Бык и бабочка

– Не знаю. По идее мне должен больше нравиться бык, но я все время почему-то расстраиваюсь, когда проигрывает бабочка.

– У вас режиссеров все так сложно, мы об этом не думаем, – говорит задравшая ноги на стенку Вера. – У нас все просто. Мы, наверное, не понимаем, где быки, а где бабочки, – усмехается она, рассматривая свои ноги в красных чулках и любуясь ими.

– А кто это вы? – интересуется Игорь.

– Ну, мы, простые смертные, которые без царя в голове, которые от зарплаты до зарплаты, с утра до вечера на работе, чтобы прокормить свои семьи.

– Как интересно, что-то я не вижу твоих детей, бегающих за тобою с криками: «Мама, мама, дай денег!», – улыбается Игорь.

Игорю действительно есть с чего усмехнуться, потому что Вера еще студентка, которую полностью обеспечивают родители. Но она рассуждает так, как будто уже прошла все круги ада и все успела попробовать в жизни. Хотя на самом деле все, что она успела в своей жизни, это поступить в медицинский вуз и начать сожительствовать с одним из самых известных режиссеров Санкт-Петербурга.

– Ничего. И это все у меня будет, когда ты на мне женишься. Женишься ведь, правда? – спрашивает Вера, приподнимая голову с его живота, чтобы посмотреть ему в лицо. – У тебя, кстати, урчит живот, я слышу.

Игорь не знает, что сказать. У него было много разных женщин, которые хотели затащить его в загс, но ни одна из них не действовала таким прямым стилем.

– Нет, – отвечает спокойно Игорь. – Жениться не входит в мои планы. В этой жизни, по крайней мере, точно. А потом я думаю, что по натуре я вольная птичка, а птицы, как известно, не женятся. У них паспорта нету.

Игорь не видит смысла обманывать Веру. Он ей уже несколько раз говорил, что между ними не может быть ничего, кроме таких вот простых и ни к чему не обязывающих отношений. Он прямо так ей и сказал: «У нас ничего не может, кроме дружбы и секса». Это сочетание ее еще тогда поразило, потому что она не понимала, почему нельзя было сказать – любви, ведь дружба и секс – это и есть любовь. Но Вера не унывала, она привыкла добиваться своего и не хотела себе ни в чем отказывать, ей нужен был он. Вера действительно обладала чудесной способностью брать от жизни то, что ей хочется. И раз уж ей захотелось Игоря, то думала, что непременно его обретет. Рано или поздно.

– Ну ладно. Нет так нет, – отвечает тонким голосом Вера, абсолютно уверенная в том, что когда-нибудь этот мужчина, который старше ее на целых двадцать пять лет обязательно станет ее мужем. – У тебя, кстати, живот урчит, я это тебе уже говорила?

– Да, говорила, – отвечает Игорь со спокойной радостью, что Вера все понимает. – Это бык побеждает бабочку у меня в животе.

– Ну, ничего, – загадочно говорит Вера. – Я думаю, бабочка еще отыграется. У нее для этого полно времени.

2

Игорь приходит на кухню, чтобы сварить себе кофе. Игорь рад, что Вера ушла рано утром, когда он еще спал, потому что ему нравится просыпаться в одиночестве. Он совершенно не нуждается в женщине, которая будет ходит по его квартире. За окном уже давно полдень, и через открытую форточку он слышит шум проезжающих мимо автомобилей. Игорь чувствует холодный пол под ногами, но это его не смущает. Он знает, что он не заболеет, потому что когда на болезнь наплевать, она никогда не приходит. Игорь насыпает кофе в кофемашину и включает ее легко. Жизнь Игоря тоже напоминает кофемашину, и периодически он сам ее включает и выключает, чтобы сделать себе событие. У него оно не происходит само.

