Деньги для путан

На столешнице нарисовались: тисненный золотом коричневый футляр с авторучкой, на крышке – латинские буквы: «PARKER SONET»; еще – непостижимого для низкооплачиваемо литератора, переливающегося цвета ежедневник, по углам кованный серебром, огромный подарочный короб чая «БЕЛЫЙ ЮННАНЬ», что-то еще…

– В нашей чайхане никогда не пивали белого элитного юннаня! Слушай, тут целое состояние. Идея! Милый, ты и впредь крепи дружбу с университетом!

Для Вотуша, привыкшего к недостаткам и зашоренного еще при Хрущове недотепы, целое состояние – это сто, ну полторы сотни гривен гонорара. Брать и возвращать взятки ему пока еще не приходилось… к тому же он уже сидел в туалете и предавался иным впечатлениям.

7

Звонок по мобильному телефону, голос заставил оглянуться в обе стороны: нет ли рядом супруги:

– Радий, я только спросить, как у тебя? Давно не слышно в трубке…

– Зарапортовался, – обтекаемо, на случай, если жена за дверью, отозвался Вотуш.

– Я ничего. Когда ты придешь?

Сам старик склонен к экспромту, но когда экспромт выдают другие, он теряется.

– Ну, завтра позвоню.

– Сегодня. Нужно. С часу до двух…

Возразил бы, но за спиной приотворилась дверь, жена заинтересованно спросила:

– Не детки ли?

– Нет, нет! – Это за спину. – Да, да! – это в трубку. – К часу…

Собрал накопления, выскользнул из дому без досмотра супруги, дорогой настроил себя на адюльтер. В той же неуютной и захламленной комнатушке полез в карман за предоплатой. И осекся. Ксана сидела застегнутая на все застежки и плакала.

– Некому… поплачусь тебе. Мама умерла. – Жест его все же заметила и машинально сказала: – На тумбочку.

Шестым чувством Афоныч понимал, что ни ей, ни ему в эти минуты любовные утехи ни к чему, но команда долетела, и три Тараса легли на тумбочку. Гость с трудом искал слова утешения А сам думал: вот впутался, совершенно не та опера. Тут и жанр не придумаешь. К проститутке ходят за утешением, а тут?.. И спросил с полной нагрузкой на сочувствие:

– Как же ты теперь?

– С одной стороны, убиваюсь, а с другой… мы обе отмучились.

Снова же реплика никак не из сцены у фонтана, не со скамейки под луной. Отвлечь бы. Но литератор никогда не бывает так бездарен и ненаходчив, как в минуты крайней необходимости. Помогла мизансцена. Ксана потянулась к тумбочек – подумалось, за носовым платком: шмыгала она мокро. Увы! Девушка сгребла сотенные, по хозяйски сосчитала их и сунула в висящий рядом пеньюар. Хотелось хохотнуть: как понимать ситуацию? Коллизия отнюдь не любовная, скорее траурная. Явно на тлеющих углях ничего не выгорит, а денюшки загребли. Если спросить: как это, как это? она скажет: время-то потрачено. Может, отнято у другого клиента. Вотуш почувствовал себя крепко виноватым. Пробовал увести речь в сторону:

– Сколько печали… Кто же позаботится о ритуале…

Афоныч должен что-то сказать в утешение. Не находит, вслух думает:

– Вот случай подумать о замужесве…

И слышит слова, сказанные с сердцем, ему, как виноватому в ее судьбе:

– Муж? А что даст мне муж? Три тысячи деревяшек? Вонючие носки и каждый день одну и ту же загнанную физиономию? А еще ходячая мораль. Три тысячи я имею в неделю, стирать не люблю, а физиономии люблю разные… Случаются приемлемые…

Чувствуя, что рассуждать не время, Афоныч все же сказал:

– Но молодость дается не на всегда…

Не договорил, Ксана ударилась в рыдание:

– И ты туда же! И тебе есть дело!.. – Тут же откашлялась, смахнула и гнев и рылание, словно тумблер переключила в груди, стала перебирать какие-то тряпки на тумбочке. По деловому заторопилась: – Да, да, заботы, заботы… И траты! Мне деньги нужны.

– Не запаслись? – машинально ляпнул Афоныч.

– Я говорю, мне деньги нужны. Не снимать же с депозита! – совсем сухо отрезала девушка. – И давай не тратить время на церемонии. Раздевайся.

Старик сам не лишен цинизма, но до такой степени!

– Не… не могу.

– Я тебе помогу.

– Так горе же…

– У тебя что ли?

– Ксана!

– Не хочешь? Как хочешь.

Она отошла в сторонку. Он почувствовал себя совсем преступником, поднялся. С печальной миной зациклился на дальнейшей судьбе покойницы: что и как с похоронами. Начал:

– Еогда у тебя?.. – Осекся.

Она выпрямилась, хлопнула себя пониже пояса:

– Я в форме.

– Ксана!!

– Ладно, проехали. – И понесла белеберду, совсем не считаясь с уважаемым где-то интеллигентом. Для нее он – деталь на конвейере. В общем, в час пик девка выплеснулась: – У меня времени в обрез, на вызове клиент… Ей-богу, не понимаю, тебе что за?..

Вотуш уже не клиент, отработанный материал. Вернуть деньги она не потянулась, пошла открывать дверь. Даже огорошенным, Афоныч оставался профессионалом. Его выталкивали в спину, а он мучился не насущным моментом. Он шмроко думал: а ведь в рассказе все такое не опишешь, читатель не поверит. Придется учитывать житейские и литературные традиции, игры печали, тащий хвост предыдущих событий и смягчать перспективу. А его уже били в спину и пропихивали между створками двери..

– Настроишься, заходи, как новенький, – ее реплика в щелку.

В последние дни круг обитания поражал старика беспардонностью, – и премудрая супруга, и прилипала Елиан, и борзописец Порошин и… но Ксана!..

Когда алчность и бездушие обнажаются человеком примитивно и грубо, понять можно – таков этот человек, примитивен и груб. Даже если он исходно обязан блюсти мораль, скажем, он театральный маэстро или литератор. Но когда повадки наших дней внедрились вглубь сознания первого встречного, когда они уже не прыщ на теле, а костяк нашей породы – становится страшно. Многогрешный, часто уступающий своим слабостям и многое прощающий себе Вотуш наново открывал для себя земляков, – о времена, о нравы, – задумывался, раскаивался, исподволь остепенялся.

Но эпопея с Олегом Карпичем окончательно скомкала его литературные представления о сегожднящней жизни, вырвала старика из смиренного воздыхания и уняла его нравственные копания напрочь. Все худшее приходит к нам исподволь и, вроде бы, как выражается двоюродная теща и наставница Афоныча, тетя Двойра: ни глазу ни уху – тем и губительно.

…В первые годы на пенсии Вотушу звонили с предложением выступить в библиотеке или в одном из университетов, посидеть в жюри, как отставной режиссер или старый литератор, а то прояснить руководящему невежде, что такое корреляция или имманентность, на кого из кандидатов в президенты приятелю с такими-то и такими пороками старик посоветовал бы делать ставку. На половину вопросов он не знал ответа, но под рукой всегда было две дюжины словарей и Интернет, и он умел моментально находить нужные страницу или сайт. Застигнутый врасплох прохиндей выходил из положения так: подворачивал язык под четыре последних резца и шепелявил в трубку: