Под покровом тьмы. Легенды Эруада. Книга первая

Флаури отмахнулся:

– Мам, все в порядке! Нет… Ничего не сломано. Просто легкая слабость, – сказал он и уселся, словно старый дед, плюхнувшись на стул.

– Дак, я сейчас тебе отварчику налью! Вот, держи! – Эмилия налила в кружку дымящийся горький напиток, пахнущий, правда, весьма приятно. Флаури не стал пререкаться и выпил все до капли.

Раньше он недолюбливал домашние настои, отвары и другие лечебные напитки, которыми его поили, и часто незаметно выливал их в окно, до тех пор, пока отец Варнор не заметил выплескиваемую со второго этажа в огород жидкость. И в тот же вечер после доброй взбучки Флаури уже буквально мечтал о пусть даже горьком и противном, но все же исцеляющем напитке, успокаивающем любую боль. Теперь он понимал, что лучше выпить и поморщиться, но потом со спокойной душой и здоровым телом приниматься за работу, чем работать и корчиться от страданий.

Флаури не решался что-либо еще спрашивать по поводу произошедшего, да и Джорджио дал ему знак, поднеся указательный палец к губам. Видимо, за прошедшие дни мама чуть успокоилась, и не было смысла вновь напоминать ей о смерти отца.

Опустошая третью тарелку сладкой пшеничной каши, Флаури почувствовал приятную тяжесть в животе, которая предвещала как минимум еще два часа безделья на кровати, поскольку двигаться с таким пузом он уже не мог. Крепко обняв и поблагодарив мать за вкусный завтрак, он, волоча ноги, поплелся все же не в свою комнату, а в конюшню. Там, наверное, совсем заскучал красавец Сириус.

Флаури отворил тяжелые, слегка перекошенные деревянные ворота и медленно вошел в просторное, на десять лошадей, помещение конюшни, где в дальнем конце друг напротив друга в стойлах находились Сириус и Арнаур, на котором часто в Даллор-Кур отправлялся отец. Услышав приближение неизвестного, кони взволнованно заржали. Но как только Флаури оказался в поле их зрения, тут же успокоились. Мальчик потрепал по загривку Арнаура, налил ему свежей воды и насыпал овса. Недовольный Сириус замотал головой.

– Сейчас, сейчас, дружок. Не беспокойся. Не забыл тебя. Как же можно забыть такого красавца! – весело бормотал Флаури, загребая вилами сено.

Сириуса ему подарили на десятилетие. Отец возил Флаури в Даллор-Кур на представление заезжих музыкантов. Проходя возле большой торговой палатки, где продавались лошади, мальчик заметил одиноко стоящего жеребца. Темно-коричневая масть с белой гривой и хвостом; причудливые уши изогнуты внутрь – маврари был великолепен. Он лениво жевал заботливо положенную торговцем траву.

Флаури не стал умолять отца купить его. Не стал дрыгать ногами в истерике, он был воспитан совершенно по-другому. Мальчик всего лишь посмотрел сначала в глаза отцу, потом в сторону коня, не говоря ни слова. Варнор, до этого ломавший голову, каким подарком осчастливить сына, долго думать не стал. Он лишь поторговался с минуту, и обратно Флаури возвращался уже верхом на собственном жеребце.

– Но ухаживать за ним будешь сам! – наказал сыну Варнор, и Флаури довольно закивал.

– Как ты тут, Сириус? – уныло вопросил Флаури, расчесывая густую гриву своего любимца. – Скучаешь? Это еще что. Нам вот последнее время скучать совсем не приходилось.

Конь вдруг поднял на мальчика черные глаза, исполненные искренней скорбью и сочувствием, и ткнулся мордой ему в грудь.

«Ты все понял! Мой красавец! Как же я тебя люблю!» – мысленно подивился Флаури, и по лицу прокатилась крупная слеза не то радости, не то грусти.

