Сказка с (не)счастливым концом(?)

– Какой высокий слог! Браво, браво! – нарочито зааплодировал Тамаш, который как раз заглушил двигатель и поставил машину на ручник. – Кого ты так любишь, Романо?

– Да есть тут один подонок, – неопределенно отозвался Паша. Он чуть смутился от своей несдержанности и не хотел посвящать цыгана в лишние детали.

– О, брателло! – Тамаш поднял указательный палец вверх и подмигнул Паше. – Подонков у нас намного больше одного. Гораздо больше! Прям управы на них нет!

– Может, найдем? – бросил Паша. Он открыл дверь и вылез из машины. – До встречи, Тамаш.

– Бывай, Романо, хорошего вечера! – Тамаш шутливо отдал честь и вновь завел двигатель.

Паша поднялся по уже знакомой лестнице и прошел в дом.

– Блин, что-то я так устал, – пробормотал он, оказавшись в просторном холле, и бросил свой полушубок на диванчик. Тот лениво соскользнул на пол. Что-то негромко стукнуло о паркет.

– Твою мать, пистолет! – простонал Паша, вспомнив про оружие Разина, сунутое им в карман полушубка.

– Отдай его Глотову. Он снаружи, за дверью, – посоветовал Морган.

– А можно завтра? Надеюсь, за ночь ничего сверхъестественного ни с ним, ни с нами не случится? Я хочу поскорее прилечь. Чувствую себя как разбитое корыто! – пожаловался Паша. – Что ты со мной сделал?

– Хорошо. Завтра, так завтра. С тобой ничего особенного, просто организму действительно нужен сон. Для тебя приготовили хозяйскую спальню.

– Кто приготовил? Глотов и этот второй, как его там? – Паша приступил к восхождению на второй этаж. Каждая новая ступенька давалась ему все тяжелее.

– Фатьянов, – уточнил Морган. – Не понимаю, что здесь такого.

– Да ничего. Я как представлю, что два головореза расстилают белье, заправляют одеяло в пододеяльник… – Паша невольно улыбнулся, видя перед глазами описываемую им картину. – Глотов в переднике и чепчике… Я лучше переночую в маминой комнате.

– Как знаешь, – не стал спорить Морган. – Если тебе удобнее мучиться на узкой и неудобной койке – дело твое. Но в этом случае восстановление будет неполноценным.

– Я уверен, что ты что-нибудь придумаешь, – отмахнулся от него Паша. Он, наконец, одолел подъем и прошел в уже знакомую комнату.

Семенов вот уже два часа терпеливо сидел в небольшом предбаннике перед конференц-залом, расположенном в цокольном этаже главного храма адептов Аалекта. Казалось, совсем недавно это монументальное строение носило совсем другое название и было вотчиной несколько иной религии, но вспоминать и, тем более, говорить об этом теперь было не принято.

Время от времени Семенов обменивался понимающими взглядами с двумя бойцами, которые стояли по обеим сторонам от массивных створок, преграждающих путь в зал, где проходил Собор РВЦ под председательством самого Первого. Облаченные во все черное воины стояли словно статуи, позволяя себе лишь изредка поводить головами, чтобы размять шейные мышцы. Каждый был вооружен крупнокалиберным пистолетом-пулеметом Золотова с повышенной останавливающей силой.

Этим мощным оружием – гордостью отечественного военпрома – оснащались только члены личной гвардии Хозяина и оперативники подразделения «Э». Семенов видел отчеты о испытаниях ППЗ, в которых говорилось, что данная машина способна в секунду нейтрализовать даже обколотого коктейлем наркотиков смертника. В качестве примеров приводились протоколы с крайне подробными фотоматериалами. В роли смертников использовались заключенные, отбывающие пожизненные сроки.

Охранников церковников, несмотря на все их протесты, внутрь храма не допустили, и они были вынуждены занять внешний периметр. Даже Семенову, чтобы попасть в эту комнатушку, пришлось пройти через несколько пунктов досмотра. По его оценкам, внутри здания безопасность Первого обеспечивало около полусотни гвардейцев.

