Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Кто вы, молодой человек? – прищурилась Раиса Петровна, с кряхтением привставая со стула. – Вас прислали Борис с Дмитрием?

– Мам, это же я! – Паша немного оправился от неожиданности и сделал шаг навстречу к женщине.

– Не шутите так со мной, это жестоко! – Раиса Петровна с силой сжала спинку стула, руки ее мелко задрожали. – Вы совсем не похожи на Пашку!

– Ах, черт! – Паша вспомнил, что теперь у него другое лицо и застонал. – Посмотри, мам, вот у меня родимое пятно на боку, ты все время говорила, что это – мой отличительный знак! – Паша сделал еще шаг к матери, расстегнул пиджак и задрал вверх рубашку, поворачиваясь левым боком, чтобы она увидела светло-коричневый пигментный овал неправильной формы в районе нижних ребер.

Раиса Петровна на несколько секунд уставилась на пашин бок, а потом снова перевела взгляд на его лицо.

– Нет, – прошептала она, качая головой. – Этого не может быть. Лицо не его. Этого просто не может быть!

Женщина медленно осела на узкую кровать, стоявшую рядом со столом.

– Молодой человек, зачем вы устроили эту клоунаду? Где мой сын? – она прижала ладони к вискам и зажмурилась, будто от сильной боли.

Паша подошел к матери вплотную и сел на корточки, смотря на нее снизу вверх.

– Мам, это я. – он дотронулся до ее коленки. – Просто я попал в этот чертов взрыв в метро. Ты наверняка слышала об этом, мам!

Женщина приоткрыла глаза и нерешительно кивнула.

– У меня сильно пострадало лицо, – выдумывал Паша на ходу. – Доктора сделали несколько пластических операций и вот… Посмотри, каким я теперь стал.

– Меня предупреждали, что мой сын изменился, и я могу не узнать его… – сказала она самой себе. – Но не говорили, что у него теперь другое лицо…

– Кто предупреждал, мам? – спросил Паша.

– Люди, которые привезли меня сюда, – Раиса Петровна нерешительно протянула руку и коснулась пашиных волос, словно проверяя его реальность.

– Зря я, конечно, тогда так все сделал… – пробормотал Паша. – Но я не мог иначе, пойми… Просто не мог. Вы с папой… Моя душа будто разлетелась на куски…

Она кивнула. В уголке глаза показалась блестящая в свете лампы слезинка и медленно скользнула вниз по морщинистой щеке.

Паша взял ее руки в свои и легонько сжал, а затем пересел на кровать и обнял маму, прислушиваясь к своим ощущениям. Он не находил внутри себя былой обиды. Близость матери пробудила в нем целую россыпь давно уже забытых было чувств. Перед глазами промелькнул калейдоскоп детских воспоминаний, и Паша едва сдержался, чтобы не зарыдать в голос.

Некоторое время они сидели молча, прижавшись друг к другу, ошарашенные этим внезапным воссоединением.

– Паша, – первой нарушила молчание Раиса Петровна, – эти люди сказали мне, что ты в опасности?

– Понимаешь, мам, тут такая запутанная история, – Паша пересел на стул и уперся руками в подбородок. – Даже не знаю, с чего начать…

– Ты сделал что-то противозаконное? Связался с бандитами? Те двое, что отвезли меня сюда, очень похожи на головорезов! – Раиса Петровна повела плечами, словно от озноба.

– Нет, мам, все не так! Я тебе сейчас все объясню. Дай только сообразить, как это лучше сделать… – Паша задумался, прикидывая, что он может рассказать матери, чтобы не выглядеть сумасшедшим.

– Надеюсь, ты не пошел по стопам своих отца и деда? – напряженно сказала мама.

– Мам, ну не начинай!

– Нет-нет, теперь я… – Раиса Петровна глубоко вздохнула. – Теперь я понимаю, что они, во многом, был правы. Я же вижу, что творится кругом, смотрю телевизор. Сопоставляю, так сказать, картинку с реальностью. Времени-то у меня хватает… У нас в больнице не всегда хватает чистых простыней и наволочек для вновь поступивших больных, не говоря уже о лекарствах, а с экрана нам рассказывают про укрепление здравоохранения…

– А молодые наши, доктора? Угробили столько пациентов, ты бы знал! – она махнула рукой. – Да вот только правота эта тому же отцу ничего кроме быстрой смерти не принесла! – мама выставила вперед ладонь, упреждая вертевшийся на пашином языке ответ. – Знаю, спорить будешь… Да только сам подумай. Вместо того, чтобы заниматься наукой и хотя бы достичь каких-то высот, как твой дед, Андрей растрачивал себя на этот бессмысленный протест!

