Нетипичный атом общества

– Кто?

– Вася с Витькой-баламутом.

А выпивающая пара, услыша чей-то приход, начала пьяненький, озорной спектакль.

– Помянем, – грустно произнёс Балон – хоть покойница была хорошей сволочью и уродиной.

– Э, не скажи, вначале красавица была – таких ещё поискать. Потом, правда, потускнела, облезла… Ладно, царство ей небесное и пусть ей что-нибудь там станет пухом.

Тамара с чумовым взглядом ворвалась в переднюю комнату:

– Вы что, ироды, Ленку убили?

Стрекач, медленно трезвея, остолбенел у порога.

Витька поднял мутновато-мудрый, свойственный регулярно пьющим людям взгляд на мать Василия:

– Тётя Тамара, без паники, мы осень в последний путь провожаем…

Восемнадцатилетней Татьяне жить, как она выражалась, в «стрекачином обществе» стало не в моготу и она, работая на швейной фабрике заселилась в фабричное общежитие, приглядывая себе жениха. Жених оказался хоть и лимитчик, но толковый и работящий технарь.

На склоне лета в доме Котелкиных справили веселую и многолюдную свадьбу, с полным набором развлечений. Остатки когда-то многочисленной деревенской молодежи, ребят в основном, слетелись подобно саранче на молодую зелень. И было чем поживиться – девицы-швеи из общежития изрядным косяком прибыли не менее охотно.

Гвоздём свадьбы стала частушечная дуэль между женой Петровича – Шурочкой и теперешней – Клавкой. Как говорил сам дядя Татьяны и её братьев: «С Тоньки начал, Клавкой закончил» …

Домирал старый состав политбюро. Всю осень и суровую зиму ждали кончины главы государства, но он, еле переставляя ноги, протянул-таки до апреля. С ним закончилась целая эпоха, в которой выросло не менее двух поколений советских людей, они в эту жизнь втянулись и другой не представляли.

Приход к власти Горбачева страна приняла с энтузиазмом и большими надеждами. Пятнистый генеральный секретарь умел говорить долго и без бумажки. Поначалу это нравилось. Год прошел в трёпе, мутных махинациях верхушки и ожидании перемен…

26 апреля 1986 года произошла грандиозная катастрофа на Чернобыльской АЭС. Как минимум неделю её скрывали от населения страны. Масштаб случившегося станет ясен лишь годы спустя.

Горбачев выдвинул лозунги: обновление, перестройка. Болтовни стало много, а товаров в магазинах чуть поменьше. Водка взлетела в цене так, что на среднюю зарплату можно стало приобрести бутылок пятнадцать. Расцвело самогоноварение, а любое спиртное из-за антиалкогольной компании, приобрело ценность валюты. В Егорьевске, на заводе ЖБИ за четыре бутылки водки, ханыги давали в обмен 600 погонных метров арматуры…

Между Чернобылем и осенней трагедией круизного лайнера под Новороссийском, с огромным количеством жертв, случилось Витьке Балону стать любовником своей бывшей жены. Тёплым июньским днём, он несказанно довольный тем, что сумел» выбить» себе третью группу инвалидности, после небольшой аварии, прогуливался по Егорьевским улицам. Возле промтоварной базы его перехватила бывшая супруга и затащила в гости в кабинет товароведа – её новое место работы:

– Хитров, мы так давно с тобой не целовались.

Смутить Витьку было трудно:

– Ну что ж, давай вспомним.

У бывшей возникли некоторые проблемы – она никак не могла забеременеть от мужа… Когда осенью семья Елены переезжала в Ленинград, так назывался в те годы Санкт-Петербург, к месту нового назначения мужа, то проблема чудесным образом разрешилась. Так бывшая москвичка стала Ленинградкой, а бравый военный заимел «своего» ребёнка.

А годы мчались. Вокруг возникали разные кооперативы, которые никудышний товар старались всучить как можно дороже. Полки магазинов пустели, как и речи «минирального» секретаря, ставшего уже надоедать народу.

Василия за систематическую пьянку сняли с должности лесника и понизили до рабочего лесного хозяйства.

Михаил Дмитриевич Королёв стал сильно сдавать (у него обнаружилось онкологическое заболевание) и Лёшке пришлось совмещать обязанности агронома и директора.

Вовка готовился к службе в армии, успешно выступал на соревнованиях и не очень успешно завязывал знакомства с девушками.

Татьяна и Юрка в Колычёве не появлялись, увязнув в супружеской жизни.

