Пределы нормы

Кресло стояло у компьютерного стола. Кресло доктора. Я осторожно сел.

– Выпить хочешь?

– Нет.

– Не хочешь или нельзя?

Видимо проверяла, усвоил ли я прошлый урок.

– Не хочу.

Она, удовлетворенная ответом, кивнула.

– Как тебе в его кресле?

Я без стеснения разглядывал ее профиль. А чего стесняться? Я будто на статую смотрю. Живые лишь глаза, да и они безучастно сморят в телевизор.

– Нормально…

– Врешь, – перебила меня на полуслове, – он до сих пор для тебя всезнающий доктор. Зачем ты вчера ходил с ним?

– Позвал.

– Позвал, – тихо, бессмысленно повторила она, – чего же такого рассказать тебе об Эдике, чтобы ты понял, кто он есть на самом деле?

Его имя будто расколдовало ее, она повела плечами, губы дрогнули. Я быстро перевел взгляд с ее изменившегося в миг лица на свои руки, безвольно лежащие на коленях.

– Гад он, – еще тише, на одном дыхании, сказала она, – измучил меня и тебе жизнь испортил.

Короткий смешок, а самой не весело:

– Всем ведь жизнь испортил, и маменьке твоей в том числе. Ей голову морочил, а сам с сестрицей твоей развлекался. Ты не подумай, не в счет твоего лечения, нет, все по обоюдному согласию.

Она помолчала.

– Он когда ее впервые увидел, при мне, кстати, в коридоре больницы, я сразу все поняла. Да и твоя сестрица хороша, у него жена, у нее муж, а ей наплевать. И тебя навещать почаще сразу причина появилась. Знаешь, почему я не ушла тогда, и не ухожу сейчас? – она начала заметно раздражаться – а некуда! Было бы куда, давно бы ушла!

Повернулась ко мне, глубоко и часто дыша. Пыталась, видел, пыталась изо всех сил взять себя в руки. Но начала говорить, яд так и брызжет:

– Ну? Не гад? А она? Я же ходила к ее мужу, помощи просила. Просила, чтобы увез ее. А теперь она вернулась и опять прибежала к нему. Веришь мне?

– Верю.

– Хочешь их увидеть? Хочешь, скажу, где и когда они встречаются? Они оба знают, что и я, и ее муженек в курсе, и ничего не боятся! Ну, хочешь?

– Нет.

Я не хотел их видеть. Я знал, что буду занят, когда они захотят в очередной раз встретиться, я буду помогать Марселю верить в то, что Лада гуляет с подружками или ходит по магазинам.

Алена Игоревна вскочила с дивана так резко и неожиданно, что я невольно вздрогнул. Через миг она уже стояла у стола, в шаге от меня.

– Сегодня он ее сюда приведет. Понимаешь? Я на работу, а он ее в наш дом, в нашу постель. Как тебе? Придешь на сестренку посмотреть?

– Нет.

– Хочешь ключ дам? Ну чтобы зря не беспокоить их, сам дверь откроешь.

Она вытащила из кармана халата ключ и протянула его мне.

– Не надо, – попытался я.

– Бери, бери, потом отдашь.

Она сунула его в карман моих штанов.

– И еще…

Она шумно, одним движением, выдвинула верхний ящик компьютерного стола, в нем на беспорядочно сваленных бумагах чернел пистолет.

– Возьми его! – приказала она.

Я не двигался.

– Возьми, говорю, – указала на него пальцем.

Подошла ко мне почти вплотную, взяла меня за запястье, я поддался, потянулся к пистолету, взял. Он оказался холодный, тяжелый, я сжал его двумя ладонями. И я ни сколько не удивился ему, будто только и ждал, когда он уже появится. Так его и встретил, как старого знакомого: а-а, вот и ты, подумал я, тот который прятался в складках пышной юбки, покоился в руке черно-белой леди.

Алена Игоревна аккуратно отвела в сторону мои руки с пистолетом и села ко мне на колени. Она оказалась легка словно ребенок. Из-под цветастого халата выглядывали острые коленки, на них мои руки с пистолетом, сверху ее, с тонкими, длинными пальцами.

Прошептала мне в самое ухо:

– Матери своей рассказывал о нашем разговоре?

– Нет.

– А ты расскажи, пусть знает.

Поцеловала в висок.

– Я бы его убила, Лешка, так ненавижу, – засмеялась почти беззвучно, нервно, – только боюсь накажут. Это тебе хорошо, тебе ничего не будет…

Говорила нежно, будто о любви, о весне со мной говорила, или еще о каких приятностях. Я слушал как зачарованный, смотрел на ее колени, тонкие пальцы…

А она убрала свои влажные руки с моих, моим сразу стало сиротливо, одиноко. Встала.

– Клади на место.

Я положил пистолет обратно в ящик. Она коленом задвинула ее обратно.