Слишком много за последнее время случилось с ним, много беспричинного и странного. Но самое страшное это… Флаури больно было вспоминать произошедшее, и он старался не показывать подавленность своего состояния. И все же, как бы он ни пытался скрыть чувства, животное понимало его без слов.

Как замечательно, когда у тебя есть настоящий друг, рядом с которым не страшно, рядом с которым спокойно и легко, которому можно все поведать и выплакать наболевшее. И никто не скажет, не упрекнет тебя в слабости, бесхарактерности и трусости.

Друг все поймет, не отвернется от тебя в нужный момент, будет рядом в самую трудную минуту, подставит широкую спину и унесет от всех бед и опасностей. Не было у Флаури, никогда не было, настоящих друзей. Только он, Сириус, ближе всех на свете.

Не один раз Флаури испытывал на себе отношение мнимых товарищей, но единственное он знал наверняка – Сириус на такое не способен, ему чужды человеческие предательство, ненависть и корысть.

* * *

Еще холодный, весенний дождь громко барабанил по деревянным крышам, превращаясь в потоки весело струящейся воды. Вот уже как неделю палящее солнце не сходило с небес, не скрывалось за грядой серых туч, что вдруг нагрянули с северо-востока, принося с собой прохладу и, что самое неприятное, грязевую жижу, которая немедленно расползлась по всей деревне. Так что придется снова надеть ненавистные сапоги из четырехслойной бычьей кожи. А они так сильно натирают ноги.

Даже на свои с братом занятия Флаури приходилось их напяливать, а то можно было схлопотать от матери за пренебрежительное отношение к здоровью. А так бы Флаури не прочь и босиком пробежаться по мокрой траве. Но сейчас совсем еще не тепло, земля не успела, как следует прогреться за эти жаркие апрельские деньки. Простудиться можно запросто, в два счета, а потом выслушивать бесконечные монологи матери, лежа в кровати с грелкой под ногами.

Вот извилистая грунтовая дорога, что ведет на север. Вот знакомая, еле заметная тропинка в лесу. Вот бурный поток текущей с гор Сиенны, словно спешащей напоить весь мир журчащими целебными водами. И вот она – вершина невысокого холма.

Они стояли вдвоем, завороженно глядя на сверкающие стрелы молний на северо-востоке. Где-то там за Гарадскими горами простирается безжизненная ледяная пустошь – прежнее обиталище кровожадных вьорнов. Флаури читал, что боги разгневались на них и наслали на земли проклятие, превратив жилище людей-ящеров в вечную зиму. Вьорны были изгнаны и ушли на запад, разоряя людские земли. И лишь спустя несколько столетий удалось одолеть их и прогнать в Срединные земли. Там вьорны осели в болотах близ моря Рун, лишь изредка нападая на пограничные рубежи в поисках людской плоти. А Гарад по-прежнему ежегодно содрогался извержениями Чудесного Вулкана, даря миру столь ценную крианитовую руду. Но добыть ее уже оказалось никому не под силу. Выжить в условиях гарадской зимы стало невозможно. А ведь остались еще на вооружении Алакорна крианитовые клинки, что не знали в своей жизни повторной заточки. Их выплавляли во времена вторжения вьорнов в земли нынешнего Къёрденфелла. Тогда все побрякушки, инструменты и прочие предметы хозяйства, сделанные из крианита, пошли на изготовление клинков и брони, поскольку в битве с вьорнами железное оружие оказалось почти бесполезным. Преданий о причинах божественной кары, что настигла вьорнов, ни в сельских, ни в городских библиотеках не нашлось.

Утреннее небо заволокли мрачные низкие тучи, изливая на землю струи живительной влаги. Казалось, что чернота сгущается не благодаря грозным небесным исполинам, а чему-то иному, неестественному, враждебному, что постепенно надвигается на мирный и спокойный Эруад.

– Что скажешь, Флаури? – опускаясь на мокрую землю, тихо проговорил Джорджио.

Флаури присел вслед за братом.

