Меняла

– Удивлен? Никогда не видел меня таким? – с металлом в голосе спросил Император. – Я знал, кто мой убийца, знал с самого начала, с той самой минуты, когда ты подошел ко мне и предложил дружбу. Тебя спрятали так же просто, как и меня. Спрятали, выставив на огромный сверкающий постамент. Ты с Авалона – планеты, почти полностью уничтоженной моим отцом. Все твои родственники погибли, и ты просто обязан меня ненавидеть. Но никто не заподозрит Убийцу Императора в озлобленном мальчишке с планеты Авалон, как и не увидит Императора в именитом ребенке с планеты Земля. Хочешь спрятать что-нибудь – положи на самое видное место. Никто не найдет секретные шифры, написанные в виде акварели и висящие в квартире шпиона на стене гостиной. Это понимали только мы, и я легко разгадал тебя, а ты – меня…

Виктор отвернулся к окну, склонил голову и уперся ладонями в стекло.

– У меня тоже была мечта. Я грезил о том, что ты сможешь увидеть в Императоре простого мальчишку, что ненавистный титул не затмит мою личность. Да, я воплощаю собой чудеса генной инженерии, но, Пол, ты тоже ее продукт! Мы оба – гении, ведь для уничтожения гениального императора нужен гениальный убийца! Тебя, как и меня, создали искусственно, твой геном сконструирован на очень качественной основе, ты выдающаяся личность, потрясающий человек и верный друг, я… Я никогда не поддавался тебе! Твой IQ, действительно, выше моего. Недаром курсанты узрели императорского отпрыска в тебе. По логике вещей Императора и нужно прятать в личине его врага…

– Вре-е-е-ешь! – закричал Пол, глаза его горели как в лихорадке. – Ты сейчас все это выдумал, ты не мог знать!

– И еще одно «но», – Виктор резко обернулся и, направив указательный палец на Пола, пошел навстречу убийце. – Оружие в боевом режиме не сработает против Императора, оно убьет стрелка, вызвав нейрошок. Ты можешь лишить меня жизни ударом простого учебного меча или деревянной дубины, но не выстрелом из боевого станера. Никакое электронное оружие, произведенное на заводах Доминиона, не может быть применено против человека, носящего гены моего отца!

– Вре-е-е-ешь! – снова завопил Пол и нажал на курок.

Выстрела не последовало. Он дернулся будто ужаленный, вены на лбу вздулись, глаза закатились, а на губах выступила белая пена. Еще секунду или две простояв на ногах, Пол покачнулся и боком упал на кровать. Виктор сел рядом и склонился над безжизненным телом.

– Прощай друг! Прощай брат! Прощай! – прошептал он и крепко сжал плечо мертвого друга.

***

Когда фиолетовый вечер наполнил комнату полутенями, Виктор встал с кровати, утер слезы с опухшего лица, и на негнущихся ногах поплелся к интеркому. Он ввел личный код Императора, и на экране возникло дряблое лицо регента.

– Здравствуйте, Ваше Величество! Как настроение перед присягой?

– Отлично, господин Уинкли!

– Сегодня к Доминиону присоединилась планета Фатум, – сообщил регент, изобразив на лице почтение, – это – знак судьбы!

– Спасибо, я читаю Глобалнет, – Виктор натянуто улыбнулся.

– Ваше Величество, проблема с возможным убийцей в рядах курсантов не решена. Мы его не нашли. Завтрашняя церемония представляет для вас реальную опасность…

– Вы не можете найти убийцу, потому что его не существует, – прервал регента Виктор и приложил правую ладонь к экрану. – Господин Уинкли, выполняйте мои распоряжения. Первое: объявите боевую тревогу, закройте гипер-тоннели для гражданских судов и вышлите императорский флагман к планете Авалон. Загрузите полный боекомплект антиматерии. Атака завтра в семнадцать ноль-ноль по межгалактическому времени. Присяга заканчивается в десять, я успею.

– Но, Император, неразумно уничтожать Авалон в день коронации, это плохое начало Вашего официального правления, кроме того, они находятся под протекторатом Доминиона!

