Пророчество темной бабочки

– Воля твоя, матушка, – с легкостью согласился сын. – А теперь я могу вернуться в постель? Мне снился приятный сон. То есть, я хотел сказать, нужно же набираться сил перед вечерними приготовлениями к празднику?

Жрица улыбнулась и кивнула.

– Конечно, дитя. Пусть Она дарует тебе много приятных снов.

Внутренние коридоры храма встретили Диомеду долгожданной прохладой. В воздухе разливались знакомые ароматы благовонных масел и особых смесей трав, которыми наполняли курильницы. Она подошла к двери кладовой и уже обхватила пальцами ручку, но так ее и не открыла. Жрица выпрямилась и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Лазурный храм дремал, убаюканный полуденным зноем. Путники появлялись здесь часто, порой ночевали и делили трапезу со жрецами, но никто не приходил к порогу обители Великой Богини со злыми намерениями. Но сейчас Диомеда слышала – нет, чувствовала кожей – незнакомую темную силу. Не то чтобы эта сила хотела причинить ей или ее детям вред… Пройдя чуть дальше по коридору, жрица открыла дверь святилища и осторожно заглянула внутрь. Комнату с низким потолком освещали масляные лампы и свечи, поставленные у небольшого алтаря. Именно там, возле священного камня – первого камня лазурного храма, оставленного госпожой – на коленях сидела черноволосая женщина в белых одеждах. Ощутив чужое присутствие, она медленно повернула голову и посмотрела на Диомеду. У женщины было красивое бледное лицо с неестественно алыми губами. Поймав взгляд темно-синих глаз, жрица невольно попятилась. Ей показалось, что на нее смотрит сама Великая Тьма.

– Я не причиню тебе вреда, госпожа, – заговорила женщина приятным низким голосом.

Что в ее образе показалось Диомеде странным? Легкое свечение, исходившее от кожи незнакомки. Пряди волос, черных, как вороново крыло, колебались, подобно змеям, но пламя свечей оставалось спокойным. Святилище находилось в самом сердце храма, и ветра сюда не проникали.

– Кто ты? – спросила жрица. – Как ты сюда попала?

Женщина с улыбкой протянула к ней руку, и пальцы Диомеды инстинктивно обхватили правое запястье, закрывая ладонью маленькую татуировку. Истинное имя госпожи, написанное на древнем языке. Этот знак один из жрецов оставил на ней в ту ночь, когда она приняла свои обеты.

– Не бойся, – сказала незнакомка. – Сейчас я уйду. Можешь думать, что это всего лишь сон.

Она положила руку на алтарный камень, и по молочно-белой коже пробежали крохотные язычки ярко-голубого пламени. Невидимый порыв ветра отбросил волосы женщины назад, открывая шею. Пламя свечей и масляных ламп отразилось в медальоне из светлого металла и погасло. Черноволосая женщина закрыла глаза, прижалась лбом к камню и быстро зашептала заклинание на незнакомом Диомеде языке. Она различила лишь одно слово – свое имя. Дикие пустынные племена, среди которых она появилась на свет, называли так редких и прекрасных насекомых – ночных бабочек с темными бархатистыми крыльями.

Глава 2. Летисия

Фелот (территория современного Йемена)

Древность

Птицы, скрывавшиеся в изумрудно-зеленой листве, пели на все голоса. Летисия слушала их и пыталась различить, кому именно принадлежат те или иные трели. В детстве она мгновенно определяла породу птицы, приводя в восхищение мать и братьев. Дома эта сладкая музыка звучала отчетливее, чем в лесу в Треверберге… потому что дом, в отличие от Треверберга, находился у черта на куличках, машины к нему приближались редко, а заводы не отравляли существование деревенских жителей химическими парами и шумом. Вот и здесь тихо, как дома. Но трели птиц она не узнает. Ни одной.

