Стрела времени

– Пить есть?

Солдат, молча, снял с пояса стеклянную фляжку и протянул майору. Кудинов сделал глоток и, как ни мучила его жажда, выплюнул. Из фляжки исходило жуткое зловоние. На зубах заскрипели крупинки песка и глины. Во рту чувствовался металлический привкус.

– Что это?

– Вода, – невозмутимо сказал солдат.

– Как ты «это» можешь пить?

– Пью, что и все, – солдат показал рукой на проложенную по бетонному полу ржавую трубу, в которой была пробита дыра. Через край сгнившего металла стекала тонкой струйкой красноватая жижа.

– В крепости еще с позавчера водопровод не работал. В некоторых казематах были запасы воды, но не в этом. Час назад, когда наступило затишье, группа ушла к Бугу за водой. Пока не возвращались, – пояснил солдат.

Подвалы оглушило чудовищным грохотом. Стены подвала, где находился Кудинов, содрогались от взрывов. Солдаты тревожно поглядывали на ходящие ходуном кирпичные кладки, которые того и гляди, вот-вот развалятся и похоронят под обломками всех. В подвал вбежал невысокий командир со звездой на рукаве. Голова его была перебинтована. Перешагивая через лежащих красноармейцев, командир шел прямиком к майору. Следом за ним держались два солдата в фуражках, с синими околышами.

– Иван, я за тобой, – сказал он, подойдя вплотную к Кудинову.

Майор медленно и с трудом встал.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Фомин.

– Бывало лучше, – попытался улыбнуться майор.

– Шагом марш за мной к третьему укреплению, – крикнул комиссар, потому что в этот момент раздался еще один оглушительный взрыв.

Кудинова повели к арке, за которой оказалась кирпичная лестница, ведущая вниз.

«Вот как. Подвал оказался не самым глубоким местом», – подумал майор.

Кудинова вели запасными паттернами, где должны были находиться склады продовольствия и вооружения. Но, поскольку, крепость как фортификационное сооружение давно уже не представляла боевого значения, эти паттерны пустовали. По пути то и дело, попадались красноармейцы в изорванных гимнастерках, кто-то был одет только в нательное белье, кто-то в тельняшку. Грязные, забинтованные, но все с оружием в руках. Они шли по направлению к выходу наверх, где шел бой. Красноармейцы отражали атаки 45 дивизии вермахта.

Вошли в тесное помещение. У стола, наспех сколоченного из досок, горел факел из гильзы. На столе лежала карта Брестской крепости и прилегающей местности. Над картой склонились полковник Козырь и капитан Зубачев.

Коротко поздоровались.

– Сегодня дважды был предъявлен ультиматум о прекращении сопротивления. В нем сообщается, что если мы до 20.00. не сложим оружие, то от крепости не оставят камня на камне, – сказал Козырь.

К этому времени здание казармы было разрушено до первых этажей, местами до основания. Личный состав располагался в подвалах и в окопах возле реки Мухавец (ближе к казарме).

– Вы информированы о приказе № 1, подготовленном комиссаром Фоминым и капитаном Зубачевым вчера? – спросил Козырь.

– Так точно, – ответил Кудинов.

– Что думаете?

– Мое мнение, сегодня ночью нужно прорываться, – ответил Кудинов.

– Поддерживаю, – сказал Зубачев.

– Я могу отправить с ними Шугурова с разведчиками из ОРБ. Ребята толковые. Если собрать всех, кто в строю и сделать все возможное, то, думаю, найдут выход из крепости. – сказал Фомин.

К 23.00 все было готово к прорыву. По приказу Фомина было сформировано две группы: сержанта Шугурова, который привел из Белого Дворца 45 разведчиков, подменив их другими на укреплении, и майора Кудинова. После совместного обсуждения обстановки решили переходить мост через Мухавец. Первым должен был идти Шугуров, а потом по его сигналу или сообщению идут на помощь остальные.

Все участники прорыва получили саперные лопатки, боеприпасы и частично питание. Им были переданы остатки патронов, гранат. Патроны ссыпали в противогазные сумки, которые закрепили на амуниции.

Группа Кудинова состояла из бойцов разведроты, кавэскадрона, танковой роты и нескольких бойцов бронероты. Набралось человек сорок. Заместителем назначили лейтенанта Возякова из ОРБ. Пока группа подгоняла амуницию, к Кудинову подошел Сашко Лившиц.

– Слушай, майор. Возьми меня с собой, – сказал Сашко.

– Тебя-то куда черти несут? Ты ж раненый, – отмахнулся Кудинов.

– Кто? Я? – всплеснул руками Сашко. – Да я здоровый, як тот кабанчик.

– Отстань, Сашко.

– Ой вэй, товарищ майор. Я себе знаю. А вы себе думайте, что хотите. Но здесь я оставаться не буду. Ну, чтоб вы знали.

