Под покровом тьмы. Легенды Эруада. Книга первая

– Эта дверь крепко держится на своих петлях, Гарот? Выдержит двух лошадей? – нашелся вдруг Флаури.

Дверь хоть и казалась достаточно массивной, но запиралась она на две жалкие задвижки, которые не выдержали бы даже добротного рывка. Что уж там лошади. Флаури и Джорджио прекрасно понимали, что за это их могут запереть на несколько суток за решеткой, для начала заставив приколачивать эти хлипкие замочки. Но иначе старика Гарота, похоже, было не уговорить. Он знал, что от этих двоих можно ожидать чего угодно – вспомнить только беззубого Грена.

– Отступитесь, разбойники! Безобразие! – Защелкали замки, дверь со скрипом отворилась, и на пороге показалась всклокоченная физиономия старого слуги.

Он работал здесь уже лет тридцать. Начал еще при Ленноре, заядлом охотнике, что был загрызен волками. Повидал на своем веку и работу Джолла, так рано ушедшего к Вратам Очищения держать ответ перед Великим Фар-Фалиеном. И не видать ему, похоже, спокойной жизни на старости лет.

Вид Гарота не внушал братьям оптимизма: растрепанные седые волосы ниспадали на узкие и костистые плечи, недовольное лицо с проседевшей щетиной выражало явное желание выпороть обоих как следует, да положение не позволяло. Мятая белая сорочка, наскоро одетые кожаные портки и отсутствие обуви – Гарота застали беспокойством еще во сне. Он лишь отчаянно покачал головой, когда Флаури и Джорджио беззаботно улыбаясь, прошмыгнули мимо него и проследовали к кабинету старосты. Старый слуга не успел даже ничего возразить. А ведь в его обязанности входило проводить пришедших и доложить об их появлении. Лишь отчаянно махнув рукой, он зашаркал ногами в сторону своей комнаты.

Мадо, сумрачно уставившись невидящим взглядом в стену, сидел в кресле старосты и ничуть не шелохнулся, когда распахнутая дверь с грохотом отскочила от стены и захлопнулась за буквально влетевшими в кабинет братьями. Он что-то все время беспорядочно бормотал, не отрывая глаз от невидимой точки на стене.

Взгляд его был совершенно пустым и безжизненным; таким может обладать, например, дух или демон из потустороннего мира, но не живой человек.

«Может, он двинулся умом?» – невольно подумал Флаури, подходя ближе к столу.

В полумраке комнаты, освещаемой лишь дневным светом, пробивавшимся сквозь единственное мутное окно, было отчетливо видно, что Мадо чем-то напуган, скован незримыми цепями, не позволявшими ему того, что он всячески пытался сделать. Тонкие побелевшие губы беспрестанно шевелились, произнося странные и непонятные звуки.

– Мадо, что с тобой? – затормошил его Джорджио. Никакой реакции не последовало.

Старший брат скорчил недовольную гримасу.

– Мадо! – Он провел у него ладонью перед глазами, прищелкнул пальцами, но все тщетно.

В следующий миг рука Джорджио описала широкую дугу, и его кулак с размаху опустился на стол прямо перед Мадо. Находящиеся на столе чашки, ложки, чернильницы и другая мелочевка со звоном подскочили. Мадо встрепенулся, словно его вывели из гипноза, и стал бешено озираться по сторонам.

Завидев двух братьев, он протер покрасневшие глаза и негромко произнес:

– Что вам угодно, друзья мои? – Он говорил так, будто не было сейчас минутного оцепенения. А может и не минутного… Кто знает, сколько он просидел в безмолвном раздумье.

– Что с тобой только что было? – заговорил Флаури.

– А что со мной было? Я просто думал, – то ли действительно он ничего не помнит, то ли тщательно пытается что-то скрыть.

Флаури решительно заявил:

– Как поездка в Даллор-Кур? Что ты там узнал?

– Поездка? Какая поезд… – потупился Мадо, увидев, как недоверчиво смотрят на него братья.

– Понимаете, – глухо вымолвил он, – я не могу ни слова сказать о случившемся.

Флаури резко оборвал его:

– Может тебе помочь? – коварно спросил он.

– Нет, нет! Я бы с радостью вам все рассказал, но я не могу ничего с собой сделать. Как только я начинаю об этом думать, у меня тут же пропадает дар речи! Язык немеет! Я не могу говорить, понимаете?! Не могу написать – руки отказываются повиноваться, – почти простонал Мадо.

– Что-то не совсем понимаю! – скрестил на груди руки Флаури.

– Я лишь могу сказать, как выехал из Веорны и… Все… Больше ничего, – с отчаянием произнес новый староста деревни.

