Формула

Хотя прямо и не высказывался. Тем не менее, наш разговор, так или иначе, неизбежно приходил именно к теме походов в будущее.

– Поправьте, если я ошибаюсь, Учитель. Да, детали соответствуют не все. Слова часто произносятся другие. Но конечный результат…

– …возможно, не более чем совпадение. У вас слишком мало материала для того, чтобы делать выводы.

Он выглядел точно так же, как при нашей первой встрече. Только без портфеля. Смотрел с участием – и, в то же время, находился на труднопреодолимом расстоянии.

– Возможно…

– Что?

– Вы видите будущее, не побоюсь этого слова, зависимо.

– Зависимо от?…

– От тех представлений, которые успели возникнуть у вас о нём в настоящем.

Тамсанарп извлёк откуда-то из воздуха свой благородно потёртый портфель. Так… что окажется в нём на этот раз?

Та же бутылка, тот же заботливо нарезанный лимон. Сущее дежавю. К тому же, в последнее время я как-то нечаянно завязал. Впрочем, помнится, у него традиция именно таким способом готовить меня к серьёзному разговору.

Гномон покачал головой.

– Просто расслабьтесь. Поверьте, это поможет в этих… экспериментах. В конце концов, вы – Посвящённый десятого уровня. Постарайтесь жить с ощущением того, что ваше могущество практически безгранично.

Могущество – такая штука, которую по-настоящему ощущаешь, когда ей пользуешься. В последнее время потребности в этом не было. Всё-таки, похоже, у меня попросту неважно с фантазией…

Усталость? Или, рано или поздно, возможность безгранично осуществлять свои желания неизбежно ведёт к тому, что они перестают появляться? Да нет. Если хорошенько вспомнить, особо экстравагантных желаний за всё это время не возникало и так. Конечно, Самсонов меня слегка расшевелил. Но это были не мои желания.

А теперь вроде бы и они иссякли.

Стоп, неужели это действительно может тебя задеть?

Тамсанарп прав. Это просто хандра, а способ разогнать хандру мне известен давно, хотя, в последнее время, и несколько подзабыт. Скорее всего, несправедливо. Попытаемся его применить и подождём, пока нас посетят идеи.

Некоторое время мы сидели молча.

Бутылка гномона имеет свойство практически не убывать. С одной стороны, в этом её изрядный плюс. Например, не надо двигать в магазин, когда всякое движение уже прочно противопоказано. Но есть и минус, весьма коварный. Особенно, если вы на каком-то этапе склонны переставать быть в ладу со счётом. Как выяснилось, ко мне это сегодня относится в полной мере. Я твёрдо решил нагрузиться и преуспевал в этом занятии просто на глазах. Никаких магических вытрезвительных трюков. Будь собой.

Будь собой? Ты шутишь?

– Странное дело, – сказал я, слыша свой голос несколько со стороны и пока ещё замечая происходящие с ним перемены. – Кем я был совсем недавно? Выпивающим школьным учителем?

Нет, слабо сказано.

– Я бы даже уточнил… спивающимся школьным учителем.

Всё-таки, причастия и деепричастия совершенно неприменимы в разговорной речи. Соберём их в мешок и отдадим Достоевскому – тот разберётся.

Тамсанарп опять покачал головой.

– Поверьте, всё было не так уж безнадёжно. И потом, какой смысл об этом вспоминать теперь?

Он прав. Всегда он прав, и это даже не раздражает.

– Да, Учитель, многим же я вам обязан…

– Не мне. Себе – ну, и стечению обстоятельств, разумеется. То есть, опять-таки, себе.

Что тут скажешь, с Тамсанарпом всегда было приятно общаться. Я сделал первую паузу – в основном, из-за того, что захотел курить. Впрочем, два эти дела совмещать нетрудно.

– В странные времена мы живём, очень странные…

Любопытно, какими они кажутся гномону – при его стаже.

– И самое странное в них то, что не получается привыкнуть – и так уже добрых два десятка лет.

Я подумал.

– Впрочем, наверно, это у таких, как я не получается. И… остатков предыдущих поколений.

Гномон слушал внимательно, даже голову слегка склонил набок. Я тут же заподозрил, что несу чушь.

– Нет-нет, ни в коем случае. Ход вашей мысли… интересен.

А что, может быть и так. Мыслю я иногда… немелко.

– Всё как-то перемешалось в этом мире, в этой стране. Знаете, я ведь застал времена, когда мировоззрения было всего два. Одно для публичного, так сказать, применения; другое – для кухонь и прочих изолированных помещений. И все, вроде бы, говорили на одном языке. А сегодня – государственная идея, православная идея, патриотическая идея, что-то там ещё. В общем, получается, что своей стране ты по-прежнему должен. В отличие от самой страны тебе. Да и чья она сегодня, эта страна?

Я перевёл дух.

– Что делать человеку разумному? Попросту плюнуть на все идеи, кроме одной. Идеи себя, собственной особы и её преуспеяния. В общем, идеи какой-нибудь протестантской демократии. Которая захватила нашу территорию – прожорливая и неуязвимая, как колорадский жук.

Тамсанарп всем своим видом выражал удивлённое одобрение

– Метко вы это, ничего не скажешь. И всё же – не замечал, такой… политизации. Раньше этого не было, ведь так? Возможно, в последнее время вы слишком увлеклись общественной, с позволения сказать, деятельностью?

Я задумался.

Подразумевалось, что это будет встреча без свидетелей. За исключением меня, разумеется, но об этом никто не знал. Самсонов достаточно владел английским, так что даже в переводчиках нужды не наблюдалось. Пресса и прочая мировая общественность также были оставлены в неведении. Всё происходило в кулуарах очередного саммита восьмёрки или чего-то ещё в этом роде – я так и не научился правильно идентифицировать междусобойчики мировой верхушки.

Так… нет ли тут кого-нибудь лишнего с их стороны?

Как уже говорилось, я не очень умею чувствовать присутствие других Посвящённых, однако, в данном случае, как будто, всё было чисто. Чему нельзя не удивиться – с момента избрания я негласно присутствовал на множестве мероприятий самого высокого уровня и ни разу не обнаружил себе подобных – ни на престоле, ни в его тени. Не замечал их и Самсонов. Не заметила принцесса Чунь, которую я неоднократно звал в консультанты, не доверяя себе. В общем, они каким-то образом научились обходиться без нас. А может быть, могли всегда. В том случае, если сами не являлись таковыми. Так или иначе, при существующем положении дел, поле для деятельности открывалось достаточно просторное.

– Госпожа президент…

Протокол не рекомендует слишком активно жестикулировать, поэтому Самсонову пришлось подсунуть левую кисть под бедро и хорошенько её там прижать. Выглядеть он от этого стал несколько комично. Госпожа президент ограничилась тем, что аккуратно сложила руки на подлокотники. Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Что было, пожалуй, зря – вследствие абсолютной секретности мероприятия, времени на него отводилось в обрез.