Формула

– Помню. Тем не менее, она существует. И я не могу понять, нравится ли мне то, что может получиться в результате. Хорошо, только может получиться. …В общем, если коротко – нужно ли мне вмешиваться?

Гномон смотрел сквозь меня. И, естественно, молчал. Не то, чтобы я ожидал чего-то другого. Но что прикажете делать, когда течение выносит тебя в стоячий пруд? Болтаться на поверхности в ожидании ветерка?

– Тогда практический вопрос. Насколько я понимаю, существуют и другие Посвящённые высокого уровня…

Тамсанарп насторожился.

– …Или я брожу по этому миру в полном одиночестве?

Если гномонам случается задуматься, то произошло именно это. После паузы он сказал куда-то в сторону, словно себе самому:

– Почему бы и нет?..

И продолжил, обращаясь уже ко мне:

– Если для вас это так уж важно…

В сущности, нет. Но любопытно.

– Есть вы. Есть принцесса. И ещё примерно полторы сотни Посвящённых с уровнем не выше третьего.

– Что означает?..

– Ну, иллюзионистами они работать могут. Кажется, здесь это называется так?

– Да. Ещё можно сказать: фокусник.

Гномон поморщился.

– Я не лингвист, конечно, но это слово, по-моему, хуже. Какое-то оно… низкое. Впрочем, несущественно. Теперь вы знаете.

И что, собственно, говоря? Мы имеем горстку ограниченно годных Посвящённых, и они затаились, чтобы ненароком не нарушить Принцип. Принцесса, как будто, не в счёт. В том смысле, что она скорее на моей стороне, чем на чьей-либо ещё.

Я всемогущ!

Я могу делать с этим миром, что угодно.

…Вот только не знаю, что именно.

Да и надо ли…

– И что вы думаете об этом разговоре?

В наши дни города совсем не спят. Вероятно, это из-за того, что не стало ночей. Просто свет становится другим – разноцветным и дробным. Другими становятся и люди – пришла смена. И жизнь, которой живут эти вновь прибывшие, тоже другая, хотя разница не так уж велика. Но вот движение на дорогах, – оно действительно заметно сокращается, и это одна из главных примет того, что ваши часы уже показывают новые сутки. Ночное население численно пока ещё несколько уступает дневному.

– Полагаю, всё прошло хорошо. Она – вполне рациональный человек.

Самсонов некоторое время смотрел в окно, словно пытаясь прочесть хоть какую-то из убегающих нам за спину рекламных букв. Повернулся ко мне.

– И в любом случае, вы сможете её дожать, не так ли?

Я хотел кивнуть, но сообразил, что в машине недостаточно света.

– Да.

Некоторое время мы ехали молча.

Я хотел спросить Самсонова о его дальнейших планах. Не то чтобы мне было сложно узнать самому – но лезть в мозги своему работодателю… Что ни говорите, в этом есть нечто мерзкое. Или нет? Или это именно то, о чём вы всегда втайне мечтали?

Разумеется, Самсонов сложил себе крайне высокое мнение о присущих мне способностях. Вот только…

Он ни хрена не представляет себе моей реальной мощи.

Просто не может представить.

Впрочем, тут он не одинок – я тоже иногда затрудняюсь.

– Должен заметить – мне не очень понятно её отношение к собственным вооружённым силам. Она их явно принижала – а это как-то нелогично. Практически, говорила мой текст, – а мне пришлось говорить её …

– …И рассыпаться в комплиментах доблестной Ю-ЭС армии? Но разве это не входит в общий план? Кто-то должен поддаться и запустить процесс. К тому же, я допускаю, что госпожа президент самую малость проговорилась. С чего бы ей так уж обожать своих «ястребов»?

Легко беседовать о чём угодно, если уверен, что этот разговор невозможно услышать, а тем более – записать. Приятно ехать без каравана сопровождения, не перекрывая согражданам трассы на многие километры во все стороны, если знаешь, что с твоей машиной ничего не может случиться. Стража Самсонова поначалу просто с ума сходила – до тех пор, пока я не был вынужден вправить парням мозги. Теперь они свято верили, что анонимность и неприметность – самые надёжные козыри при охране монаршей особы. (В принципе, тезис не такой уж новый – но кто в наши дни рискует брать его на вооружение? Гораздо спокойней нагнать в город танков и выселить жителей).

– Генералы… Им не нужна, в сущности, война. Но им обязательно нужен «потенциальный противник». Предположим, этот парень вдруг делает ручкой…

Самсонов хмыкнул.

– Те, кто правили этой страной раньше… Возможно, они наломали дров, но ход был гениальный – «мы с вами теперь больше не воюем». И как прикажете жить дальше?

– Не будем недооценивать генералов. Если враг не сдаётся – его уничтожают; если врага нет – его находят. Говоря о наших странах, каждый нашёл своего. И, после упорной борьбы, стал одерживать над ним победы. Естественно, для этого пришлось сильно раскошелиться на военный – точнее оборонный от кого-то – бюджет…

– После чего мы начинаем со всё возрастающим подозрением смотреть друг на друга…

– Особенно по мере того, как скальпы основных врагов уже будут предъявлены, а новый противник в лице каких-нибудь инопланетных пауков промедлит появиться. Тем временем, военпром уже пришёл в азарт, и разнообразные убийственные штуковины упорно продолжают сходить с конвейера.

– Сам этот факт – ещё не повод для беспокойства. Вопрос в том, какое применение им найти – разумеется, не начиная швыряться этим дерьмом друг в друга.

Мы продолжали вяло обмениваться репликами, и внезапно я поймал себя на том, что, если по-другому расставить знаки препинания, наш диалог легко превратится в монолог. Возможно, слегка сбивчивый, но тем не менее.

И в самом деле – мы давно между собой не дискутируем. Такое впечатление, что одна и та же мысль возникает в наших мозгах одновременно – остаётся слегка отрегулировать нюансы. Одним словом, смотрим в одном направлении, как семейная пара со стажем.

Я покосился на неподвижный профиль Самсонова. Рекламные блики суетливо перекрашивали его из одного неестественного цвета в другой; когда они ненадолго унимались, он монументально затвердевал в сумраке. Таким образом, получалось, что черты лица то искажены, то неразличимы, – в общем, если он молчал, то выглядел как бы и не совсем человеком.

Интересно, а ты-то сам как сейчас выглядишь?

Полагаю, точно так же. То есть, как полупризрак.

Что за хрень, мать твою?