– Да, запахло либо идиотизмом, либо колдовством. Без того или другого здесь явно не обошлось, – надменно подбоченившись, вымолвил Флаури.

– Я предпочитаю второй вариант, – говоря куда-то в стол, положил голову на ладони Мадо.

– Чувствую, от него мы ничего не добьемся. Ответы надо искать в Даллор-Куре, – подытожил Джорджио, и Флаури уныло согласился.

– Только будьте осторожнее, – произнес на прощание староста. – Мне кажется, совсем недобрые вещи творятся!

Братья покинули дом, таивший в себе великую тайну. Ниточка тянулась в Даллор-Кур, к наместнику Дорвену.

«Надеюсь, он не будет молчать!» – задумчиво кусал губу Флаури.

Добраться до второй столицы Алакорна не составляло особого труда. Грунтовая дорога, часто извиваясь, как огромная песчаная змея, между холмами и лесом, никуда не расходилась, провожая путников прямо до городских ворот. Весь путь занимал не более двух часов, если добираться вместе с торговцами на их телегах. На лошадях же можно успеть и за час.

Отправляться решено было утром на следующий день, поскольку Джорджио должен явиться на учебу в Академию. Никто не знал, каким будет их визит к наместнику, допустят ли их пред его ясные очи. Простые граждане не могли даже с большим трудом пробиться на разговор с правителем. Надежда существовала, и отступать в таком случае братья не умели.

Флаури сложил в потертый дорожный мешок немного припасов: ароматных лепешек, пару небольших кусочков копченого говяжьего мяса и фляжку воды. Не на неделю ехать, но провизия лишней не бывает. Как следовало из записей отца: «Отправился на охоту, и вот уже пятые сутки брожу по бескрайнему лесу. Запасов, что взял на два дня, только-только хватило. Хорошо хоть вообще что-то положил тогда в мешок, иначе давно мой труп глодали бы падальщики. Если в ближайшее время не отыщу воду, быть беде! Странный какой-то лес. Ни птиц, ни зверей. Даже ручья захудалого нет. Прям знал, что охота не выдастся», – провизия никогда не бывает лишней.

Он надел тунику, прицепил к широкому поясному ремню выкованный давным-давно отцом боевой длинный клинок. Не видавшее сражений лезвие мягко отливало на свету радужными отблесками. Добротно сработанная рукоять была надежно обмотана крепким кожаным ремнем. Флаури гордо, словно у него сейчас в ножнах висел меч самого Фар-Фалиена, направился к конюшне, где его уже ждал Джорджио, выводя коней из стойла.

– Ты чего это, – раскрыл рот Джорджио, – на войну собрался?

– Последние дни моей жизни показывают, что с оружием будет намного безопаснее, – буркнул тот.

Брат лишь пожал плечами.

Флаури вскочил на Сириуса и оглядел окружавшую его местность, будто запоминая каждую деталь, каждый дом и улочку, каждую животину, что лениво мотала головой в загонах, разъехавшуюся от дождей местами дорогу.

Он вдруг увидел себя лет в восемь, жизнерадостного, неугомонного мальчишку, который неустанно прыгал и носился целый день по двору; вот и мама, развешивающая чистое постиранное белье на веревки; а вот приветливо размахивающий руками, вернувшийся из Даллор-Кура отец…

Отец…

Флаури почувствовал вдруг несильный толчок в плечо:

– Уснул, что ли? – удивленно смотрел на него Джорджио.

Флаури только отмахнулся, глянул на серебряную монету и вновь поднял голову, пытаясь разглядеть картины прошлого, но все исчезло безвозвратно. Он сунул серебряник в карман и повернулся к брату. Тот недоуменно смотрел на него.

– Вперед! – воскликнул Флаури, и они оба пришпорили коней.

Пасмурное промозглое утро не предвещало улучшения погоды в течение дня. Всюду небо заволокли тяжелые грозовые тучи, казалось, не собиравшиеся убираться с небосвода.

Где-то на юго-востоке грянул могучими раскатами весенний гром, стремительно догоняя путников. Они ехали не спеша, строго на закат, укутавшись в теплые шерстяные накидки. Через милю от деревни грозовой фронт, коснувшись своим прохладным крылом, заставил их подогнать коней. Противный моросящий дождь как-то внезапно превратился в крупный ливень, застлавший все вокруг белесой водяной стеной.

Моментально захлюпала темно-коричневая жижа под копытами лошадей. Едва различимая дорога сворачивала вправо, огибая невысокий холм.

Ветер, дувший братьям в лицо, донес до них еле слышное конское ржание. Флаури сначала решил, что ему показалось – шум дождя, и стук копыт не давали толком сосредоточиться. Но чем ближе они подъезжали к раскинувшемуся за холмом лесу, тем отчетливее слышались доносившиеся оттуда звуки.