В конце вечности

Печально вздохнув, Степаныч дернул за рукав здоровяка, и аккуратно перешагивая сухие ветки, они скрылись в лесной чаще.

Выждав время, Остап выдохнул и двинулся к воротам. Прижавшись спиной к забору, он заглянул во двор. В деревне, все еще продолжалось кровавое пиршество людоедов, рвущих на куски мертвые тела. Неподалеку от ворот, спиной к лесу, сидел дикарь, и жадно копался во внутренностях местного кузнеца. Стиснув зубы, Остап в два прыжка оказался рядом с людоедом и, схватив его за волосы, несколько раз саданул его ножом. Дикарь завизжал как паленая крыса. Услышав вопль, соплеменника, твари со всех концов деревни бросились к Остапу. Охотник, попятившись к лесу, вложил два пальца в рот, и издал пронзительный свист.

–Ну что скоты, догоняйте! – Сплюнув кровью под ноги, сказал Остап, и бросился в чащу. Он бежал, что было сил. По треску веток и визгам было ясно, что разъяренная толпа выродков его нагоняет. В глазах замелькали зарубки на деревьях.

–Вот оно волчье поле. – Подумал Остап, перескакивая через кусты. Позади, раздались первые лязги капканов, с истошными воплями попавших в них дикарей. Перемахивая через все кусты, где только могли быть ловушки, Остап стремительно приближался к огромному, поросшему мхом, валуну. Позади все еще слышались хрипы преследователей.

Остапу удалось не попасть в капканы, но от усталости уйти оказалось труднее. Охотник запнулся и упал, проехавшись на животе, добрых три метра. Идущие след в след четверо людоедов, спотыкаясь об Остапа, кубарем покатились по земле. Один из каннибалов, поднялся и сцепился на земле с охотником. Троих оставшихся, остановил раскатистый бас, раздавшийся за их спинами.

–Убью!! – Заорал, брызгая слюной, Фома, и выскочив из- за валуна, размашистым ударом дубины, снес двух людоедов. Третий людоед, вытаращив от страха глаза, бросился прочь. Однако этой твари, уйти не дал Степаныч, уложив его безвольную тушу, метким выстрелом из охотничьего лука.

Озверевший Фома, подскочил к Остапу и, схватив сидящую на нем тварь за грязные волосы, оттащил в сторону. Не дав людоеду подняться, здоровяк с размаху, вколотил дубину в его уродливую голову.

– Вставай родной! – Поднимая Остапа, закричал Фома.

–Спасибо! – Скривив лицо от боли и усталости сказал Остап, и тяжело дыша, достал с голенища нож.

–Что суки?! – Зарычал Фома, вскидывая над визжащими людоедами дубину. – Это вам не спящих баб резать! – На!! – Добавил он, и со свистом впечатал свое орудие во врага.

А тем временем, волчья поляна ревела десятками глоток. Звеня цепями, людоеды пытались выбраться из капканов. Увидев бегущих к ним охотников, дикари взбеленились и были готовы отгрызть себе ноги, лишь бы сбежать.

– А ну, дай помогу! – Заорал Фома и с треском обрушил свое дубье на голову одного из людоедов. Засвистели стрелы Степаныча. Через несколько минут все было кончено. Поляна погрузилась в мертвую тишину, и лишь сбившееся дыхание Фомы и Остапа, не давало ей зазвенеть в ушах.

–Нам нужно идти! – Отдышавшись, сказал Остап.

– Вставай Фома, надо глянуть, что в деревне твориться.– Хлопнув по плечу, сидящего на земле здоровяка, сказал старик. Фома кивнул и, обтерев лицо грязным рукавом, кряхтя, поднялся.

Приблизившись к деревне, Остап взобрался на забор и осмотрелся. Охотник никого не увидел. Откуда- то из глубины доносился треск ломающихся досок.

Соскочив с забора, Остап взглянул на товарищей, и прижал указательный палец к губам. Коротким кивком, Остап указал Фоме и Степанычу следовать за ним. Передвигаясь как можно тише, трое двинулись в деревню.

Приблизившись к дому Эльзы, охотники увидели, груду тел. Охранники дома, вперемешку с дикарями лежали друг на друге, запечатлев трагический момент отчаянной и неравной схватки. Дверь, ведущая в терем, была вырвана и лежала неподалеку. Из дома доносился рык, клацанье зубов и все тот же треск ломающихся досок. Остап приблизился к искореженному крыльцу, и заглянул внутрь. В полумраке метнулась крупная лохматая фигура. Во внутренней тяжелой двери, уже была проделана приличная брешь, сквозь которую, то и дело показывалась здоровенная волчья морда и оскаливала клыки.

Фома, крепко сжимая дубину, прижался спиной к стене у входа. Степаныч заприметив в траве окровавленный топор, поднял его и отдал Остапу, а сам отошел к колодцу.

– А ну выходи!! – Громко закричал во тьму старого терема, Остап.

Звуки внутри стихли. Послышались тяжелые шаги и скрип половиц. Из темноты на свет, вышел, пригнувшись, огромный дикарь. Роста он был исполинского. Метра два с половиной, не меньше. Посмотрев снизу вверх на гиганта, Остап попятился.

На поясе этого чудовища, болтались на крюках человеческие черепа, некоторые из которых, были совсем свежие. Всклокоченные волосы делали огромную голову варвара, необъятной. Выпученные глаза, блестели безумием и яростью. Нижняя челюсть людоеда, подалась вперед, обнажая гнилые зубы. Заревев, дикарь бросился, на Остапа.

