Катынь: СС+НКВД – шляхта

Сталин принялся неспешно набивать трубку табаком. Молотов пожал плечами.

– Ничего такого: обычная дипломатическая процедура. Но радости Хильгер точно не скрывал.

Сталин, наконец, раскурил трубку, и, сделав первую затяжку, двинулся по кабинету. В районе входных дверей он застал новоприбывших: наркома обороны Ворошилова и Начальника Генштаба Шапошникова.

– Проходите, – обошёлся «без рукоприкладства» Сталин: верный признак не лучшего настроения.

Ворошилов и Шапошников кивками поздоровались с Молотовым, и заняли места за столом заседаний. Наконец, Сталин вернулся из путешествия по кабинету.

– Вече, просвети товарищей.

Молотов вкратце пересказал Хильгера. Ворошилов переглянулся с Шапошниковым. Нарком обороны привстал из-за стола.

– Товарищ Сталин, я не готов ответить на вопрос о том, как разворачивается германское наступление. Прошу дать мне время запросить германского военного атташе Кёстринга.

Сталин усмехнулся.

– Клим, я и не требую немедленного ответа. Немцы ведь ещё не доложились тебе.

Все четверо не слишком весело посмеялись. Первым отставил смех хозяин кабинета.

– Меня интересуют наши мероприятия в связи с германским нападением на Польшу.

– Ну, кое-что у нас с собой есть.

Ворошилов оглянулся на Шапошникова – и тот последовал за наркомом.

– Товарищ Сталин, как мы с наркомом обороны уже докладывали Вам, нами разработан план мероприятий на случай войны Германии с Польшей. Разрешите ознакомить Вас с первоочередными?

Пыхнув трубкой, Сталин молча кивнул головой. Шапошников раскрыл папку.

– По согласованию с Наркоматом обороны нарком внутренних дел товарищ Берия подготовил приказ об усиленном режиме охраны государственных границ.

Шапошников предъявил бумагу – и, утвердительно смежив веки, Сталин молча принял факт.

– Наркомат обороны также подготовил представление в Политбюро ЦК ВКП (б) о продлении на месяц срока службы в РККА для красноармейцев и сержантов, отслуживших свой срок и подлежащих мобилизации.

– Сколько всего? – обернулся уже в дороге Сталин.

– Триста десять тысяч шестьсот тридцать два человека, товарищ Сталин.

– Хорошо. Продолжайте.

– Полагая, что развитие ситуации может потребовать от нас использования большого количества войск, мы также подготовили проект Указа Президиума Верховного Совета об объявлении частичной мобилизации. Кроме того, наркоматом обороны подготовлена директива о проведении Больших учебных сборов (БУС). Мы планировали их проведение на шестое сентября, но сейчас целесообразно будет перенести дату их проведения на два дня вперёд: на четвёртое сентября.

Шапошников неожиданно смутился – и Сталин даже вынул трубку изо рта.

– Что такое Борис Михайлович?

– Товарищ Сталин, Большие Учебные Сборы – это фактически скрытая мобилизация с развёртыванием войск.

– Ну, не спорю.

– Мероприятие это – масштабное, и потребует отвлечения из народного хозяйства большого количества техники и автотранспорта, занятых на уборочных работах в сельском хозяйстве. Кроме того, предстоят значительные перевозки людей и техники железнодорожным транспортом.

– Понял Вас, Борис Михайлович – пыхнув трубкой, кивнул Сталин. – Будет соответствующее постановление Политбюро и Совнаркома. Народнохозяйственные и пассажирские перевозки временно придётся сократить. Что ещё?

Шапошников нырнул глазами в бумаги.

– Генеральным штабом, товарищ Сталин, подготовлен приказ о выделении из управления МВО управления Десятой армии (командующий – комкор Захаркин).

– Кому думаете передать?

– В состав Белорусского Особого военного округа. На усиление – ведь основная нагрузка ляжет на БОВО.

– Согласен. Всё?

Шапошников переглянулся с Ворошиловым – и маршал «вышел из строя», а заодно и из тени.

– Ещё, товарищ Сталин, мы подготовили план развёртывания полевых управлений Киевского Особого и Белорусского Особого военных округов.

– Пока – только управлений округов.

Рука Сталина с зажатой в ней трубкой «утвердила приговор».

– Не фронтов, а округов.

– Да, товарищ Сталин, – поспешно кивнул головой Ворошилов. – Мы готовы к такому развитию ситуации, но считаем, что сразу развёртывать управления фронтов нецелесообразно.

– В том числе – и с политической точки зрения, – подключился Молотов.

– В том числе и это, – с готовностью развернулся в его сторону Ворошилов. – Кроме того, наркомат обороны считает, что время для спокойной отработки планов у нас имеется.

Сталин, конечно же, заметил, как при этих словах, Шапошников покачал головой – и явно не от избытка энтузиазма.

– Ты рассчитываешь на поляков? – усмехнулся вождь.

– Ну, не сразу же они капитулируют! – разгорячился Ворошилов. – Я думаю, что приграничные бои затянутся на неделю! Ну, хотя бы – на несколько дней!

Сталин вопросительно посмотрел на Шапошникова.

– Я так не думаю, – твёрдо ответил Начальник Генштаба, глядя прямо в глаза Сталину. – Полагаю, что с учётом соотношения сил и оперативных возможностей сторон немцы быстро собьют части прикрытия. День – полтора. Максимум – два, да и то на отдельных участках. А потом они устремятся вглубь Польши. Глагол «устремятся» я использую не для украшения доклада: немцы, вне всяких сомнений, нанесут концентрические удары танковыми клиньями.

– Глубокий прорыв?

– Так точно, товарищ Сталин.

Ворошилов, не самый большой знаток современной войны, неопределённо пожал плечами – и Сталин медленно направился в голову стола.