Кроме того, Игорь уверен, что жизнь не нужно проживать, ее нужно утилизировать. Ее нужно сжигать. Сжигать по-разному, посредством искусства, ночей без сна, странных мыслей, которые постоянно лезут в его одинокую голову. Игорь считает себя одиноким человеком, и он очень рад, что на пятом десятке у него нет никого. Нет ни семьи, ни детей, ни родителей, ни даже бога. Словом, никого, перед кем нужно было бы держать ответ. Поэтому жизнь Игоря полностью у него в распоряжении. Если он захочет, он может даже умереть, но ему пока не хочется. Самое страшное для Игоря – это узы, зависимость, несвобода, которая рождается, когда тебя кто-то любит. Поэтому Игорь заинтересован, чтобы его никто никогда не полюбил. Он не хочет испытывать чувство вины перед любящим его человеком за то, что он ничего не может ему дать в ответ. Конечно же, под любовью Игорь понимает любовь истинную, любовь безусловную, а вовсе не такую зверино-потребительскую любовь, какой любят его поклонники и поклонницы.

Скоро Игорю нужно представлять свою работу в Москве, участвовать в ежегодном конкурсе театральных постановок, но его это почти его не волнует. Это он только по молодости позволял театру быть его властелином. Но со временем Игорь научился не зависеть и от театра. Он снизил его важность для себя. Он научился уважать и держать дистанцию между собой и театром, и не подпускать его близко к сердцу. Все, кто знал Игоря, искренне удивлялись, как ему всегда удается быть лучшим. Как у него получается так легко и без усилий генерировать новые идеи и всегда быть обласканным критиками. Ответ был прост, ему не слишком важно быть лучшим, ему гораздо важнее независимым и какой-то степени даже непричастным.

Игорь уже решил, что поставит на сцене свою недавно написанную пьесу, которая называется «Бык и бабочка». Он подберет актеров, раздаст им роли. Игорь был абсолютно уверен, что никакой, даже самый гениальный актер не способен вытянуть плохую постановку режиссера, и наоборот – хорошая поставка способна выдержать даже самую плохую игру актеров. В своей победе Игорь был уверен, ведь на протяжении уже десяти лет он только и делал, что побеждал, прикладывая к этому совсем немного усилий. Он даже уже забыл, что бывает как-то иначе. Для него победа уже успела стать банальностью, чем-то само собой разумеющимся. Игорь ко всему относится с определенной степенью равнодушия, поэтому для него не так сладки победы и не так горьки поражения. Они как будто стали почти равными для него. Он уже давным-давно договорился сам с собой не замечать ни того, ни другого. Кофемашина издает сигнал о том, что кофе готов. Игорь всегда пьет черный вареный кофе без сахара, потому что этот напиток отражает его характер.

Игорь смотрит в окно, он даже предметам бытовой техники невольно научился показывать, кто в доме хозяин. Поэтому Игорь не спешит вынимать чашку с кофе по первому же сигналу о том, что он готов. Иногда Игорь за время ожидания даже успевать передумать пить кофе, поэтому он может, не дождавшись окончания варки, уйти с кухни. Но сейчас он достает чашку и, немного подержав ее в руке, делает из нее глоток. Обычно Игорь составляет свое расписание на день за этой чашкой кофе. Для того, чтобы решить, что он будет сегодня делать, Игорю нужно время всего одной чашки.

Игорь тихо ставит выпитую чашку на стол, сигнализирующую, что план на остаток дня и ночи у него уже составлен. Это план висит у него в мозгу, и по всей вероятности Игорь успеет сделать все, что он запланировал, потому что он всегда это успевает. Вначале он заедет в театр, потом пообедает в ресторане, потом опять заедет театр, тихо понаблюдает за актерами со стороны, сделает про себя выводы и ничего не скажет. А потом поедет на одну из закрытых вечеринок, где будет произносить мало слов, впитывая, подобно губке, умонастроения в обществе и дым сигарет.

3

С неба капает дождь, и Вера идет под зонтиком. Вера не знает, куда она идет, она просто идет. Ей не то чтобы нравится гулять под дождем, скорее это просто необходимость. Вера очень зла, агрессия разрывает ее изнутри, поэтому Вера топает по лужам, не боясь промочить ноги. У Веры часто случатся приступы неконтролируемой агрессии, это агрессия росла с ней с самого детства, но только с недавних пор она стала прорываться наружу. В последнее время любая ситуация для Веры состоит из капель, которые капают ей на нервы, а почему – она не знает сама. Сейчас с неба капает вода, но Вера предпочла, чтобы с неба падали кирпичи, телевизоры и железобетонные сваи, одним словом, все, что может уничтожить мир навсегда, похоронив его заживо.

