Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Ничего. Либо этот факт скрыли от системы учета, что представляется мне достаточно вероятным, либо это произошло, если вообще произошло, уже вне стен пенитенциарного учреждения.

– Я тебя понял, – вздохнул Паша.

Напоследок, он еще раз обошел апартаменты и спустился вниз к ожидавшему его такси.

Перелет до Москвы прошел без приключений. На этот раз Паша обошелся без обильных возлияний, ограничившись двумя бокалами вкуснейшего пива какой-то трудно запоминаемой бельгийской марки. Зато у него была уйма времени, чтобы насладиться всеми стадиями полета. Он оказался не таким уж и страшным, как опасался Паша. Два раза самолет попадал в легкую турбулентность, но для сидевших в голове авиалайнера пассажиров она была практически неощутима. Взлет же и, особенно, посадка в ночной Москве произвели на Пашу неизгладимое впечатление.

На таможенном посту Пашу встретили как врага народа, особенно удивившись отсутствию багажа. В представлении таможенников любой человек, побывавший за границей, должен был ввозить на родину, по меньшей мере, два чемодана зарубежного товара, о чем не преминула сообщить уродливая грымза в форме, чем-то схожая с тем непонятным существом, которое выпускало Пашу из страны около месяца назад.

Впрочем, на этот раз Паша был морально подготовлен к встрече с представителями родной правоохранительной системы и никак не выдал свое неудовольствие, чем еще больше разозлил пограничницу, выдавшую ему паспорт с отчетливо слышимым зубовным скрежетом.

Когда Паша шел по «зеленому коридору», у него вдруг завибрировало левое бедро. Паша схватился за карман брюк и нащупал очертания знакомого предмета. Он совсем забыл о телефоне, который сосватал ему Морган, бывший тогда еще ДЖАРВИСом! Да, он по-прежнему везде носил устаревший аппарат с собой и раз в неделю ставил на зарядку, но со временем свыкся с бесполезностью этого мини-кирпича и рассматривал его исключительно как талисман.

Достав телефон, он уставился на незнакомый набор цифр на непривычно маленьком дисплее. Кто мог знать его номер, если даже он сам им не интересовался? Вдруг, это какая-то реклама или что похуже? Пашин палец потянулся было к кнопке отмены вызова, но был остановлен голосом Моргана: – Может, все-таки ответишь? Нехорошо заставлять человека ждать.

– Да там наверняка какой-нибудь спам, – возразил Паша. – Откуда кому-либо известен этот номер?

– Ну уж наверняка не случайному коммивояжёру. Отвечай, не бойся, – подбодрил его Морган.

– Тьфу, глупость какая, – мысленно фыркнул Паша, нажал на зеленую трубочку и поднес телефон к уху.

– Алле, Романо! Ты там, брателло? – раздался из динамика жизнерадостный голос, который принадлежал конечно же цыганскому барону, как его про себя называл Паша, Тамашу.

– Привет, Тамаш. Да, я там. Точнее, тут.

– Прилетел уже? – в трубке послышалось какое-то цокание, и у Паши перед глазами возникла картина ощерившегося и светящего по сторонам своими крупными лошадиными зубами цыгана.

– Представь себе.

– Отлично, земеля! Я жду тебя тут, справа от выхода из буферной зоны.

– Сейчас буду, конец связи, – Паша закончил разговор и заспешил на выход, обгоняя других путешественников.

– Нашел себе земелю, – беззлобно пробурчал он себе под нос.

Цыган встречал его, держа в руках какой-то куль или что-то вроде того. Когда Паша подошел к нему, Тамаш встряхнул куль, оказавшийся дубленым полушубком, подбитым похожим на овчину мехом. В другой руке у него оказалась настоящая ушанка, отделанная схожим с полушубком образом. Сам Тамаш был облачен в короткую ярко-оранжевую дубленку и пышную шапку с лисьим хвостом.

– Е-мое, Тамаш! Ну ты даешь! – Паша нехотя принял у него одежду и крепко пожал протянутую руку.

– Бери-бери, у нас тут тринадцать градусов. Ботинки ждут тебя в машине… Ты подкачался что ли? – Тамаш одобрительно крякнул и потер руку об руку, разминая пальцы, которые Паша немилосердно сдавил несколько секунд назад.

– Есть немножко, – бросил Паша, накидывая на плечи полушубок. – Ты откуда узнал мой номер телефона?

– Да все оттуда же, откуда ж еще? – Тамаш с усмешкой постучал пальцем по левому уху. Там, как теперь знал Паша, скрывался крохотный передатчик, через который цыган получал указания от Моргана.