Наконец, двери распахнулись, и из зала потянулся ручеек святош в кроваво-алых рясах, разукрашенных разной степени вычурности позолотой, в зависимости от занимаемого чина. Неизменной оставалась лишь одна деталь: стилизованное изображение атомарной решетки на левой стороне груди каждого иерарха.

На выходе образовалась даже небольшая пробка: культисты разбирали смартфоны из огромного короба, стоявшего у стены. Пользоваться мобильными устройствами на Соборе было строжайше запрещено. Семенов с интересом и легким отвращением наблюдал за тем, как жадно хватали свои электронные цацки эти пастыри людских душ. Практически все они с жаром проповедовали своей пастве об отказе от излишеств современной западной цивилизации, но при этом сами являлись ее первейшими рабами.

Выждав для приличия минут семь после того, как вышел последний ряженый, Семенов поднялся со своего места и направился в зал. Один из стоявших на часах гвардейцев предупреждающе поднял руку, а затем указал на короб.

– Все электронные устройства приказано оставлять здесь, – он выразительно посмотрел на планшет в руках Семенова.

– Посмотри на меня, боец. Я что, похож на попа? – Семенов развел руки в стороны и немного повернул корпус сначала влево, потом вправо. Дескать, смотри, служивый. – У меня там оперативная информация для доклада.

– Приказ касается всех, – непреклонно ответил гвардеец. Краем глаза Семенов отметил, что рука второго часового переместилась ближе к ППЗ.

– Хорошо, хорошо! – Семенов не стал упорствовать. – Разоружаюсь! – он подошел к коробу и аккуратно опустил туда свой тактический планшет и добавил к нему телефон, заметив при этом, что на дне короба лежал экраном вниз еще один смартфон. С его чехла на Семенова смотрел Первый в окружении смеющейся детворы.

– А что, там еще кто-то остался? – спросил Семенов у охраны.

– Нас это не касается, – ответил все тот же гвардеец. – Проходите.

Семенов демонстративно отдал честь и прошел внутрь, почтительно остановившись сразу за порогом и ожидая, когда его заметят.

С другой стороны дверей, а также по всему периметру зала дежурили еще десять сотрудников личной охраны Первого.

«Не доверяет Хозяин попам, ой, не доверяет!» подумалось Семенову. Впрочем, Хозяин, обычно, не доверял никому, и это, по мнению Семенова, было разумно. Пост первого лица государства накладывал свои особенности.

Сам Хозяин сидел на дальнем конце огромного овального стола, а рядом с ним примостился недавно назначенный новый Главный Иерарх, к продвижению которого Семенов самолично приложил руку. Он вспомнил трясущегося Василисия, перед смертью напрудившего в свой красивый балахон, и брезгливо поморщился. «Интересно, сколько протянет нынешний, и не придется ли мне стать отцеубийцей во второй раз?» – промелькнуло в голове Семенова. О своих собственных перспективах он старался лишний раз не задумываться, хотя поводов для недовольства своим подчиненным у Хозяина имелось предостаточно.

Первый бросил быстрый взгляд на Семенова, но знака приблизиться не подал, и продолжил о чем-то переговариваться с отцом Сефербием. Семенов заложил руки за спину и вытянулся по стойке смирно, задрав подбородок кверху и пожирая своего патрона широко раскрытыми глазами. Ни дать, ни взять, истовый солдат и слуга своего господина.

Несколько минут спустя Семенов увидел, как Сефербий церемонно взял руку Первого и прикоснулся к тыльной стороне ладони сначала губами, а затем лбом. После этого верховный святоша тяжело поднялся, отвесил Хозяину поясной поклон и медленно пошел восвояси. Он с достоинством прошествовал мимо Семенова и гвардейцев, не удостоив их ни одним взглядом, и вышел из зала.