Вера ненавидит своих родителей. Это даже странно, что девушка с таким именем ненавидит своих родителей. Она ненавидит всю свою семью как чужеродный ей организм, как будто они ей не родные люди вовсе, и сделали ей что-то плохое. Например, родили ее на этот свет, но она же их не просила. Может быть, там, откуда приходят дети, ей было бы лучше.

У Веры звонит телефон, она слышит его звонок в своей сумке, но Вера не спешит отвечать на звонок. Она просто идет, и иногда ее лицо кривится в жуткой гримасе, перекошенное ненавистью. Вера не любит вспоминать события из своего детства и своей юности, она избегает их, хотя это обычные события и в них нет ничего особенного. Точнее, раньше избегала, но сейчас она понимает, что от них ей уже не отвертеться. Стоит ей только на минутку остаться с самой собою наедине, и они тут как тут. Несколько месяцев назад Вера даже хотела покончить с собой, она даже придумала каким способом. Больше всего Вере хотелось покончить с собой через повешенье, но потом она встретила Игоря, такого равнодушного, такого невозмутимого и беспечного, что ей захотелось жить. Жить рядом с ним. Внезапно вспыхнувшие чувства к Игорю как раз были той самой соломинкой, за которую зацепилась Вера. Вера сама не понимала, как они сошлись, это было похоже на чудо, и это чудо частично излечило ее. Она хотела быть счастливой рядом с Игорем и не хотела быть счастливой, потому что она хотела мстить своим родителям через свое несчастье. Вера понимала, что ее несчастье причинит им боль, и она готова была быть несчастной, чтобы им было больно. Но теперь ей хотелось счастья для себя с Игорем, и как совместить его с несчастьем она не понимала.

Наконец, Вера достает из сумки телефон с множеством пропущенных звонков. Это звонила ей мать. Вера не собирает ей перезванивать. Вера кидает брезгливо телефон в сумку. Дождь усиливается. Зонтик Веры лежит у нее на плече. Но Вере он не нужен, она больше не хочет прятать от дождя и своих эмоций. Вера нажимает на кнопку и зонтик собирается, оставляя ее без защиты от дождя. Но этого Вере оказывается мало, бушующая внутри нее агрессия так велика, что она начинает бить зонтом о металлическую ограду. Редкие прохожие оглядываются и смотрят на Веру. Но ей это неважно. Она вошла в раж и не может остановиться. Проблема родителей Веры в том, что они слишком любят ее и слишком привязаны к ней, слишком хотели ее уберечь от всего, поэтому она инстинктивно хочет оторваться от них, отдалить их от себя, а Игоря она любит за то, что он к ней не привязан. Таких, как он, любить очень просто. Когда Вера начинает думать об Игоре, ее лицо зажигает улыбкой. С Игорем она чувствует себя маленькой девочкой, которая в защищенности, как будто Игорь распахивает над ее головой невидимый зонтик.

4

– Скажи, а ты б, наверно, пересрался, если я сейчас пришла и сказала тебе, что я бросаю тебя, что между нами все кончено, – говорит Вера, на которой из одежды – только трусы и рубашка, застегнутая всего на две пуговицы.

Вера, несмотря на то, что она воспитывалась и росла в очень интеллигентной семье, часто употребляет такие слова, какие могут не понравиться интеллигентным людям и выглядеть для них оскорбительными. Но Игорь на них не обращает внимания.

– Боюсь, что я ничего уже не боюсь, – отвечает Игорь, уткнувшись в газету.

– Страшно потому, что тебе уже ничего не страшно? Это интересно. Мне кажется, самое страшное, когда человеку уже ничего не страшно, потому что это значит, что ему терять нечего. А почему ты уткнулся в эту старперскую газету, и совсем не смотришь на меня? Сейчас вообще бумажных газет никто не читает, только старперы. Ты вообще ведь раньше никогда не читал газеты. А еще я тут в одних трусах сижу, а ты на меня не смотришь. Ты старпер?

– Возможно, – улыбается, не глядя на Веру Игорь.

– И тебе не интересны мои трусы?

– У меня слишком богатая фантазия, чтобы отвлекаться на такие мелочи. Если мне будет нужно, то я могу представить себе все, что захочу.

– А газета зачем тебе? Ты за ней спрятался и уже представляешь?

