Меняла

Адмирал сделал театральную паузу, оглядывая сотню молодых скучающих лиц.

– Завтра утром в этом зале Император Доминиона лично вручит вам серебряные кинжалы – знаки окончания Академии. На каждом из них будет выгравировано имя владельца и контур императорской короны. Необычно в нынешнем сто шестом выпуске то, что Император находится среди вас, и никто из присутствующих не может с уверенностью сказать кто он. У каждого за пять лет накопились догадки и соображения, но доподлинно знает имя Императора лишь сам Император. Завтра девяносто девять из вас должны будут подчиниться одному и поклясться ему в верности Доминиону и Короне. Я хочу подготовить вас к этому, хочу, чтобы вы поняли: вчерашний товарищ по играм станет повелителем мира, и обращение к нему должно будет начинаться со слов «Ваше Величество». Когда равный среди равных становится первым – это сложно, а когда человек вдруг возносится до положения Бога… Могу пожелать лишь мудрости взлетевшему вверх и смирения оставшимся внизу.

Адмирал замолчал, пытаясь прочитать в глазах курсантов ответ на вопрос, терзающий его уже пять лет. Ничего, лишь безликие отражения торжественности момента, предельное внимание и почтительность, скрывающие еще не злую, но уже снисходительную усмешку. Они слишком умны, нынешние выпускники, думал Брегкок, они практичны и циничны до мозга костей, они – самые талантливые дети Доминиона, они – будущие хозяева Империи, они – основа ее благополучия и процветания.

Адмирал переступил с ноги на ногу, и древняя трибуна заскрипела на все лады. А преподавателям, пришлось несладко, вспомнил он. Учить, воспитывать и наказывать мальчишек – привычное дело, но один из них – Император… Кто знает, кого и как запомнил он во время обучения, что сделает после обретения власти? Ведь он, хоть и обычный курсант, единственный наследник Короны, а с завтрашнего утра – полновластный правитель Доминиона. Да еще бесконечные проверки Императорской Охраны, слухи об убийце в рядах учеников…

Брегкок вновь обвел взглядом старинный зал, в котором по древней традиции проходили заседания Академии. Курсанты почувствовали окончание паузы и оторвались от собственных размышлений. Адмирал сделал глоток холодного кофе и продолжил.

– Господа! В процессе обучения случалось всякое: хорошее и плохое, достойное и не очень. Завтра вы должны проснуться с чистой душой, забыв все недосказанности и обиды. Завтра вы вступаете в серьезную взрослую жизнь, где им не должно быть места. Завтра вы становитесь взрослыми, и, возможно, кто-то из вас через много лет будет стоять на этой трибуне и говорить такие же слова таким же мальчишкам, – Адмирал проглотил подступивший к горлу ком. – Вы все для нас – императоры, все как один! Прощайте, мы будем помнить Вас, как помним предыдущие курсы, как помним Императора Алексея Константиноса – создателя Доминиона и выпускника нашей Академии, упокой господь его мятущуюся душу!

Брегкок замолчал, и наступил тот редкий момент, когда тишину слышно, когда она давит на уши сильнее гула маршевых двигателей, когда она становится нестерпимой.

«Живи, Император, под знаменем вечным…» – запел кто-то из курсантов. Гремя крышками кресел, поднялись остальные, и под сводами Зала Торжеств зазвучал гимн Доминиона.

***

– Да, Брегкок сегодня блистал, просто поток красноречия, наверное, всю ночь готовился, – едко сказал Пол, облокотившись на стойку интеркома. – Меня просто мутит от посещения этого Зала Торжеств. Старинный каменный подвал, пропахший черт знает чем, еще и свечи настоящие зажигают!

Он хмыкнул, вразвалочку подошел к зеркалу и, вытащив станер из кобуры, прицелился в собственный глаз.

– Неужели нельзя построить что-то более современное, с климат-контролем, мягкими креслами, ментальными усилителями и голосовыми фильтрами для придания речи соответствующих эффектов? – задумчиво произнес он, покачивая станером из стороны в сторону. – Старый Брегкок в старом зале. Хорошо, хоть жить не заставили в каменном мешке!