Волчица села прямо и оглядела широкую поляну. Она прислонялась спиной к стволу многовекового дерева, кора которого впитала тепло солнечных лучей. Цветы – незнакомые, как и птичьи песни – тянулись к высокому голубому небу. По зеркальной глади озера плавали большие листья. Спокойный лесной воздух был напоен сладкими ароматами, но все они были чужими. Настолько чужими, что Летисия невольно сжалась в комок, обхватив колени руками… и ахнула, увидев свои запястья. Их обвивали браслеты, сплетенные из тонких кожаных ремешков, на левом висел мешочек из грубого льна, а на внутренней стороне правого красовалась татуировка. Короткое слово на непонятном языке. Судя по буквам, это не древнее эльфийское наречие, а что-то более редкое.

Пытаясь справиться с приступом паники, Летисия встала и медленно, будто во сне, ступая босыми ногами по мягкой траве, подошла к озеру. Птицы продолжали петь на все голоса, лес жил своей жизнью, но волчица не обращала на это ровным счетом никакого внимания. Она смотрела только на отражение в воде. Она видела там то, чего просто не могло быть, даже в том случае, если миры перевернутся, а Великая Тьма и Великий Свет станут единым целым, но менее реальной открывшаяся картина не становилась. В озере, чистом, как слезы ангела, плавали крохотные золотые рыбки, на дне лежали гладкие разноцветные камни. А из импровизированного зеркала на поверхности на Летисию взирали широко открытые карие глаза совершенно незнакомой женщины. Красавицы с пышными ярко-рыжими волосами, изящным тонким носом и пухлыми губками. Незнакомка была одета в едва прикрывавшую бедра тунику из белого шелка, удерживаемую на одном плече золотой пряжкой с россыпью зеленых камней. Полная противоположность Летисии. Женственная фигура со всеми необходимыми изгибами, включая шикарную высокую грудь, длинная шея, будто созданная для того, чтобы носить драгоценности. И воздушная россыпь веснушек на лице и обнаженных плечах. Веснушки стали последней каплей. Волчица выпрямилась, набрала в легкие побольше воздуха и завопила. В этом крике не было ни намека на благородный боевой клич, по которому в древности узнавали ее прабабушек-воительниц. И на вой, рождающийся в глотке разъяренного волка, он тоже не походил. А вот на вопль ужаса – более чем. Наверное, так кричат пленники в Коридорах Узников, тюрьме Темного Храма, осознав, что больше не увидят солнечного света.

За спиной Летисии раздались быстрые шаги, и чьи-то руки крепко схватили ее за плечи.

– Трина! Ты наступила на ядовитую ящерицу?! Да перестань уже кричать! Или я тоже закричу! Не пугай меня!

Волчица обернулась и инстинктивно оттолкнула подошедшую к ней светловолосую девицу в длинном белом платье. Та беспомощно взмахнула руками и плюхнулась на траву.

– Не подкрадывайся ко мне! – выпалила Летисия.

Девица шмыгнула носом, и на ее глазах выступили слезы. Она убрала с лица растрепавшиеся волосы, и Летисия заметила на ее запястье уже знакомую татуировку на древнем языке. А на шее – медальон с женским профилем, который, в отличие от букв чужого наречия, видела много раз.

– Я испугалась, и сейчас буду плакать! – заявила девица.

На вид ей было лет пятнадцать. Кажется, именно в таком возрасте жрецы сладострастия принимают свои обеты и вступают в культ. Волчица положила ладони на живот и сделала несколько глубоких вдохов, успокаивая дыхание. Паника делу не поможет. И чего она разоралась, как сопливая девчонка? Стыдись, дочь Семирукой Богини. Что бы сказали волки в твоей стае, увидев тебя такой? Это не последний круг Ада и даже не город в стране, языка которой ты не знаешь. Это всего-то Фелот, а перед тобой – жрица из лазурного храма. Что нужно сделать? Утешить ее, вот что. Первым делом нужно ее утешить. Потому что если она примется кричать, в этом лесу полягут все деревья. Всем известно, что вакханки – так жриц часто называли в современности – не из робкого десятка, но при необходимости могут заорать так, что мало не покажется.