– А газета – это для спектакля. У меня там многие будут жить прикрывшись вот так газетой. Это метафора.

– Твоя газета меня раздражает. А что если я сейчас наклонюсь вперед и что-нибудь тебе покажу, ты тоже смотреть не будешь? – говорит она размеренно-вкрадчивым голосом.

– У меня слишком много дел, – отвечает Игорь, что-то обдумывая.

– Сдается мне, что за ширмой это газеты ты прячешь свою импотенцию, развившуюся так некстати.

– Я никогда не любил секс, ты же знаешь. Если ты об этом, – отвечает монотонно и равнодушно Игорь, полностью скрытый от Веры за распахнутой газетой.

– Значит жопу мне показывать тебе нельзя, и ты не пересрешься, если я скажу, что между нами больше не будет отношений, – с горькой иронией произносит Вера, усевшись на обеденный стол. – Мне кажется, что в этом мире все склонны отфутболивать друг друга. И даже сама планета тоже играет в футбол. Когда человек ей надоедает, она отфутболивает его на небо. Здесь за ширмой повседневности происходит такой невидимый футбол. В роли мяча могут не только люди, но и какие-нибудь душевные ценности. Любовь, например.

Игорь немного опускает газету и смотрит на Веру, как будто бы не понимая, о чем она говорит.

– Тебе бы в сценаристы податься, цены б тебе не было. Ты на кого там учишься, я забыл?

– На гинеколога.

– Ну вот, сценаристы-гинекологи нам сейчас очень нужны, – улыбается Игорь. – А то все как-то по большей части надумано и неправдоподобно. А ты практически создана резать правду-матку, – произносит Игорь, посмеиваясь, и вновь занавешивается газетой.

За газетой у Игоря свое пространство, он думает над своим спектаклем. По всей вероятности, так кто-то будет прятаться за газетой от жизни, как прячется сейчас Игорь. Вера смотрит на ноги Игоря, одна нога у него лежит на другой. Эти ноги кончаются где-то в глубине кресла, а потом наступает газета. Вера встает со стола и, неслышно подойдя к Игорю, медленно разрывает газету на две равные половины. Она делает это так неожиданно, что Игорь не успевает отреагировать. А, может быть, он просто не хочет реагировать. Может быть, его это все устраивает.

– А вот и я, – медленно произносит Вера и расстегивает две пуговицы на своей просторной рубашке, чтобы кинуть ее к ногам. – Я пришла, – говорит она одними губами, глядя в переносицу Игоря гипнотическим взглядом.

Игорь тоже смотрит на Веру, его взгляд скользит по ее пухлому рту, по груди и ниже, останавливаясь между ее опущенных вдоль тела руках, нервно подрагивающих, как будто сквозь нее проходит электричество. Через недолгую паузу Вера садится на Игоря. А он не против. Игорь часто бывает просто не против. И Вере кажется, что он всегда будет не против, не зависимо от того, что ему предложат, любовь или ядерную войну. У Веры складывается такое ощущение, что быть не против – это его жизненная позиция. Но сейчас, когда ее страстный поцелуй накрывает его рот, она об этом не думает. Вере нравится не думать, когда рядом с ней Игорь.

5

Когда Игорь заходит в зал, идет репетиция его спектакля, он идет на сцену и садится на стул. Это его стул, никто больше не имеет права садится на этот стул, потому что это только его режиссерский стул, на котором он сидит, когда идет репетиция. Очень часто Игорь оставляет на спинке стула свою кожаную куртку повязанный поверх спинки стула свитер, чтоб актеры не расслаблялись, а продолжали репетировать в полную силу. Когда Игоря нет в зале, стул остается за главного. Но никто не знает, кроме Игоря, что даже когда Игорь присутствует на репетиции, то стул все равно главный. Стул выполняет основную режиссерскую функцию, он молчит и позволяет спектаклю быть таким, каким спектакль хочет быть.

Обычно Игорь, сидя на стуле наблюдает за людьми, именно за людьми, а не за актерами, потому что для Игоря это разное. Сидя на стуле, Игорь совершает чудовищный по своей жестокости акт наблюдения за людьми, обнажающими свои души, но это его ничуть не коробит. Он уже привык к этому. Жестокость – это второе лицо режиссерского мастерства.