Пол сжал оружие обеими руками и обвел им комнату, поочередно ловя в прицел пластиковые кровати, встроенный шкаф и стойку интеркома у двери.

– Интересно, из чьих рук я получу серебряный кинжал? – он вперил взгляд в спину Виктора, стоящего у огромного панорамного окна. – Как думаешь, кто окажется Императором? Я терзаюсь с самого первого дня в Академии! Мои предки потому и засунули меня сюда: как же, в Академии будет учиться сам Император! Но вдруг я врал тебе все эти? Рассказывал сказки о собственной жизни? Вдруг Император – я?

Пол рассмеялся и мечтательно уставился в окно.

– Живешь не в этой курсантской келье, а в Императорском дворце, сам себе хозяин, никаких приказов и командиров, абсолютная власть: хотите девочку – пожалуйста, хотите двух – извольте! – Пол сделал паузу и продолжил. – Виктор, а ты хотел бы быть Императором?

– Нет, не хотел бы…

Со стометровой высоты он сквозь толстое бронированное стекло смотрел на аккуратные аллеи цветущих каштанов, раскинувшиеся у главного корпуса. Их аромат чувствовался даже в небоскребе, где воздух был тщательно проверен, очищен и отфильтрован. Ровные ряды деревьев уходили к горизонту, смешиваясь с природным ландшафтом, и яркая зелень земных великанов растворялась в бирюзе местной флоры, рождая под голубым безоблачным небом невиданные здесь цветовые гармонии.

Виктору нравилось стоять у окна и любоваться прекрасным пейзажем, наблюдать, как из года в год земные растения все глубже и глубже продвигаются в местные леса, захватывают новые и новые территории для жизни. Им уже не нужен охраняющий от любого внешнего воздействия силовой купол, они приспособились, сплотились и уверенно расширяют свое жизненное пространство. Вот так и Доминион. Теснит старую демократию, растет с каждым годом, поглощает свободные прежде миры, укрепляя и без того мощную Империю, созданную отцом Виктора и развившуюся за десятилетия до невиданных высот.

А я подобен цветку орхидеи в образцовой оранжерее, думал Виктор. Существую, огражденный от всего и вся, выживаю в толпе заклятых друзей, прячусь от сонма закадычных врагов. Они в каждом лице ищут Императора, а я ищу среди них друзей и будущих соратников. Виктор положил руку на бедро, где находился выключатель индивидуального защитного поля, и перевел его в нерабочее положение.

– Пол, завтра ты улетишь на Авалон, а я – на Землю, – отрешенно сказал он, прижав лоб к холодному стеклу. – Я хочу тебе признаться…

– Ваше Величество?!

Язвительная ирония в голосе Пола неприятно резанула слух, и Виктор обернулся. Пол стоял у стены напротив окна и, саркастически улыбаясь, целился в Виктора из личного станера. На серебристом, украшенном именной голограммой стволе горел красный огонек боевого индикатора.

– Ваше Величество, поднимите руки вверх и не делайте резких движений, один неосторожный жест – и последует выстрел! – в карих глазах Пола, минуту назад смеющихся и источающих веселье, поселилась ледяная ненависть.

– А с чего ты взял, что Император – я? – Виктор с интересом взглянул на Пола. – Быть может, я в любви тебе собирался признаться?!

– Я знаю, что ты – Император, и знаю давно. Посмотри на себя со стороны, посмотри, как ты ходишь, как ешь, как разговариваешь. Ты – совершеннейший продукт генной инженерии, аристократ во всем: серые глаза, римский нос, волевой подбородок, темные брови и светлые волосы, что издревле считается знаком принадлежности к элите. Даже личное защитное поле, как и сейчас, всегда выключаешь первым – воспитание дает о себе знать. Ты за пять лет никогда уроки не делал, запомнил всех по именам в первый день знакомства, в игровых сражениях уверенно шел к победе и поддавался лишь в последний момент. Ты старательно занижал свой IQ, и тем не менее на втором месте после меня. Опуститься ниже не позволила императорская гордость?!

Пол нервно засмеялся и подошел на шаг ближе.

