Тяга к свершениям: книга четвертая

– Ты что! Не надо, – нахмурившись и слегка отвернув в сторону голову, поспешил отказаться тот от предложенных девушкой денег.

– Возьмите, – настаивала Ольга.

– Нет, нет. Пусть это будет мой подарок в довесок к энциклопедии, – упорствовал Павел Федорович. Молодые люди были для него больше, чем просто рядовыми покупателями и этим скромным жестом он хотел выразить свое особое к ним отношение.

Почувствовав это, Ольга не стала больше настаивать и убрала двадцать рублей назад в кошелек, после чего супруги попрощались и вышли из магазина.

Когда молодая пара ушла, Павел Федорович вернулся было к ремонту табурета, но толком ничего не успел сделать, потому что уже через минуту к нему зашел новый посетитель. Взрослая женщина, одетая по-обычному, в простые черные брюки, коричневую кофточку и совершенно бесформенные туфли, оказавшись внутри, прошла прямо к его столу, сжимая что-то в своих руках.

– Здравствуйте, – сказала она.

– Здравствуйте, – ответил Павел Федорович.

– Я вам принесла деньги… Помните?.. Неделю назад… У вас кулинарную книгу брала…, – запинаясь в неуверенности произнесла женщина, скромным неприметным движением положив на стол пять сложенных вместе и сильно измятых купюры – четыре сторублевого достоинства и одну в пятьдесят рублей.

– Помню, – приветливо отозвался Павел Федорович, лишь мельком взглянув на положенные прямо перед ним купюры и даже не прикоснувшись к ним. – Но вы, кажется, говорили, что отдадите деньги через месяц? – с участливой улыбкой поинтересовался он у женщины, тщетно стараясь при этом припомнить имя собеседницы.

– Да, точно, – просияла та в ответ. – У меня действительно зарплата будет только через месяц, но я попросила на работе выдать мне часть денег пораньше, авансом, – торопливо принялась объясняться женщина, испытав радостное волнение в душе от того, что Павел Федорович не только отметил ее расторопность, но и позволил поведать об усилиях, предпринятых ею для того, чтобы иметь возможность вернуть долг заблаговременно. – Я даже и не рассчитывала, что мне все-таки выплатят аванс, но все равно написала заявление, и неожиданно сработало, – робко улыбнулась она в конце.

– Зачем же вы так беспокоитесь?! Возьмите деньги – они вам сейчас намного нужнее, а мне отдадите позже, с зарплаты.

– Не волнуйтесь – все в порядке. Меня нисколько не стеснит то, что я верну вам долг сейчас, – заверила его женщина и тут же обернулась к входу, почувствовав, что в магазин зашел кто-то еще.

В помещении действительно в этот момент появился мужчина. Зайдя, он хотел было сразу подойти к столу, но увидев, что здесь уже находилась какая-то женщина, только взглянул на Павла Федоровича и кивнул головой; на лице мужчины изобразилась легкая улыбка, а получив ответный кивок, он отошел к прилавку и принялся скучающим взглядом рассматривать выставленные здесь книги.

– Я тогда пойду, – торопливо проговорила женщина, еще сильнее разволновавшись и засуетившись, после того как в магазине появился незнакомый ей мужчина. – Спасибо. Вы меня очень выручили.

– Пожалуйста, – ответил Павел Федорович.

Как только женщина ушла, он собрал оставленные ею деньги, убрал их в один из шкафчиков и, выйдя из-за стола, протянул мужчине руку.