– Все очень странно! – пожав плечами, несколько озадаченно ответил он, но потом бодрее добавил: – Не знаю, кто за этим стоит, но так просто я убийство отца не оставлю!

– Неужто ты хочешь гоняться неизвестно за кем, неизвестно где? Знать бы с чего начать, – бросил Джорджио.

– Как с чего начать? Веди меня на могилу отца.

* * *

– Поговорим с Мадо! – вернувшись с деревенского кладбища на холм, выпалил Флаури. – Надо выпотрошить из него все, что он знает! Он наверняка был у наместника и что-то может сказать! – Флаури снял капюшон дождевой накидки, распустил хвост и растрепал волосы, что стали похожи на черную гриву, а затем вновь накинул капюшон.

– Я же говорю, он никого не пускает, – сказал Джорджио так, словно Мадо сокрыт за семью дверями и десятью печатями.

– Это дело касается напрямую и меня, и тебя! – сердито сказал Флаури, и брат кивком показал, что понимает это. – С Мадо мы поговорим, чего бы это мне ни стоило!

Каким бы странным ни казалось все произошедшее, оно принесло великие беды и не предвещало ничего хорошего. И Флаури счел своим долгом найти и предать суду… Нет, не суду… Смерти… Тех, кто совершил столь тяжкое преступление. Видел он уже однажды тот самый Справедливый Суд, что «карает провинившихся и милует невиновных». Теперь он понял, что правосудие вершить нужно лишь собственными силами. Но что мог сделать он – совсем юный, горячий и неопытный деревенский мальчишка, решивший, что способен восстановить справедливость в мире. Он не был одним из тех великих воинов, что когда-то спасали мир от зловещих демонических порождений Глубин Сущего, от полчищ отвратительных гоблинов и троллей, гонимых с подземных миров неведомой до сих пор силой. О нем никто не слагал легенд, и, скорее всего, не сложит никогда. Да и не нужно это ему…

Перестали шелестеть в траве и листьях деревьев крупные капли льющегося вот уже второй час промозглого дождя. С земли поднялся приятный, исполненный весенними ароматами, запах, но серые громады туч не желали уходить к горизонту. Солнечные лучи не могли пробиться сквозь их неприступный массив, и вокруг сгустился молчаливый мрак. Откинув капюшоны дождевых накидок, братья неспешно поднялись и, окинув напоследок взглядом окружавшие их земли, двинулись вниз по склону.

– К Мадо? – переступая с камня на камень, спросил Джорджио.

Флаури кивнул.

Они спешным шагом подошли к зданию старосты Веорны и одновременно постучали в деревянную дверь. Через минуту послышался шорох плетущихся ног и чье-то неразборчивое ворчание. Небольшая прорезь в двери вдруг открылась, и оттуда показалась пара заспанных и отнюдь не добрых глаз.

Голос по ту сторону захрипел:

– Кто такие? Ни черта не вижу! – последние слова были произнесены еле слышно, моргающие глаза исчезли из прорези. Видимо, смотрящий пытался протереть их, но тщетно. Снаружи стоял непроглядный полумрак.

– Гарот!!! Открывай! Это Флаури и Джорджио! Нам нужно поговорить с Мадо! – улыбнувшись, сказал старший из братьев.

– Что вы хотите от него? Он сейчас не в настроении с кем-либо разговаривать, и просил его не беспокоить! – гаркающе отозвался Гарот.

– Мы не будем его беспокоить, а просто с ним поговорим! – буркнул Флаури.

– Я уже сказал! Нельзя! – гнул свое Гарот.

– Ты не говорил – нельзя! – выразительно сказал Джорджио, и братья рассмеялись.

За дверью воцарилось молчание, словно Гарот вспоминал произнесенные им слова.

– Просто открой дверь, Гарот! – уже серьезнее проговорил Джорджио.

– Уйдите, негодники! – никак не хотел поддаваться слуга.

Джорджио внезапно весь побагровел.

«Что-то не так с этим старикашкой!» – мелькнула мысль.