– А с каким маниакальным интересом ты смотрел всем в глаза! Изучал или боялся? А задушевные беседы со мной, придуманные мечты и надежды – проверял или создавал иллюзию дружбы? Я уверен, что ты знаешь об убийце, проскользнувшем сквозь частое сито Императорской Охраны, уверен, что ты искал его среди нас. Но, здесь, как и пять лет назад, учится сто человек, а значит, убийцу не нашли? Уволь свою охрану, твой убийца – я!

Пол криво улыбнулся и лед в его глазах подернулся рябью.

– Вспомни, как мы познакомились. К тебе подошел маленький для своих тринадцати лет, тщедушный мальчишка с окраинной планеты и с горящими надеждой глазами предложил дружбу. Ты же, коренной землянин, само великодушие, сразу согласился: заботиться о подданных – святая обязанность Императора, не так ли? – Пол скривил губы в ехидной усмешке, затем нахмурил брови и грозно процедил сквозь зубы. – Ваше Величество, ответьте своему верному подданному!

– Я не буду ломать комедию и убеждать тебя в ошибке. Только что сам собирался сказать тебе об этом, – Виктор пожал плечами. – Но, зачем тебе моя смерть? Что плохого я успел для тебя сделать?

– Повелитель всея вселенной, не гневись, призови в свою душу милость и раскаяние! – поставленным голосом протянул Пол, подражая церковникам, а затем размеренное пение сменилось на звенящий крик. – Твой отец уничтожил Авалон, сжег две трети территории планеты, а оставшаяся часть пригодна для жизни не более, чем пустыня! Ты когда-нибудь жил в бункере? Тринадцать лет без солнечного света! Как ты умилялся, когда я плакал, впервые увидев океан! Что ты знаешь об Авалоне – гигантском кладбище на краю галактики? Пять миллиардов могил!

Пол поднял растопыренную пятерню, и глаза его наполнились слезами.

– Пять миллиардов! Эти жизни не стоят верности Доминиону. И Авалон – лишь одна из планет, сожженных твоим отцом – Великим Императором Алексеем, объединителем человечества, Юлием Цезарем наших дней, гори душа его в аду! – Пол презрительно сплюнул сквозь зубы. – И не говори, что сын за отца не отвечает, новое время требует новых подходов… Ты сам знаешь, что все останется по-прежнему: Доминион силой оружия объединит Империю, сожмет в кулак, выжмет все соки, а потом без тени сожаления выбросит ненужные цивилизации на свалку истории.

– Пол, успокойся, прошу тебя! – тихо сказал Виктор и обнажил шрам на левом запястье. – Забыл, как мы лили кровь на алтарь дружбы? Как ты назвал братом меня, а я – тебя? Как мы клялись друг другу в вечной верности? Как в каждом сражении мы стояли спиной к спине? Как я спас тебя во время Испытания водой? Как я разубедил всех, что ты – Император? Они бы убили тебя тогда, три года назад!

Виктор сделал шаг вперед.

– Стоять! – лицо Пола исказилось от ярости, щеки залились румянцем и густые черные волосы растрепались. – Не двигайся, или я убью тебя до окончания прощальной сцены! Я помню все. Не забуду никогда. Мне тяжело тебя терять. Я все время откладывал этот момент. Еще один год – говорил я себе каждое рождество, еще один – день думал весь последний год обучения. Но больше времени нет. Как жаль, что мы не отпразднуем твое девятнадцатилетие!

– Пол, не горячись, ты – всего лишь пешка в чужой игре, тебя подставляют, тебя используют, – осторожно начал Виктор. – Те, кто подготовил тебя, не думают о судьбах Авалона, Земли или Империи, они защищают только свои интересы!

– Но у нас симбиоз, – горько улыбнулся Пол, – их интересы временно совпали с моими. Знаешь, кто такие эти безымянные «они»? Почти все оставшееся население Авалона! Тебя ненавидят лютой ненавистью! И уничтожат: не я, так другие. Ты же не осознаешь масштаба ментальных отличий… Во время колонизации геном авалонцев был изменен. Телепатия. Все знают все обо всех. Чувства, разделенные поровну. Твой отец почувствовал в этом угрозу для Доминиона и решил сжечь планету. Когда гибнет пять шестых коллективного разума, когда умирает часть тебя, ненависть не надо культивировать, она рождается сама, рождается в глубине души, в самых сокровенных ее уголках, и усмирить ее можно, только уничтожив эту самую душу! Я – телепат, но лишь на своей планете, в окружении себе подобных. Здесь я чувствую настроения, вижу эмоциональный фон человека, могу определить: правду он говорит или лжет. А какие идиоты наши с тобой сокурсники! Ты с Земли, тебя, как и Императора, зовут Виктор, ты даже похож на него! Аристократ до мозга костей, первый или второй во всем, и никто, ни один человек не заподозрил в тебе будущего правителя! Обидно, что девяносто восемь дураков будут управлять судьбами миллиардов людей.

