Бык и бабочка

Беременность то и дело напоминает ей о себе, беременность то и дело влезает в мысли и голову. Лена понимает, что теперь, куда бы она ни пошла и чего бы она ни сделала, беременность будет сопровождать ее.

– Что ты плачешь? – спрашивает неожиданно зашедший в комнату муж. Он говорит так, как будто застал Лену на месте преступления. Потому что Лене сейчас нельзя плакать, ведь Лена беременна. И это может повредить ребенку. Когда Лена плачет, то страдает ребенок, а значит, Лена не имеет права на слезы.

– Гололед. Завтра возможна гололедица. Минус сто десять, – отвечает, поднимая голову Лена. В ее голове крутится очень мало слов, потому что практически все место занимает беременность, от которой не деться.

Игорь подходит поближе и встает за спиной у Лены, чтобы иметь возможность обнять ее за плечи и поцеловать в голову.

– Ну чем тебя, моя масенькая, мог напугать гололед? – говорит он так, как будто Лена маленькая девочка. – Гололед нам не страшен, – произносит он, присаживаясь на корточки возле Лены и заглядывая ей в глаза. – Нам не страшен серый волк, – напевает он с улыбкой. – Нам не страшен серый волк, – напевает Игорь, чтобы как-то развлечь Лену, но, увидев, что это не оказывает ей никакой моральной поддержки, замолкает. – Я наклею на твои сапоги специальный пластырь, чтобы ты не поскользнулась. Я вообще могу отпрашиваться с работы и доводить тебя до театра за ручку и забирать оттуда. Все, решено! – резко, как будто он нашел выход из положения, произносит Игорь. – Завтра я веду тебя до работы за ручку, поддерживаю тебя и зорко слежу, чтобы ты не упала.

Игорю невдомек, что его жена в глубине души хочет наступить на этот самый гололед и упасть, потому что это сразу может решить несколько ее проблем. Она не только может избавиться так от своей навязчивой беременности, но и спасти себя в какой-то степени от чувства вины за содеянное. Ведь если она поскользнется, и у нее случится выкидыш, то в этом будет виновата не она, а природа, которая допустила этот самый гололед на ее жизненном пути.

– Не стоит, – говорит Лена совершенно уже другим голосом, как будто в одночасье отрезвев от своего страдания. Ее голос звучит уверенно и громко. – Мне не нужно, чтобы ты водил меня за ручку, я не больная.

– Да, – соглашается Игорь, слышавший, что многие женщины принимают беременность за болезнь, – конечно, не больная. Но разве для того, чтобы муж тебя держал за руку, обязательно быть больной?

– Обязательно, – произносит Лена, давая мужу понять, что она не хочет продолжать с ним диалог. – Что ты сел тут? Иди по своим делам, – довольно резко произносит она. – Или у тебя своих дел что ли нету?

Игорь смотрит вначале на лицо своей жены, выражающее некоторую брезгливость, а потом он смотрит на монитор компьютера, в который смотрит она.

– Что ты делаешь? – через паузу, нужную его для того, чтобы осознать увиденное, произносит Игорь. – Что ты читаешь?! – произносит он с возмущением, еще не до конца поверив в то, что увидел в компьютере своей жены.

– Что надо, – отвечает тихо Лена, поняв, что муж уже успел прочитать информацию на ее компьютере. – Двадцать пять способов спровоцировать выкидыш, – произносит Лена громко и отчетливо, читая заголовок статьи, которую она читает.

– Так значит, – произносит задумчиво Игорь, поднимаясь с корточек, так значит, завтра будет гололедица?! – почти кричит он, понимая, что в его душе бушуют ураганы, которые вот-вот разорвут его изнутри.

– Нет, не будет, а возможна, – уточняет она с милой полуулыбкой на своих тонких губах. – Завтра возможна гололедица. И возможно, что я пойду гулять по ней в своих тапочках, – смеется она нездоровым смехом, возникшим в ее горле от нервного перенапряжения.

– Так значит в тапочках? – произносит Игорь, не понимая конкретно, о чем идет речь. Он ни о чем не может думать, кроме как о заголовке статьи, увиденной на экране ее компьютера. Этот заголовок крупными черными буквами стоит у него в глазах, и у него начинает кругом идти голова. Голова идет кругом, а Игорь идет по направленью к выходу, потому что выход из комнаты – это единственный выход, который сейчас возможен, и другого выхода не предвидится. – А я уже говорил, что я тебя ненавижу? – обернувшись, спрашивает он уже у двери почти дрожащим голосом.

– Это неважно, – произносит прохладно и сдержано смотрящая в монитор Лена, как будто это ее совершенно не задевает. – Это абсолютно не относится к делу и даже нормально, ведь мы же женаты, – говорит она, как будто ей нравится мучить Игоря. – Пока смерть не различит нас, – по-театральному произносит Елена с отчаянием, от которой она еще не нашла противоядия.

28

Я знаю, что ты не закончилась, не завершилась, не умерла.
Ты просто устала быть. Просто устала быть.
Я бы тоже устал, если бы ко мне все так относились.
Относились, как будто бы меня нет.
И потому однажды я бы стал пустым местом. Я бы просто устал быть.

Элона в длинном красном со шлейфом платье медленно спускается с лестницы. Ее лицо выражает скорбь и затаенное страдание, но она держится очень изысканно. На сцену опускаются большие снежинки. Жан сидит на полу возле человека из проволоки и говорит с ним.

Твоя пустота – это моя пустота.
Когда ты исчезла, я почувствовал, я ощутил в себе эту пустоту сполна.
Я бы тоже мог раскинуть так руки, как ты, и внутри я бы был полый.
Но поверх меня кожа, я из плоти и крови,
которая создана для того, чтобы маскировать мою пустоту.
И потому через меня не могут идти дожди,
и через меня не могут лететь снежинки, как через тебя.
Потому что после тебя сумела остаться честность,
а я – человек, а, значит, быть честным до конца
я не могу.

Я здесь, – говорит Элона шепотом, подходит и кладет руки ему руки на плечи.

Я здесь. Я здесь, – театрально шепчет она, легко прикасаясь к его плечам.

Я здесь.

Но я рад, я чертовский рад тому,
что ты когда-то существовала,
потому что, существуя, ты приглашала меня в другое измерение.
И моя душа откликалась на это. Она откликалась.

Я здесь, – произносит Элона, прислоняясь к Жану.

Я здесь, – говорит она.

Я здесь, – Элона закрывает глаза и обнимает Жана.

В том измерении было ночное море, – произносит Жан свои слова по роли.

Такое большое и красивое море. Она пахло, как море,

это было настоящее море,

и я лежал и смотрел на него. Смотрел и смотрел.

Меня завораживала его мерцающая вода.

Я никогда не забуду этой мерцающей в темноте воды,

потому что с этой водой уже ничего не сравниться.

Мерцающая вода. Мерцающая вода. Мерцающая вода.

Она сама по себе и загадка, и тайна. А, может быть, даже больше.

Я здесь, – очень тихо, закрыв глаза, почти одними губами говорит Элона.

Я здесь. Я здесь.

Глядя на эти мерцающие блики, лежащие на темной воде,

я сочинял историю. Я сочинял себе женщину на морской глади воды.

И эту историю, бесконечно ласкала вода. Ласкала вода, которую дала мне ты.

Я здесь, – сжимая веки, произносит Элона.