Чудные и странные времена настали. «Огонёк» Коротича «зажигал» и мутил доверчивое население страны. Антисталинская пропаганда с каждым месяцем набирала обороты. Печатали такое, что старые коммунисты хватались за сердце, а молодежь скрежетала зубами от злости, пропитываясь ядом ненависти к собственной стране. Со всех трибун неслись призывы к пресловутой горбачевской гласности. Говорить стало можно на любую запретную тему, зато опустели полки магазинов и в СССР ввели талоны на сахар, мыло, водку, носки и прочие товары, и продукты. Если нехватку сахара можно было объяснить массовым самогоноварением, то дефицит остального, логике не поддавался.

Вновь зазвенели колокола на просторах чахшего на глазах государства. Церкви, лет пятьдесят-шестьдесят служащие складами, свинарниками и конторами, возвращались к своему первоначальному назначению…

После проводов Вовки в Армию, Василий и Балон неделю пропьянствовали под кустом сирени, не брезгуя любыми спиртосодержащими напитками типа самогона, настойки боярышника, или тройного одеколона. Продолжительные возлияния окончились для обоих драматически. Приятелей под вечер потянуло на подвиги, хотя были они, по сути, добры и незлобивы. Толи винные пары ударили в голову, толи соловьиные трели их распалили. Василий вдруг заявил, что находится в полной мобилизационной готовности набить морду Стрекачу, и, не только заявил, но и направился, с трудом поднявшись с травы, к дому.

Витька решил «навести порядок» на деревенских улицах. Возле тополя, растущего между магазином и автобусной остановкой, стоял военный «Камаз», а водитель кавказской наружности, заманивал деревенских девок в увлекательную поездку на автомобиле повышенной проходимости. Двое соратников славянского вида сидели в кабине цвета «хаки».

– Кто такой? – Не очень внятно, но грозно вопросил Балон, еле передвигая ноги.

– Человек, солдат, – почти без акцента ответил водитель, – а тебе до этого дела быть не должно.

– Мне до всего и всех есть дело, я тут с любым разберусь! Хочешь в рожу?

– За что?

– Да просто так, не понравился ты мне.

Витька размахнулся широко и по-пьяному неуклюже, но ударить не успел, поверженный наземь резким тычком снизу в челюсть. Пока он поднимался, бормоча ругательства и проклятия, солдат запрыгнул в кабину и Камаз укатил в сторону Бутова и Троицы.

Душа Балона вопила о мести. Девицы охотно рассказали, где искать обидчика. Оказывается, солдаты приезжают уже третий раз, машину, или две, ставят у Зайцевских гор, в безлюдном месте, сами идут в клуб, а потом, если повезёт, куролесят с местными девушками и, даже водят к этим машинам некоторых, наиболее доступных.

Витька кинулся рекрутировать войско, дабы покарать неприятеля. Долго никого не мог найти, пока не забрёл в клуб и не нажаловался двум теннисистам, которые с азартом размахивали ракетками. Мишка с Димкой, крепкие ребята, выслушали пьянчужку, спросили, сколько имеется противников и, решив, что они справятся вдвоём, при формальной поддержке Балона, выбрав берёзовые дубинки, отправились наказывать виновного, а заодно и остальных. Шли минут пятнадцать. Стемнело почти до ночного мрака. Время близилось к двенадцати ночи. Мишка весело произнёс:

– Самое время, налетим на них, как нечистая сила. А ты, Витька, почему без кола?

– Я руководить буду, вы сами справитесь.

– На руководящую перешел значит? Эх ты, потерпевший лопух.

Небольшой костерок светил одиноким маяком. Подошли поближе. Машин оказалось две. Решили подкрасться со стороны Камазов, используя эффект неожиданности.

Димка обошел автомобиль со стороны кабины, первым делом разбил стёкла с криком: «бей гадов» и выскочил к костру. Мишка подкрался со стороны кузова и вбежал почти одновременно с напарником. Балон, предчувствуя неладное, несмотря на степень опьянения, благоразумно остался за машиной.

У костра восседали семь человек в форме. Они изумленно и растеряно вертели головами ошеломленные дерзким нападением. Отступать было поздно, пришлось поработать дубинками. Часть солдат бросилась в бегство, часть встала в оборонительную позицию, а самый проворный успел стукнуть Мишку и нырнул под Камаз, выкатясь, с другой стороны, около Витьки. Испугались оба, но солдат опомнился быстрее и звезданул прямым правым под глаз Балону, а сам шмыгнул в темноту. Поверженный, которому досталось второй раз за вечер дико завопил:

– Сваливаем! Скорее! Спасайте меня!

Балон рванул на ватных непослушных ногах в противоположную сторону от удравшего вояки.

– Не разбегаться! Их мало совсем! – Командный голос первого пришедшего в себя солдата, предвещал крупные неприятности с членовредительством.

Мишка с Димкой, махнув ещё пару раз дубинками, растворились в темноте. Отыскать дурня Витьку не представляло никакой сложности, тот ковылял, охая и причитая.

Вояки опомнились и кинулись искать нападавших.