно, бег по лыжне изначально отличается от хода по рыхлому снегу.

Охотник на широких лыжах движется по зимнему лесу без помощи палок. За плечами – вещмешок и ружье. Он медленно идет, готовый выстрелить во взлетевшего тетерева, или доходит до своего секретного шалаша, где и притаится в ожидании самого глупого зверя из леса, который на этот шалаш набредет. Охотнику неважно количество покрытых километров, ему важно количество побитой дичи, зайцев или слонов, к примеру.

Диверсантам важно бежать сквозь лес, как лосям, чтобы враги сначала не успевали бы опомниться, а потом не могли бы догнать. На охотничьих лыжах так не побежишь. А на обычных «Пелтоненах» или «Карху» ломиться по целине – так помрешь через пару километров, потому что сердце выскочит наружу через открытый рот.

Нужна тактика. Только где же ее взять?

Собрались на совет Антикайнен, Кумпу, Вяхя – командиры отрядов, а также командиры взводов и отделений. Оскари и молодой Вяхя были назначены самыми главными лыжниками на время перехода. Однако при боевых столкновениях, организации службы и прочих охваченных Уставом делах, командовали штатные командиры.

За амуницию по умолчанию приняли новые автоматы Федорова, по двести патронов к ним, по две гранаты – это на каждого человека. Плюс еще продовольствие в заплечном мешке – не более двадцати килограмм на бойца. Добавить шесть пулеметов Мэдсен. Получится до хрена. Получится тяжело.

Чтобы передвигаться без остановок, без потери времени, решили создать авангард в тридцать лыжников. Они налегке, только с автоматами, пойдут топтать целину.

Чтобы сделать лыжню нужно два человека, потому что каждый проделывает в снегу две колеи – ног-то у человека больше не бывает! Меньше – да, но инвалидов брать в поход отказались категорически. И мусульман тоже. И секс-меньшинств. Толерантность.

Всякий из этих двоих пробивает одной ногой лыжню, а другой – место для палок, чтобы можно было ими отталкиваться, а не вязнуть. Первый идущий мнет правой ногой дорожку под левую лыжу последующих лыжников, левой – под левую палку. Идущий следом, в свою очередь, уминает левой ногой правую лыжню, правой ногой – под правую палку. Чтобы получилась удобопроходимая лыжня нужно пройтись по ней, по крайней мере, четыре раза. Главное, чтобы крайняя правая колея в снегу от первого снегопроходца была на разумном расстоянии от крайней левой колеи от второго «проходимца». Чтобы людям потом не пришлось бежать враскорячку, либо же наоборот – ногами, цепляющимися друг о друга, то есть, конечно – ногу за ногу.

Получается, задействованы восемь человек. Они бегут, как ломовые лошади. Когда начинают издыхать, их меняет следующая восьмерка. И так три этапа. Шестеро – это те, кто самые первые шли по целине в каждой группе, а потом откатились назад отдыхать – катить по уже сделанной лыжне. Так и будут меняться, пока не наступит привал. Назвали первую «тридцатку» кодовым названием «лоси».

– Кто в «лосях» побежит? – спросил командир взвода Матти Нуоволайнен.

– Я побегу, – сказал Тойво Вяхя, который несмотря на юный возраст намотал не одну сотню километров по заснеженным лесам и полям.

– И я, – добавил олимпиец Кумпу.

– Я тоже, – вставил Антикайнен.