Королевство Теней

– Я впервые играл на людях. Так необычно!

– Сам сочиняешь музыку? Что ты играл?

– Нет, я не умею сам, – сказал Марк. – А играл я «Divenire» Людовико Эйнауди. Слыхал о таком композиторе? Он очень известный, поэтому, наверное, ты понимаешь, о ком идёт речь.

– Увы, я о нём не знаю.

Алина окликнула меня с нетерпением, придерживая за руку развеселившуюся подругу:

– Ты не пойдёшь с нами? Нам очень хочется пойти вместе!

– Сегодня нет.

– А, ты уже познакомился с новеньким мальчиком? – спросила она, изогнув пунцовые губки в ухмылке. – И как он? О чём говорите?

– Только начали о музыке.

– Ну а как же! – улыбнулась Алина и зашепталась возбуждённо с подругой.

Дарина была девушкой удивительно красивой и восторженной.

Мне нравились её картины с мифическими персонажами. Ей часто удавались бледнолицые рогатые единороги, окутанные волшебством, покрытые чешуёй тролли, русалки, ужасные монстры с рыбьими хвостами, переливающимися разноцветным перламутром, и всякие другие существа из сказок, легенд и мифов. У меня никогда не получалось рисовать ничего, кроме природы вместе с её силой и безусловной простотой.

Сестра цепко схватила Алину за крошечные пальцы, и она немного взбодрилась.

– Устала? Я тоже. Ладно, Паша, пока, до завтра, – выговорила она медленно и пошла следом за Дариной.

Я повернулся к Марку и прервал его неспешных мыслей ход. Он посмотрел на меня открытыми, ребячьими глазами.

– Я ничего не слышал о Эйнауди. Мне знакомы мелодии Бетховена, Моцарта, Шуберта, Шопена, но я их не люблю. Я люблю рок, металл, симфонический в том числе. А ты давно музыкант?

– Лет восемь точно занимаюсь. Но я совсем не музыкант.

– Почему?

– Я занимаюсь, если у меня хорошее настроение. А музыкант обязан учиться играть всегда.

– Ой, да ну!

– Так зачем же ты подошёл ко мне? Я видел тебя на предпоследнем ряду с подругой.

– Для того, чтобы похвалить. Разве не очевидно?

Марк вытащил телефон из рюкзака и застрочил кому-то сообщение. Его тёмный взгляд был задумчивым.

– Я никогда не ходил на школьные конкурсы. Мне попросту было не до них. Алина любит таскаться со мной по выставкам, но я всё равно предпочитаю сидеть дома и рисовать. Никакого шума и возни. А почему ты никогда не выступал?

– Родители не позволяли. Они говорят что, если я буду стараться для нетребовательной публики, то погублю свой талант. Сегодня я убедился, что это не так. И ты подошёл. Всё для меня в новинку. Может, это судьба. Ты веришь в судьбу? Я верю в неё, но я не совершенный фаталист.

– Судьба-злодейка.

Марк отвлёкся от сообщения.

Он указал на пятнышко, темневшее зловеще на мятом воротнике.

– У тебя кровь на рубашке?

– Мне было плохо.

– Так вот, почему вы залезли под стулья, – сказал Марк. – А то я не знал, что с вами. Решил, что вы странные.

– Очень трудно объяснить. Странности украшают.

Я улыбнулся одной из своих невольных улыбок, и Марк поднялся с диванчика.

– Мне пора.

– Ты далеко живёшь? – спросил я с любопытством.

– О, да. Очень далеко. На Ирисовой улице возле тёмного леса в деревянном домике. Меня обычно мама забирает потому, что она не работает.

Когда Марк отошёл на несколько шагов, я окликнул его робко, и он обернулся, взмахнув ладонью.

– Спасибо за музыку! – крикнул я, преисполненный новым неведомым чувством.

Он довольно улыбнулся.

Я намеревался с помощью игры на пианино навсегда избавиться от Теней и Матери и взялся немедленно продумывать план по сближению с доброжелательным пианистом.

Глава вторая

В БИБЛИОТЕКЕ

Ночью я долго ворочался и не мог уснуть. Мне не давали покоя воспоминания о сладкой музыке, после которой гнетущая тревога обернулась непоколебимым спокойствием.

Я заходил в комнату к маме и слушал мелодию её мерного дыхания. Иногда она чмокала губами и перекатывалась сонно набок, так что размётанные волосы спадали прямо на выпуклый морщинистый лоб. Когда я выпил горячего чая с лимоном, то лёг в постель, обнял с умилением дымчатого потрёпанного кота и погрузился в тихие сновидения.

Следующим днём в столовой Алина показала незаконченный рисунок бурой росомахи, затаившейся под вывороченными корнями. Я сдержанно похвалил её, она убрала альбом в рюкзак.

– Ты всё думаешь, думаешь. Голова когда отдыхает?

– Никогда. Пусть работает, а то что, зря ношу с собой?

– Ага. Не мучайся, Паша, расскажи мне! Я умею держать секреты. А ведь у тебя есть какой-то секрет, – заныла она противно.

Я не любил, когда она вела себя подобным образом.

– Для тебя, по крайней мере, у меня нет ни одного секрета. Угадай, о чём я думаю.