– Пол, не спеши, не суди во мне моего отца. Ты же знаешь меня. Знаешь как друга, как брата, знаешь, что я не буду проливать кровь! – Виктор говорил со всей убедительностью, на которую был способен. – Остановись! Путь назад для нас открыт. Все будет по-прежнему, и Доминионом будут управлять сто человек, не вычеркивай из этого списка двух самых умных.

– Ничего уже не будет. Должность Императора уничтожит в тебе того мальчишку, который стал моим кровным братом! – Пол поднял левую руку. – Шрам на венах, станет шрамом на сердце. Я убиваю тебя не как друга, не как кровного брата. Я убиваю Императора, кем бы он ни был. Навсегда уничтожаю оружие планетарного масштаба, изобретенное твоим отцом. Оно ведь может управляться лишь человеком, носящим его гены? А ты – единственный сын и наследник Империи. Конец диктатуре и завоеваниям, смерть имперскому величию, начало возрождения демократии Лиги Миров.

– Нет, Пол, ты не прав, будут хаос и борьба за власть, анархия утонет в океанах крови, а затем Доминион возродится, но уже в форме тирании! – прокричал Виктор, оживленно жестикулируя. – Ты знаешь историю и должен все понимать сам! Ты помнишь наши разговоры в клетке откровений? Сутки один на один! Мы узнали друг о друге все! Мои мечты – твои мечты, мои планы – твои планы, помнишь? Демократия и свобода для каждого, богатство и равенство. Я предлагаю тебе пойти со мной во власть. Рука об руку. Пол Корн – Премьер-министр Доминиона. Тебя устроит эта должность? Поверь, я не торгуюсь и не выкупаю жизнь, я хотел предложить тебе все это завтра, после раздачи кинжалов.

– Конечно, раздача слонов – хорошее дело, – Пол усмехнулся, – но меня интересует ответ лишь на один вопрос: если я приму твое предложение, императорская охрана схватит меня уже с именным кинжалом или еще без него? И кому ты будешь раздавать кинжалы? Тому Торну, который четыре года назад избил тебя до полусмерти? Вейсману, прилепившему бомбу ко дну флайера, чтобы ты разбился и проиграл гонку? Или мне, Полу Корну, Попкорну, как зовут меня все? Я же – твой убийца, ты не забыл? Ты доверишь власть врагу, будешь жить, чувствуя за спиной смертельную опасность? Это невозможно, а я с Императором срать на одном акре не сяду!

– Только давай без громких слов, – Виктор напряженно улыбнулся, – мы не только ходили в один сортир, мы жили вместе пять лет, и ты знал, что я – Император! Так зачем весь этот драматизм? Почему ты не убил меня в тринадцать лет, почему не уничтожил будущего тирана в отрочестве?

– Я дружил с человеком, а не с Императором, я дружил! – глаза Пола заблестели от слез. – Знаешь, какая у меня была мечта? Самая большая, самая яркая? Что я ошибся, и Император – не ты!

Пол сжал станер до боли в пальцах и поймал в перекрестье прицела лоб Виктора.

– Не стреляй, Пол, прошу тебя, не надо! – отчаянно закричал Виктор. – Ты слишком дорог мне, ты единственный друг, который был у меня за всю жизнь, не стреляй!

– Прощай! – Пол левой рукой размазал по щеке непослушную слезу. – Прощай, друг! Прощай, брат! Прощай!

Он медлил, все еще не решаясь выстрелить.

– Что ж, я вижу, что ситуация слишком серьезна, – отчаяние в голосе Виктора уступило место ледяному спокойствию, он скрестил руки на груди и с властным превосходством взглянул Полу в глаза.