– Выполняйте приказ! Второе: отправьте с почетным эскортом в Академию не сто, а девяносто девять именных клинков. Третье: отлейте серебряную статую Гражданина Доминиона Пола Корна ID128.310.420.164 в натуральную величину. Он должен быть в форме Космических Сил Доминиона с именным клинком в правой руке. И приготовьте могилу в императорской усыпальнице: он трагически скончался сегодня в полдень.

– Что написать на постаменте? – деловито осведомился регент, надев на лицо маску траурной скорби.

– Брату от брата, – выдавил из себя Виктор и выключил интерком.

Самого могущественного человека во Вселенной душили рыдания – он чувствовал, что Император медленно, но верно убивает в нем Человека…

Игра

Я вдохнул горько-приторный дым сигареты и стряхнул пепел на ровную поверхность воды. Золотые рыбки оживились и, смешно вращая глазами, устремились к серым рассыпчатым хлопьям. Они поочередно хватали их, широко разевая рты, выплевывали и бросались за новыми порциями ароматной золы.

– Твоя сущность проявляется в каждом поступке, – прозвучал низкий голос из-за спины. – Надежды, которые ты даришь человечеству – лишь пепел, а люди, как рыбы в аквариуме, таращатся на тебя, не верят, но внимают и поддаются искушению…

Я вздрогнул, но не повернул головы. Это был он. Друг мой. Враг мой. Единственный равный соперник в тоскливой и однообразной пьесе, именуемой «Жизнь».

– Я скучал по тебе! – проникновенно сказал он, растягивая окончания слов. – Как Земля? Пятьдесят лет в человеческой шкуре…

– Тебе и подольше приходилось, – ответил я, оборачиваясь.

– Помню, – седой, похожий на Энтони Хопкинса старик улыбнулся и поправил серебряное пенсне. – Здесь было здорово, но в небесах лучше, там – власть!

– Власть – это условность, ведь ты можешь вкусить ее плоды, лишь спустившись на землю.

– А я уже здесь! – он обвел взглядом полутемный зал ресторана. – Настало время ИГРЫ.

– Не боишься?

– Чего? – старик недоуменно пожал плечами. – Ты проиграешь, как и в прошлый раз!

– Пари?

– Пари! – он протянул ладонь для рукопожатия.

– Играем как обычно? – уточнил я.

– Да. На все про все – столетие. Проигравший остается на Земле, а выигравший, – старик посмотрел на меня торжествуя, – победитель обладает Небом до новой ИГРЫ.

– Согласен, но с одним условием…

– Приму любое из сотен разумных, – он потер тыльную сторону левой ладони.

– Две тысячи лет прошло, а ты все еще ощущаешь крест и гвозди распятия? – сказал я с деланным удивлением и усмехнулся. – Мне нравилось быть Пилатом!

– Ближе к делу, – старец недовольно поморщился.

– Идет! Предлагаю ИГРУ один на один, ИГРУ без помощников, последователей и прихлебателей.

– И без театральных эффектов, – добавил он. – Мне надоели восхождения на троны и сражения, в которых участвуют миллионы!

– Ба! – искренне удивился я. – Да тебе их, никак, жаль?

Я ударил в стекло аквариума, и потоки воды обрушили золотых рыбок на мраморный пол. Они судорожно бились среди камней и осколков стекла, обагряя кровью грязные лужи.

– Жизни людей – лишь декорации для нашей ИГРЫ, – я иронично улыбнулся. – Ты сам это сказал, помнишь?

– Да, но с тех пор прошли тысячи лет! – он сжал правую руку в кулак, и рыбки на полу замерли. – Я научился милосердию…

– Боже милосердный! – я смиренно склонил голову. – Напомню тебе эти слова, когда будешь просить о пощаде и швыряться человеческими жизнями как грязью в надежде оттянуть неминуемое поражение!

– Один на один! – Бог погрозил указательным пальцем. – Ты сам предложил это, так что, будь добр, соблюдай оговоренные правила!

– Бесспорно! – я развернулся на каблуках, и под ногами заскрежетало стекло. – Но воплощаться в людей все же придется. А значит, они умрут!

– Никто не совершенен, даже ты, Сатана!