Мужчина с виду был возрасту чуть только за сорок, невысокого роста, тщедушный, с небольшой головой, заостренной как снизу, так и сверху и оттого напоминавшей своим силуэтом дыню или мяч для регби. Из-за чрезмерной худобы все черты его лица смотрелись особенно рельефно и выпирающе; в полной мере это касалось и глаз, которые выглядели по-странному округло, особенно когда мужчина закрывал веки. Цвет же глаз было трудно установить со всей однозначностью: они были не то серые, не то голубые, но очень светлые, придававшие взгляду их обладателя эффект полной отрешенности и безразличия. Мужчина был короткострижен, с отпущенной на лоб челкой; имел острый маленький нос, небольшой аккуратный рот и густую недельную небритость. Вдоль левой брови у него красовался широкий выпуклый шрам, и еще несколько подобных имелись на самой голове, хорошо просматриваясь совершенно лысыми полосками кожи на короткостриженном черепе. На мужчине была одета светло-бежевая рубашка, напрочь измятая и заляпанная какими-то коричневыми пятнами непонятного происхождения; рубашка не была заправлена и спускалась наружу почти до колен. Брюки, как и рубашка светлые мятые и грязные, снизу прилично вышаркались и свисали по окантовке штанин бахромой из ниток; на ногах же у мужчины были черные туфли, которые не только смотрелись нелепо в сочетании со светлой рубашкой и брюками, но которые к тому же были сильно заношены, так что кожзаменитель на носках уже полностью отлетел, оголяя серую тряпичную подкладку. В общем и целом мужчина имел вид неопрятный и неприятный.

– Здравствуйте, Павел, Федорович, – пожимая руку, произнес он, расплывшись улыбкой, которая несколько оттеняла общее удручающее и отталкивающее впечатление.

– Привет, Славка! – поздоровался в ответ Павел Федорович.

Посетителя звали Вячеслав Теретников, и он работал продавцом в небольшом пивном киоске по соседству. С самых первых дней своего знакомства мужчины заобщались, начав по нескольку раз на дню встречаться на улице для совместных перекуров. Когда же Павел Федорович принялся скупать старые книги, Теретников стал с регулярной периодичностью приносить их ему целыми партиями, а пару раз вечером даже угостил пивом, по два-три литра которого без особых проблем делал себе каждый рабочий день за счет того, что недоливал грамм по сто покупателям, бравшим больше двух литров зараз.

– Как у вас дела? – только-только поздоровавшись, сходу и как-то необычно торопливо поинтересовался Теретников.

– Помаленьку двигаются.

– Как торговля? – поспешил задать он новый вопрос.

– Тоже вроде ничего.

– К сентябрю народ поживее пошел?

– Да-а, заме-е-етно. Учебники, рабочие тетради, пособия разные очень хорошим спросом пользуются… Мне бы еще оборотки побольше, а то вот – только энциклопедии, – сказал он, кивнув головой в сторону прилавка, – а на учебную литературу денег уже не хватает.

– Что за оборотка?

– Оборотка? – по-доброму изумился Павел Федорович. – Ну, оборотные товары… У меня – книги… Те, что в обороте находятся… Вот оборотки-то как раз сильно не хватает. Народ ходит, учебники спрашивает, а в наличии почти ничего нет. Кое-что я под заказ беру, но в основном, конечно, никто ждать не собирается – покупатели просто уходят в другой магазин, где предложение больше… Ой, Славка-а-а, вот если бы у нас оборотка была! Ведь посмотри…

Павел Федорович увлекся и принялся с азартом рассказывать Теретникову про свой теперешний бизнес, про бизнес бывший, про состояние мировой экономики, про приближающийся конец света, нисколько не смущаясь и даже не задумываясь над тем фактом, что за последние несколько недель уже неоднократно излагал все это своему собеседнику. Теретников же, слушавший эти рассказы уже и сам не зная в который раз, делал это на удивление внимательно, будто впервые. Он очень отзывчиво с полуулыбкой на лице внимал речам Павла Федоровича и единственное, что говорило об отсутствии у него интереса к звучавшим мыслям, был нейтрально-безразличный, совершенно отрешенный взгляд, по которому можно было заметить всецелую погруженность Теретникова в свои собственные думы. Но опьяненный выказываемым любопытством и даже почтением к своим речам Павел Федорович не чувствовал этого еле заметного несоответствия, отчего совершенно раззадорился и болтал без умолку.

– …Огромный семиэтажный паром, а на этом пароме чего только нету: рестораны и кафе, боулинг и бильярд, бассейны и сауны, даже кинотеатр. Вот как люди живут! – со счастливой улыбкой заключил Павел Федорович. – Ну, а у тебя-то как дела? Если книжки хотел сдать, то я прекратил их скупать – и так, видишь, целая гора скопилась, – кивнул он в сторону заставленного книгами угла, но через секунду, как бы чуть-чуть подумав, добавил, улыбнувшись еще шире. – Хотя для тебя, так и быть, сделаю исключение.