Хозяин какое-то время пристально смотрел вслед ушедшему Иерарху и только потом, словно нехотя, сделал приглашающий жест Семенову. Тот живо сорвался со своего места и бодро чеканя шаг направился к Первому.

– Присядьте вон там, Слава, – сказал Первый, указывая на кресло метрах в пяти от себя, когда Семенов достаточно приблизился.

Секретарь послушно уселся в кресло и положил сцепленные в замок руки на стол. Он ожидал возможности занять место Сефербия, чтобы находиться к Хозяину как можно ближе, но, по всей видимости, больше не имел достаточного доверия со стороны Первого. Однако, он надеялся вернуть это доверие в самое ближайшее время.

– Так что вы хотели мне сказать Слава? – Первый уставился на свои холеные ногти, демонстративно не глядя на подчиненного. – Я читал ваш последний доклад. Надеюсь, у вас был более серьезный повод для столь срочной личной аудиенции? – он, наконец, поднял глаза на Семенова, и тот поразился, насколько холодным и колючим был этот взгляд. Похоже, что Семенов недооценивал степень гнева Хозяина и переоценивал свои недавние успехи с кемеровской девчонкой.

– Да, Хозяин, – ответил Семенов, сглотнув ком в горле. – Буквально несколько часов назад я получил секретное донесение от наших агентов…

– А переслать его мне было совершенно невозможно? – перебил его Первый.

– Конечно можно, вот только у меня есть определенные опасения насчет защищенности нашей линии связи, – Семенов понизил голос, чтобы стоящие неподалеку гвардейцы ничего не расслышали. – Дело в том, что наш АЛЕША уловил некие сигнатуры, указывающие на попытку взлома…

– Слава, вы же видели аналитическую записку, в которой говорилось, что наша система искусственного интеллекта, а следовательно, и криптозащита на квантовых эффектах не уступает, а кое в каких аспектах и превосходит западные аналоги? – Первый скептически смотрел на Семенова, буравя того тяжелым взглядом. – Вы хотите сказать, что кто-то подобрал ключи к шифрованию спецсвязи? Возможно мне следует отдать приказ о штрафных санкциях для Департамента Кибербезопасности?

– Нет, нет, я не утверждаю подобного! – энергично замотал головой Семенов. Перед его глазами замаячили слишком красочные подробности последствий таких штрафных санкций. – Просто сигнатуры…

– Короче! – Первый шлепнул ладонью по столешнице. – Что вы хотели мне сообщить? У вас есть две минуты. У меня еще запланирована встреча на сегодня, а время, как вы понимаете, уже не детское. Тем более для такого, не молодого уже, человека, как я, – он усмехнулся, давая понять, что кокетничает. Но выражение глаз Первого дало Семенову понять, что в последней фразе крылось нечто большее, чем кокетство.

– Хозяин, – Семенов наклонился над столом, пытаясь хоть на немного, но приблизиться к нему. – Три часа назад я получил рапорт от нашего сотрудника из Департамента «Э» по Центральному району. В рапорте говорится, что им поступил очень интересный звонок от некоей Алевтины Трямкиной… Это – мать Сергея Трямкина, – поспешил пояснить Семенов, заметив недоуменный взгляд Первого.

– Сергей Трямкин, в свою очередь, являлся однокурсником и приятелем Павла Занозина. Мы ведь прошерстили всех его знакомых и корешей и оставили строгие инструкции по поводу возможного контакта с нашим беглецом.

– Так, так… Продолжай, – Первый, в свою очередь, заинтересованно наклонился к Семенову. – Что сказала эта карга?

– По ее словам, сегодня к Трямкину приходил друг, с которым сынуля напился в муку. И этот друг, никто иной как Занозин!

– Она уверена в этом? – быстро переспросил Первый. На этот его глаза искрились блеском предвкушения, который Семенов видел много раз, а потому не мог перепутать ни с чем.