– Тише, тише, – примирительно подняла руки ладонями вверх Летисия. – Не плачь, хорошо? Все в порядке. И, пожалуйста, только не кричи.

Девица в очередной раз всхлипнула.

– Так тебя не кусала ядовитая ящерица? Слава Великой Богине. А рыба? Тут есть кусачие рыбы! Надеюсь, ты не плавала, Трина? Мы договаривались, что ты не будешь плавать в этом озере без меня! Признайся, рыба укусила тебя за пятку!

Трина. Вот как зовут рыжую бестию, которую волчица увидела в озерном отражении. Девица произнесла ее имя уже во второй раз. Она носит на плече золотую пряжку с изумрудами, а, значит, входит в число первых пяти дочерей главной жрицы. Вот и все, что можно сказать о служителях Великой Богини по их одежде. Негусто. На пирах в честь праздников полной луны они надевают другие знаки отличия – к примеру, ритуальные обручи.

– Нет-нет, ящерицы меня не кусали, и рыбы тоже. Я не плавала в озере. Я прислонилась к дереву и незаметно для себя задремала. – Летисия подняла глаза к небу и добавила с мечтательной улыбкой, надеясь, что это выглядит правдоподобно: – Я думала про милого юношу. Он такой хорошенький. У него золотые кудри.

Девица вскочила на ноги, разом забыв про крики и слезы, и, рассмеявшись, погрозила волчице пальцем.

– Арик, это Арик! – захлопала она в ладоши. – Я угадала?

– Точно. Ты меня раскусила.

– Он и правда хорошенький. На отца похож. Ну да, знаю, сейчас ты будешь говорить, что все это сплетни, но он же как две капли воды похож на Валара! Волосы золотые, глаза голубые. Ну да, кожа светлая. А все почему? Потому что у Ловисы она тоже светлая. Она, как и ты, говорит, что это глупости, но все знают, кто на самом деле его отец.

Летисия улыбалась, благодаря Великую Тьму за то, что она не даровала жрецам сладострастия способность читать мысли темных существ. По крайней мере, в прямом смысле этих слов. А думала волчица о том, что по возвращении в нормальный мир обязательно найдет бога Эрфиана и хорошенько ему наподдаст. Сукин сын мог бы объяснить ей поподробнее, что означает фраза «ты станешь другой». Знай она, что придется махнуться телом с вакханкой, в жизни не согласилась бы на это. Хотя… зачем она себя обманывает. Разумеется, согласилась бы. Прародительница и выбора-то ей не оставила.

Прародительница.

События сна с участием патриция, главной жрицы и Лилит, навестившей святилище храма, вспыхнули в мозгу как серия особо эффектных кадров фантастического фильма на большом экране кинотеатра. Волчица схватила блондинку за руку.

– Нам нужно в храм, – сказала она.

Девица понимающе кивнула.

– Уж знаю, мы, как-никак, там живем. Ты уверена, что все в порядке, Трина? Ящерица тебя не кусала, но, похоже, ты перегрелась на солнце. Меня-то ты хоть помнишь? Я – Аза, одна из твоих младших сестер. Прошлой луной я встретила двадцать пятую весну, и на пиру в честь моих именин ты познакомилась с Ариком. Это я вас познакомила!

– Ага, – кивнула Летисия, спешно раскладывая полученную информацию по нужным полочкам в мозгу. – Арик. Он милый.

Аза широко улыбнулась, показав идеально ровные зубы.

– Ох, перегрелась ты серьезно, сестренка. Это ты меня с ним познакомила. Но он весь вечер только на тебя и смотрел. И продолжает смотреть. Ни за что не поверю, что он вскружил тебе голову… ой. – Она протянула руку и тронула льняной мешочек, до сих пор висевший на запястье волчицы. – Ой, Трина. Мы должны были принести эти травы маме! А теперь они промокли… она нас накажет!

