Увечные механизмы

Рут посмотрел на Висмута большими круглыми глазами. Не детскими, как тому вчера показалось. Стариковскими.

– Отец твой как умер? Болел?

Паренёк мотнул головой:

– В пете?льку сунулся. Из-за должка. Увяз совсем. Думал, поди, меня в приют возьмут – хоть жить не впроголодь да под крышей. Но город должниковых сирот не кормит, пока должок не покрыт. Вот я и остался сам по себе.

Висмут вздохнул. И куда теперь этого мальчишку? Пусть без долга полегче ему будет, но всё равно его ждёт улица. Метанальские банки рассылают списки сбежавших должников по конторам ближайших городов, и, сунься он в приют или попадись жандармам, его тут же вернут назад.

– Господин, – Рут просиял, будто в голову ему пришло по меньшей мере научное открытие, – а возьмите меня к себе человеком! Я много чего знаю: одежду чистить, полы драить, – затараторил он. – За дяденькой ходить могу! Я за бабкой своей ходил (гроб ей колыбелькой, земличка перинкой!), так что и покормить умею, и сказочку сказать, и пелёнку, коль нужда станет, подменить! Вы не смотрите, что я худой! Жила во мне железная, сдюжу! А дяденька-то ваш совсем чудной – кажись, без присмотра-то нельзя его. Возьмите меня за так, без жалованья, только чтоб за покушать нам с господином Цезием! Мы не прожоры, убыли с нас вам не будет! А спать в калидоре буду, на полу, я привычный!

Висмут вновь вздохнул, глядя в затеплившиеся надеждой глаза мальчишки.

Сурьма отскочила от двери, едва не получив ею по лбу. Висмут отправил её в будку машиниста, не позволив остаться на разговор с мальчишкой, но ей было слишком любопытно, и она подслушивала, нервно покусывая костяшку согнутого пальца, чтобы не расплакаться – историю Рута она переживала, как свою.

– Ой, – растерялась Сурьма, – а я… м-м-м… водички попить!

Ничего не ответив, Висмут пошёл в локомотив, и она тут же последовала за ним.

– Ну? – нетерпеливо спросила она.

– Что – «ну»?

– Что ты решил? С мальчиком. Возьмёшь его на работу?

– А ты разве не слышала? – он оглянулся через плечо, взбираясь по лестнице в будку машиниста.

– Ты слишком тихо ему ответил! – возмутилась Сурьма, карабкаясь следом.

– Ах, вот как! Ну простите, пожалуйста, что не расслышали те, кому велено было не слушать.

– Не уходи от вопроса, Висмут! – Сурьма почти налетела на него, когда напарник, развернувшись к ней лицом, остановился посреди будки машиниста, и теперь, стоя практически вплотную, глядела на него снизу вверх настолько требовательно, что ещё чуть-чуть – и начнёт искрить!

– Тебе надо было идти в дознаватели, а не в пробуждающие! – усмехнулся Висмут.

– Ну не томи-и-и! – взмахнула руками Сурьма и топнула бы ногой, но не позволило расстояние между нею и Висмутом.

– Он посидит с Празеодимом…

– Превосходно!

– Пока…

– Что значит «пока»?!

– Ты можешь не перебивать?

– Нет! Да. Извини. Продолжай! Ты просто слишком медленно говоришь, Висмут!

– Он посидит с Празеодимом, пока мы в пути. Если будет хорошо получаться, останется и по возвращении в Крезол.

– У-у-у! – радостно взвизгнула Сурьма, поднимаясь на цыпочки, – спасибо тебе! – и, положив ладони Висмуту на плечи, она едва не чмокнула его в щёку.

Но Висмут отстранился, вмиг посуровев лицом.

– Ой, прости! – смущённо хихикнула Сурьма, тут же отступив на шаг. – Я там, за дверью, так переволновалась, что вот даже, видишь, перепутала тебя со своим братом!

Висмут мягко улыбнулся и уселся в своё кресло.

– Ты готова?

Сурьма кивнула, зафиксировав клеммы на своих висках и положив ладони в перчатках на панель питания. Воздух прорезал гудок, и паровоз тронулся с места.

– Ты ведь не будешь с ним слишком строг, правда? – с надеждой спросила Сурьма спустя час молчания. – Не выгонишь из-за мелкой ошибки? Ему же совсем некуда идти!

– Не буду, – согласился Висмут, а потом, подумав, добавил, – Если у отца появится нянька, я смогу вернуться к работе на «Почтовых линиях».

Краем глаза он заметил, как улыбка медленно сползла с губ Сурьмы.

Эта фраза кольнула её, словно булавка во время примерки свадебного платья. Висмут уедет. А она останется здесь… Сурьма покатала в голове эту мысль, словно стеклянный шарик между пальцами, поглядела через неё на солнце, пытаясь разглядеть коловшую её занозу. Висмут будет служить на «Почтовых линиях», а она – нет. После свадьбы, возможно, она вообще нигде не будет служить…

Сурьма незаметно вздохнула: надо не забыть покаяться отцу Молибдену в завистливом сердце. Из-за зависти она едва не пожелала своему напарнику и другу неудачи!

– Куда мы пойдём сегодня вечером? – сменила она тему.

– Боюсь, что никуда, – пожал плечами Висмут. – Я пока не рискну оставить этих двоих без присмотра, а уж брать с собой – тем более.

– М-м-м, жаль, – протянула Сурьма, но спорить не стала. – Может, отведать знаменитых фениламинских плюшек получится на обратном пути?

Висмут украдкой бросил на неё долгий внимательный взгляд.

– Я схожу за плюшками, если ты согласна полчаса приглядеть за Празеодимом и Рутом, – наконец сказал он.

***

Вечером Празеодиму приспичило пойти в театр, а поскольку Висмут отказался выводить его в город, старик решил организовать представление своими силами. Наскоро, на фольклорной основе, был сляпан сюжет о похищенной драконом принцессе и отважном рыцаре, который должен сразиться с чудовищем и освободить даму сердца.

Сурьма, втянутая на «подмостки», с содроганием представила, что рыцарем Празеодим сделает, конечно же, себя, но, к её искреннему удивлению, он выбрал роль дракона, а её спасителем был назначен Рутений. Цезию досталась роль благородного рыцарского скакуна, и Празеодима ничуть не смущало, что всё представление «скакун» будет сидеть на рыцарском плече.

Висмут ушёл за обещанными плюшками в разгар подготовки к «главной премьере нынешнего сезона», когда вся «труппа» мастерила из снятых с окон занавесок драконьи крылья и рыцарский плащ. Он зашёл в ближайшую пекарню, а потом в лавку готовой одежды – выбрать Рутению приличную сорочку вместо его замызганной и брюки по размеру. Вернулся как раз к финалу последнего акта, застав эпичные корчи поверженного «дракона», который в пафосной агонии надрывно декламировал что-то в размере четырёхстопного дактиля. Трагично взревев на последней ноте (всё как полагается – даже «рыцарский конь» вздрогнул), «дракон» распластал свои занавесковые крыла и остекленело уставился в потолок. «Прекрасная принцесса», «рыцарь» и даже его «конь» уставились на «дракона».

– Чего зенки таращите, – прошипел «змей», – спас принцессу – теперь целуй!

– Я не буду, – растерялся Рутений и отступил назад.

– Руку целуй, дурак! – «дракон» злобно зыркнул на «рыцаря». – И на колено не забудь встать!

Рут бухнулся на оба колена и схватил Празеодимово запястье.