– Понятно. Слушай, мне нужно в Клин. Успеем до ночи?

– Эээ, Романо, куда такая спешка? Мне сказали, что сегодня ты переночуешь на базе. А уж завтра с утра поедем куда надо.

– Вот как? – Паша вопросительно поднял бровь. – А что за база?

– Ну тот дом, откуда ты уезжал за кордон. Оттуда и Клин твой ближе.

– Это все твоя работа? – обратился Паша к Моргану.

– Так будет лучше, – пояснил тот. – Сейчас уже поздно спешить. Не хочешь же ты заявиться к другу за полночь? Переполошишь народ.

– Ладно, пусть так, – согласился Паша.

– Хорошо, Тамаш, поехали, – обратился он к ожидавшему цыгану. – Веди, где там наша машина?

– Пойдем, Романо, тут недалеко.

Через полтора часа Паша вернулся в дом, где почти месяц назад умерла его мама. Не слушая доводов Моргана, он решил заночевать в той самой комнате и полночи не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок на жестком матрасе узенькой кровати. Воспоминания детства и юности вновь нахлынули на него, оставляя на щеках мокрые соленые дорожки. Только под утро Паша, наконец, забылся тревожным сном, постанывая и корчась в некоем подобии полудремы.

Морган не стал вмешиваться и корректировать пашино эмоциональное состояние, справедливо полагая, что это лишь навредит его психике. Паша нужен был ему здоровым, а такие ментальные испытания, как узнал Морган, способствовали закалке человеческого характера. Он выяснил, что чрезмерное ограничение стресса для людской нервной системы влечет за собой пагубные последствия. В случае внезапного психоэмоционального перенапряжения незакаленный организм может попросту сломаться, введя своего хозяина в неадекватное состояние. Паше же, по мнению Моргана, предстояло еще не одно испытание подобного характера, поэтому сверхразум устранился, наблюдая за пашиными переживаниями со стороны.

В районе десяти часов утра Паша, наконец, перестал мучить себя многочисленными попытками уснуть и спустился в гостиную. В холодильнике обнаружилась пачка пельменей и полголовки сыра. Вместе с тремя чашками крепкого кофе это позволило ему прийти в состояние, отдаленно напоминающее нормальное. Конечно, на фоне месячной диеты из высочайшего качества продуктов пельмени выглядели так себе, но на безрыбье, как говорится, и рак – рыба.

Едва Паша с сожалением прикончил последний кусочек сыра и печально посмотрел в показавшую дно чашку, его телефон вновь подал признаки жизни, разразившись отвратительным шестнадцатибитным пищанием.

– Блин, надо опять на вибрацию переключить, – проворчал Паша, сбрасывая вызов. Экран высветил вчерашние цифры – Тамаш был готов к отправлению. Паша не стал перезванивать, он с кряхтением встал и побрел в гараж.

– О! Брателло! – раскрыл свои объятия цыган, встречая Пашу у машины. – Едем?

– Тамаш, уймись. Без тебя тошно… – Паша не ответил на приветствие водителя, сразу забравшись на заднее сидение тойоты.

– Трудная ночь? – Тамаш завел мотор, и джип плавно тронулся с места.

– И не говори. Я подремлю пока мы едем, ты там не гуди особо, хорошо? – Паша поджал ноги и лег плашмя, закрыв зудящие от недосыпа глаза.

– Как скажешь, Романо, как скажешь, – Тамаш пожал плечами и сосредоточился на дороге.

Уже через пять минут Паша, несмотря на выпитый только что кофе, спал сном праведника, в котором не было места ни одному сновидению.

Проснулся он от мелодичного перезвона, напомнившего ему воскресный полуденный звон колоколов небольшой церквушки, которая располагалась недалеко от родительского дома. В детстве этот звон сообщал ему, что до понедельника оставалось не так уж и много времени, которое требовалось потратить максимально плодотворно, чтобы было что вспомнить на неделе во время школьных штудий.

Поднявшись с сидения, Паша обнаружил, что они стоят на обочине узенькой дорожки, у какого-то унылого пустыря.

Цыган сидел тихо и неподвижно, словно каменный истукан.

– Едрена-матрена, уже полтретьего! – ужаснулся Паша, посмотрев на свои новехонькие брендовые котлы. – Тамаш, давно мы здесь? Мы ведь уже на месте? – уточнил он.

– На месте, – подтвердил водитель. – Пару часов уж стоим.

– А что ж ты меня не разбудил? – возмутился Паша.

– Мне сказали, что этого делать не стоит. Ты же сам говорил, что ночь выдалась не из легких!?