– Ну так давай купим еще, – пожала плечами Летисия.

– Еще?! – округлила глаза Аза. – Да ты хоть помнишь, сколько они стоили?! Придется вернуться в храм за деньгами… ну ладно. Может, нам повезет, и мама до сих пор у его светлости.

Уже нет, мысленно возразила волчица. Если сон, конечно, был реальным, а в этом она не сомневалась. И что ей теперь делать? Как искать Ливиана, Деона и Лиэну? Перстень. Сперва нужно добраться до перстня и забрать его, пока снята печать.

– Да не волнуйся ты так. Я ей все объясню. Идем. Я проголодалась. Да и ты, наверное, тоже.

***

Мать часто говорила Летисии, что у волчиц серьезные проблемы с инстинктом самосохранения. Собственно говоря, у них он вообще отсутствует. Причина проста: сохранность стаи для них намного важнее сохранности своего тела. Другая рвала бы на себе волосы: мало того, что легкая (хотя как сказать) рука дочери властелина подземного царства перенесла ее в древний мир – так еще и в чужое тело. Со здешними обычаями она знакома разве что по книгам и понятия не имеет, что делать дальше. Но любопытство оказалось сильнее страха. Каждая волчица знает (а если не знает, то слышит голос своей крови, который никогда не ошибается): она выберется из любой передряги. Кроме того, приключения – это отличная альтернатива прозябанию у барной стойки. Даже при учете того, что твой босс – бог. Боссу она при встрече тоже наподдаст. Что-то подсказывало: он прекрасно знал об особенностях перемещения необращенных существ во времени, но умолчал о самом важном. А о чем он еще молчит? Чертова бочка с секретами.

Летисия смотрела по сторонам, любуясь нетронутой природой. Она получала удовольствие даже от палящего солнца. Успела вжиться в роль жрицы сладострастия. В этом не было ничего сложного: волчица быстро освоилась со своим новым телом. Оно нравилось ей много больше предыдущего, угловатого и нескладного. Жаль, что придется в него вернуться. Рыжие волосы ей никогда не нравились, а вот грудь смотрелась бы на нем отлично. Она избавится от ненавистного поролона и наконец-то сможет покупать шикарное нижнее белье за сотни долларов. Когда окажется в знакомом мире, конечно. Тут белья никто не носит. Жрицы Великой Богини и в век высоких технологий при любой возможности игнорируют этот предмет одежды.

Может, в этом и состоит подлинная суть ее дара, о которой говорил Эрфиан? Она способна перемещаться в тела других? Вряд ли. Отдает древней магией, а с оборотнями ничего общего не имеет.

Аза болтала, не закрывая рта, и Летисия смогла восполнить почти все пробелы в биографии Трины, умело направляя новоиспеченную сестрицу при помощи вопросов. Трина была старшей дочерью главной жрицы Диомеды, главной жрицы лазурного храма. Она не так давно справила сороковой день рождения – встретила сороковую весну, как говорили в древности – и имела с десяток младших братьев и сестер. В том числе, Азу, самую юную, а также Эрлина и Ломаса, рожденных от одного лика луны. Волчица произвела в уме быстрый подсчет и решила, что место главной жрицы Диомеда заняла не так давно. Если точнее, лет двадцать пять назад – Азе как раз двадцать пять. После этого Диомеда приняла обет безбрачия, как и подобает главной жрице. В храме, как и рассказывали исторические книги, делали вина, благовония, любовные зелья и яды, а также творили разную красоту вроде украшений, обуви и платьев для зажиточных граждан Фелота. Диомеда, подобно всем главным жрицам здешней обители Великой Богини до нее, занимала пост советника патриция и слыла одной из самых богатых и влиятельных женщин города. Когда-нибудь она, Трина, получит ее обруч… но до этого, сообщила Аза, сверкая глазами, ей нужно завести еще несколько детей. Может, семерых или восьмерых. Дети – благословение Великой Богини.