– Спасибо, конечно, Павел Федорович, но может лучше перекурим? – предложил Теретников, вытащив из нагрудного кармана рубашки пару сигарет, сильно измятых и потерявших добрую половину табака.

– Я же бросил, Славка! – выпалил Павел Федорович. – Три дня не курю! Ты знаешь, что табак с организмом делает?! – снова разошелся он, не давая собеседнику даже шансов на то, чтобы вставить в разговор хоть одно слово. – В результате курения создаются тромбы в сосудах и мельчайшие из них (в кончиках пальцев рук и ног) закупориваются и постепенно отмирают. После того, как кровообращение прекращается, они начинают гнить, и развивается гангрена. Каждый девятый курильщик рано или поздно теряет конечности из-за этого… Подожди, я тебе сейчас книжку дам! – спохватился Павел Федорович. Энергично повернувшись к столу, он нашел в стоявшей на нем коробке тонкую книжицу и протянул ее Теретникову. – Вот, почитай. Гарантирую – сразу курить бросишь, – заверительно произнес он.

– Отличная книга, – растерянно ответил Теретников, с виду оставаясь совершенно безучастным как к последним словам собеседника, так и к предложенной им литературе. Мельком бросив взгляд на книжку, на обложке которой красовался человеческий череп с костями и заголовок «Алкоголь и табак», он положил ее назад на стол. – Обязательно возьму почитать. Но у меня сейчас к вам дело, Павел Федорович. Вы не могли бы мне занять денег?

– А сколько тебе надо?

– Двадцать тысяч.

– Двадцать тысяч?!! Нет, не могу!

– Павел Федорович, выручайте. Мне срочно надо задолженность по кредиту погасить, – быстро-быстро, будто боясь забыть собственные мысли, зачастил Теретников. – Я просрочил выплаты и если сегодня до пяти часов не внесу на счет деньги, то завтра меня оштрафуют еще на десятку.

– Не могу, Славка! Сегодня хозяин помещения приходит и мне обязательно нужно ему деньги отдать, – как бы оправдываясь, сказал Павел Федорович.

– А во сколько вы договорились встретиться? – тут же поинтересовался Теретников, сходу уловив суть каждого услышанного слова, хотя еще минуту назад не знал ни о том, что Павел Федорович ждет хозяина помещения, чтобы заплатить за аренду, ни о то, что у него вообще есть такая сумма.

– Около семи.

– Павел Федорович, у меня зарплата в шесть, – с умоляющим видом подхватил Теретников. – Я вам все деньги отдам еще до того, как хозяин помещения придет.

– В шесть зарплата?

– Да, ровно в шесть! Поэтому-то я и прошу. Надолго я бы даже не стал к вам обращаться, а тут вот как получилось! – сокрушенно произнес Теретников и, заметив легкое замешательство Павла Федоровича, суматошно продолжил. – Так обидно – зарплата в шесть, а погасить долг надо до пяти, хоть ты тресни. Мне всего на несколько часов деньги нужны.

– А что у тебя с кредитом-то?

– Да, вы представляете, просрочил последнюю выплату на месяц и теперь меня оштрафуют, если в течении сегодняшнего дня все не погашу. А банк только до пяти работает… Выручайте, Павел Федорович, – с мольбой обратился Теретников.

– Хорошо Славка, – как бы решившись, произнес тот после недолгого раздумья. – Но ты мне до шести отдашь в любом случае? – вопросительно посмотрел он на Теретникова.

– Сто процентов.

Достав из брюк деньги, Павел Федорович отсчитал двадцать тысяч и протянул их мужчине.

– Спасибо! – радостно произнес Теретников. – До шести я вам их верну, – пообещал он и вышел из магазина.

Когда Теретников ушел, Павел Федорович вновь вернулся к оставленному табурету. Посетителей больше не было, и ремонт полностью поглотил его. С удовольствием взялся он за знакомое дело, и стоило только начать использовать инструмент, как душа вдруг совершила невероятное путешествие, оставив существующую реальность и переместившись в то время, в то состояние, когда он работал по хозяйству в своей усадьбе. Странные чувства окутали сознание Павла Федоровича: непонятные, еле уловимые, но чрезвычайно приятные, почти эйфорические. Эмоции совершенно чистой детской ребячьей радости вдруг вспыхнули в нем.