Живой мертвец

У нее осталось одно утешение – молитва. И она молилась за здоровье своего жениха и за успех его дела, молилась за его и за свое счастье.

Сильный и молодой организм Семена Павловича победил болезнь. На девятый день он пришел в себя и стал медленно поправляться. Старый слуга не оставлял его ни на мгновенье.

Прошло еще две недели – и Брыков мог уже, не боясь волнений, говорить о своих делах.

– У тебя одно средство, – с жаром сказал ему Ермолин, – ехать в Петербург, увидеть царя и молить его.

– И в Сибирь?..

– Брось. Ведь это говорят больше. Поверь, ему доступны и участие, и сожаление. Я слышал, что он даже не сердится, если его ошибку укажут. Да и потом, – прибавил он, – ей – Богу, Сибирь даже лучше, чем твое теперешнее положение. Ну что ты теперь? А? Мертвец, да и только! Смотри, твой милый братец уже завладел твоим добром! У тебя ни имени, ни прав. Ты жить не можешь!.. А кроме того и твоя невеста!

Семен Павлович не выдержал.

– Ты прав! Я еду! Только, – и он грустно улыбнулся, – на что я поеду?

– Об этом не хлопочи! – сказал Ермолин. – Мы все тебе собрали на дорогу денег, а в Петербурге ты прямо у Башилова остановишься. Он уже уехал.

Брыков с благодарностью пожал руку Ермолину.

– Брось! – сказал тот. – Это – даже не услуга. Мы ведь знаем, что твое дело выигрышное, и попируем у тебя на свадьбе.

После этого разговора к Семену Павловичу вернулась энергия. Его здоровье крепло с каждым днем, и через два месяца он уже стал собираться в дорогу.

– Надо все?таки, чтобы твой братец ничего не знал о наших планах, – сказал ему Ермолин. – Ведь он просто убийц подослать может.

– Да, он отравлял меня, но ему не удалось, – ответил Семен Павлович.

– Тьфу, гадина!.. – плюнул Ермолин и, побеседовав еще немного, ушел.

– Сидор, – сказал Брыков в тот же вечер, – сделай мне доброе дело. Проберись сегодня к Марии Сергеевне. Скажи, что барин, мол, едут и вас повидать желают.

Старик только кивнул головой и тотчас взялся за картуз. Через час он вернулся и сказал:

– Ввечеру будут… как стемнеет.

– Я уйду на это время, – сказал Ермолин.

Семен Павлович благодарно пожал ему руку и с нетерпением стал ждать вечерних сумерек.

XII

Последнее свидание. Отъезд

Старая Марфа кряхтела и ворчала, с трудом поспевая за Машей, которая спешила на последнее свидание со своим несчастным женихом.

– Ох, грехи, грехи, – говорила старуха, – и виданное ли дело, чтобы девка сама к жениху шла! Ах ты, Господи! Коли сам узнает, что будет мне, старой? У, бесстыдница! Воротись! Право слово, воротись! Ведь срамота!

– Нянюшка, миленькая, – молящим голосом уговаривала ее Маша, – в последний раз ведь, золотая моя! Уедет он! Одна я останусь. Сама знаешь, что теперь за жизнь у нас.

– Ну, ну, – смягчилась старая нянька. – Бог даст, царь помилует да еще наградит. Нешто правды?то нет на свете? Есть, ласточка моя, есть! Знаешь ли ты дорогу?то?

Маша улыбнулась сквозь слезы и проговорила:

– Я у него была раз… когда он болен был.

Они прошли две улочки, и Маша, вскрикнув, ускорила шаги.

– Вот и дом их! Вот и Сидор стоит!

– Постой, постой, коза! Нешто догоню я тебя?

– Он! – воскликнула в это мгновение Маша и быстро побежала по пустынной улице.

Семен Павлович вышел на крылечко поджидать Машу и, увидев ее, не выдержал и сам побежал ей навстречу. Они сошлись и схватились за руки. Маша чуть не бросилась ему на грудь, но старый дворецкий да Марфа стесняли ее. Поэтому она лишь крепко сжала руки Семена Павловича и тихо сказала:

– Как изменился ты!

Он ответил ей нежным пожатием, сказал: «И ты похудела, Маша. Пойдем!» – и они вошли в дом.

Маша едва переступила порог горницы, как тотчас порывисто обняла Брыкова и крепко прижалась к нему.

– Милый, хороший! – страстно проговорила она. – Как я люблю тебя! Как я страдала!

Он крепко поцеловал ее и, посадив на диван, сел рядом с нею и взял в свои ее руки.

– А я? – ответил он. – И тогда, и теперь! Ну, будет, – перебил он себя и заговорил: – Я еду, Маша! Завтра уеду и хотел обо всем договориться с тобой. Прежде всего, – его голос дрогнул, – я тебя, Маша, не связываю. Я попал в несчастье, но ты… ты свободна!..

– Сеня! – с горечью ответила девушка. – Да разве я не люблю тебя?… Нет, нет, – порывисто произнесла она, – пока ты вправду не умер, я – твоя! Лучше в монастырь, чем за другого!.. – И она тяжело перевела дух и улыбнулась сквозь слезы.

Семен Павлович страстно обнял ее, и его лицо повеселело.

– Ну, теперь, – сказал он, – мне ничего не страшно. Не за себя я хлопотать поеду, а за наше счастье. – Он встал, прошелся по горнице, сел и снова сказал: – Ну, так поговорим теперь о деле. Мучают тебя?

– Очень. Отец грозит проклятием, а он все ездит с подарками и… – Маша вздрогнула, – все руки целует…

– Гадина! – воскликнул Семен Павлович.

– Они хотят меня в Брыково везти и там будут мучить!

Брыков тяжело перевел дух.

Маша тихо взяла его за руку и промолвила:

– Но ты не бойся! Я – сильная! Я не поддамся им! А если уж очень худо будет, то убегу… к тебе!..

Брыков молча кивнул головой.

– Что они могут сделать? – продолжала Маша. – Только приставать! Я отмолчусь от них. Жечь? Убить? Ведь этого не сделают.