– Уж если тогда это ни к чему не привело, что говорить про нынешние времена? Слышала, что сейчас планируют еще ужесточить наказание за… – она пожевала губами, вспоминая, – «Несогласие с политикой властей», кажется, так! Тебе это надо, Пашенька?

– Мам, хоть тут дело и не в этом, но ответь, – не выдержал Паша, хотя разговор уже грозил свернуть на их извечные споры, ничем хорошим не заканчивавшиеся. – Скажи мне, что делать тем, кто видит куда мы, все мы, катимся? Нам что, мало было этого гнилого СССР с его железным занавесом, талонами и доносами? Зачем мы пытаемся все возродить?

– Затем, что история повторяется, Пашка. История повторяется! И опять будут посадки и расстрелы, репрессии, слава вождю и так далее. С этим ничего не поделать, Паша, ничего! – с жаром заговорила Раиса Петровна. – Нам нужно смириться, понимаешь?! Смириться и заниматься своими мирскими делами. Не пытаться перешибить обух плетью! – почти прокричав последнюю фразу, она замолчала, тяжело дыша.

– Я тебя понял, мам, – грустно сказал Паша. – Но, поверь, тут дело не в протестах… И эти люди – не бандиты. Они… – он поискал подходящее слово. – Спецагенты, можешь называть их так. А вот бандиты, наоборот, хотят до меня добраться. Но не переживай, все будет хорошо! – он постарался, чтобы его слова звучали бодро, но получилось не очень.

Несмотря на это, мама, казалось, чуть успокоилась.

– Я посылала их за продуктами, – чуть смущаясь сказала она. – И приготовила тебе твои любимые кексы. Они мне сказали, что ты должен скоро приехать.

– Спасибо, мам. Я почувствовал запах корицы, – проговорил Паша с облегчением. Он был рад, что они сменили тему разговора.

– Да! Чуть не забыла… – Раиса Петровна потянулась за сумкой, стоявшей у изголовья кровати, и начала рыться в ней.

– Вот, – она достала из сумки измятый конверт и протянула его Паше. – Где-то с полгода назад письмо пришло. На твое имя. От какого-то Трямкина С. Я не открывала.

– Трямкин? Серега? Вот так совпадение! Недавно о нем вспоминал. – Паша забрал письмо из маминых рук и сунул его во внутренний карман пиджака.

Они проговорили еще часа полтора. Паша рассказывал об институте и своей работе, избегая говорить о ней в прошедшем времени. Мама, в свою очередь, поведала о жизни в Воскресенке, о больнице, тете Зое и о ее противной собаке Ритке, которая вечно метила их дверь… Затем Раиса Петровна почувствовала тупую ноющую боль в левом боку.

–Что-то я утомилась, Паш. Слишком много эмоций… – она охнула от резкого укола. Сердце словно пронзили длинной иглой. – Сердечко прихватило.

– Мам, может, врача вызовем? – испугался Паша.

– Да не надо. Хорошо, что у меня с собой есть таблетки, – мама легла на кровать и закрыла глаза. – Они там, в правом кармашке. Достань, пожалуйста, Пашенька. У меня такое уже было. Надо просто отдохнуть, и все пройдет.

Паша нашел в сумке наполовину пустой блистер и вложил его маме в руку. Она наощупь вынула одну таблетку и положила себе под язык.

– Сейчас будет получше, не переживай, – едва слышно проговорила Раиса Петровна.

– Давай, я с тобой посижу? – спросил Паша.

– Иди лучше покушай и отдохни. Ты наверняка устал с дороги, – мама немного приподнялась с подушки и посмотрела на него. – Ступай, сынок, со мной все будет хорошо.

– Ну как хочешь, – нерешительно ответил Паша. – Отдыхай.

Он тихонько вышел за дверь и аккуратно прикрыл ее за собой, стараясь не шуметь.

– Ну что, как тебе сюрприз? – включился ДЖАРВИС, едва Паша оказался в коридоре.

– Офигенный, – ответил Паша и, в свою очередь, задал вопрос: - Как она здесь оказалась?

– Долгая история… – ДЖАРВИС, казалось, замялся, – Понимаешь…