– Ты мне поговори еще, – Кудинов грозно посмотрел на морячка. Сашко он знал. И хотел взять. Даже очень хотел. Знал, что Лившиц пригодится. Но знал еще, что старшина Пшенка погиб на Коденьском мосту и сомневался, а не ищет ли Сашко смерти.

– Мамадарагая, таки да?

– Черт рогатый, ладно, собирайся.

– Та вы шо. Мои бебихи уже собраны, – Лившиц вытащил из-за угла вещмешок и автомат.

Перед бойцами выступил комиссар Фомин. Его выступление было коротким. Он говорил, что связи с нашими войсками, находящимися вне крепости, нет. Поэтому боевая задача заключается в обнаружении выхода из крепости, чтобы выводить оставшихся бойцов и присоединиться к нашим войскам.

Возякову было 19 лет. Это был парень с ассиметричным простоватым лицом, золотушно-песочного цвета. Курносый. Под безмятежным, благородным лбом покоились распахнутые черносливовые гордые глаза. Его стройное, но не совсем окрепшее тело ладно держало на плечах гимнастерку. Лучистый, хотя и несколько беспокойный, взгляд выдавал в нем человека честного и принципиального. Он чуть не был арестован за оставление орудия, которым он командовал. На допросе Возяков показал, что ему был через неизвестного лейтенанта передан приказ командира роты старшего лейтенанта Завидлова оставить орудие и выдвинутся вместе с расчетом к Белому Дворцу для оказания помощи обороняющимся. Там он и был задержан. Завидлов погиб. А передававший приказ лейтенант бесследно исчез. Возяков не догадался проверить документы в суматохе боя. Фомин полагал, что исчезнувший лейтенант был диверсантом Бранденбург 800. Это спасло Возякова.

Взвод Возякова сосредоточился у проемов. Фомину удалось посредством радиосвязи подключить к операции бойцов, оборонявших столовые инженерного полка и комсостава.

Шугуров и его бойцы отдельными, небольшими группками, стали выходить из казармы и скапливаться под Трехарочными воротами. Им предстояло перебежать мост через Мухавец. Поддержать их должны были с казарм пулеметным огнем бойцы 84 стрелкового и 33 инженерного полков.

Задача у Шугурова была следующая: группа бойцов, которая вперед перебежит мост, должна занять позицию на близлежащем валу и открыть огонь в сторону Северных ворот, а остальная группа как перебежит мост, должна перебежками двигаться к валам и фортам в сторону города Бреста, где кончаются крепостные валы, а за валами сухой дол, то есть, нет водной преграды.

Ровно в 23.20 по команде полковника Козыря взвод бесшумно выскользнул из укрытий. Планировалось, что атака, как можно дольше будет проходить в тишине. Передвигались короткими перебежками, огибая воронки. Весь путь шел через картину ожесточенной борьбы, шедшей уже несколько дней. Здания были в основном разрушены, и дороги покрывал битый кирпич, мертвые тела, наши и немецкие, мертвые лошади. Тягостное зловоние от пожаров и трупов было всепроникающим.

Начало движения групп немцы проворонили. А когда опомнились, то вести прицельный огонь по штурмующим помешали заранее приготовленная группа прикрытия. Она располагалась в Белом Дворце. Это были пулеметчики лейтенанта Осинцова. При первых же выстрелах с немецкой стороны, они открыли шквальный огонь. Полутораметровые кирпичные стены Кольцевой казармы пробить они конечно не могли, но высунуться гитлеровцам не давали.

Под огнем пулеметчиков бойцы подобрались к оконным проемам казармы. По стенам фонтанчиками кирпичной пыли отмечались свинцовые попадания. По команде Шугурова практически одновременно десять бойцов забросили каждый по две «лимонки» в проем. Прогремели взрывы. Сразу же, те, кто был под окнами, развернулись лицом к штурмовикам, упершись спинами в стену, скрестили перед собой руки. Одна нога на скрещенные руки, вторая на плечо и следующим рывком бойцы влетали в проемы, открывая на ходу огонь из автоматов.

Немцы защищались упорно. Завязался ожесточенный бой. Но в рукопашную пока не переходил. Тактика была проста до гениальности. В проем летят одна-две гранаты. Взрыв. Следом «прошивка» помещения из автоматов и ручных пулеметов. Если не удавалось подавить ответный огонь, процедура повторялась. Через двадцать минут все было кончено. В столовой комсостава лежали убитые.

Вторая группа Кудинова слева также завладела с боем одно из помещений Кольцевой казармы. Весь путь до казармы он стремился держать группу вместе, одним кулаком, и сам двигался в середине группы. Сам участвовал в заброске гранат в проемы стены.

До прямого боевого контакта дойти пока не пришлось. Сейчас наступал важный момент. Предстоял бросок от Кольцевой казармы к реке Мухавец и форсирование ее под огнем противника, занявшего позиции на противоположном берегу. Кудинов показал Возякову пулеметные расчеты. Согласовав действия с Шугуровым, бойцы по команде короткими перебежками, из Трехарочных ворот, бросились вперед.

***