Оказавшийся позади чудовища, Фома, что было силы, заехал дубиной ему по спине. От неожиданности, выродок вздрогнул и, разворачиваясь, пошатнулся и снес плечом деревянную опору крыши крыльца. Крыша затрещала и рухнула на голову людоеда. Однако ошеломленный дикарь быстро пришел в себя, и поднялся на ноги, раскидывая по сторонам доски. Вырвав из обломков рухнувшего крыльца, кусок сломанного бревна, дикарь двинулся на Фому.

Толстяк, сжимая дубину, украдкой бросил взгляд на Остапа, словно пытаясь этим придать себе храбрости, и стиснув зубы, зарычал.

Фома понимал, что едва ли переживет удар этого чудовища, но трусом он никогда не был. Единственное, чего он хотел, в эту минуту, не умереть раньше, чем успеет, как следует приложиться по выродку. Когда между Фомой и людоедом осталось пару шагов, засвистела стрела Степаныча, и впилась великану под колено. Нога огромного варвара подломилась, и он упал перед Фомой, опершись руками о землю.

Воспользовавшись моментом, здоровяк с плеча приложился дубиной по огромной башке людоеда. Схватившись одной рукой за разбитую голову, а второй вырывая из ноги стрелу, великан поднялся. Подскочивший Остап всадил в спину дикаря топор. Заревев, гигант махнул обломком бревна, и ударил охотника, отбросив того в сторону. Развернувшись к Фоме, дикарь вновь получил удар дубиной в грудь. С силой, вырвав из рук толстяка оружие, и свалив на землю, варвар замахнулся на него, но очередная стрела, впившаяся ему под лопатку, мгновенно охладила его пыл. Скривив и без того безобразное лицо от боли, дикарь подскочил и бросился к Степанычу. Стоящий у колодца старик, невозмутимо натянул тетиву. Очередная стрела, вошла людоеду под сердце. Вот только умирать огромная тварь не спешила. Размахнувшись, варвар швырнул в Степаныча обломок бревна. Угодив в колодец, деревянный снаряд разлетелся. Рука старика дрогнула, и стрела, нацеленная в голову варвара, лишь скользнула по его щеке.

Заревев, людоед в два прыжка оказался рядом со стариком и, схватив его за одежду, оторвал от земли.

Пришедший в себя Фома, кряхтя, поднялся и, подобрав с земли дубину, застыл в оцепенении, глядя, на то, как беспомощный Степаныча, отчаянно вырывается из рук чудовища.

–Отпусти!! Закричал Фома, и в сердцах топнул ногой.– Отпусти, кому говорю?! – потрясая дубиной, закричал толстяк. Гигант бросил взгляд на Фому, оскалился, и швырнул Старика на землю. Степаныч охнул от боли и, перевернувшись, медленно пополз к Остапу. Людоед взглянул на шагнувшего в его сторону Фому и, поравнявшись со стариком, с силой наступил ему на грудь. Старые кости захрустели. Степаныч застонал и, закашлявшись кровью, уткнулся лицом в траву.

–Убью сука!! Убью тварь!!!! – в отчаянии закричал Фома и бросился к выродку.

Остап, держась за ребра, поднялся с земли и, стиснув зубы, двинулся на помощь Фоме. Подбежав к людоеду, толстяк подпрыгнул и, с ходу обрушил на него дубину, выбив глаз, и превратив лицо варвара в кровавое месиво. Великан, схватился за лицо. Подоспевший Остап, повис на шее варвара, всаживая под ребра охотничий нож. Ударом ноги великан отбросил толстяка в сторону дровницы, с грохотом засыпавшей того, березовыми паленьями. Стащив с себя Остапа, гигант швырнул его на землю. Подобрав из – под ног увесистый булыжник, варвар занес его над собой, готовясь размозжить голову врага. В глазах Остапа плыло. – Я не справился, мелькнула мысль в голове охотника. Еще мгновение, и его голова разлетится как спелый арбуз, отправив его с позором к ангелу смерти. Заваленный паленьями Фома и перебитый Степаныч ему уже ничем помочь не смогут. Остап лишь закрылся руками, ожидая, когда огромный валун рухнет на него и снова погрузит во тьму. Однако камень глухо упал рядом. Варвар заорал. В его разорванную руку, мертвой хваткой вцепился, черный взъерошенный волк. Людоед тщетно пытался стряхнуть тяжелого хищника, после чего размахнувшись, ударил животное о землю. Волк взвизгнул и кубарем откатился в сторону. Оскалив красные от крови зубы, гигант поднял с земли Остапа и, схватив за шею, стал душить. Глаз варвара, злорадно впился в бледное лицо охотника, наслаждаясь его агонией. Разжать мощные пальцы, у Остапа не хватало сил. Он захрипел, отчаянно цепляясь сознанием за ускользающую реальность. Он почти потерял сознание, когда за спиной людоеда, возникла хрупкая женская фигура.

Опустив мутнеющий взгляд на девушку, Остап, увидел, как легкая ткань, скрывающая ее лицо, опустилась. По телу охотника пробежала волна негодования. Еще секундой ранее, охотник был готов смириться с неизбежностью, но открывшийся ему лик ангела любви, не оставил от отчаяния, и камня на камне. В голове заметались мысли. Остап вспомнил рассказ Степаныча, о стороже, сошедшем с ума при виде этого лика, и о неистовой силе, в нем пробудившейся в тот момент. Остап на себе прочувствовал всю эту власть, над разумом и духом. Желание единолично владеть этой немыслимой красотой проникло в охотника, так глубоко и бесповоротно, что сопротивляться этому было невыносимо. Однако он мог, сопротивляться огромному варвару, стоящему между ним и его вожделенной святыней.

– Я не умру…. – Захрипел охотник, и оторвав взгляд от Эльзы, и переводя его на окровавленную морду людоеда. – Ты умрешь…– С пузырящейся изо рта пеной, прошипел он.

Вцепившись в руку гиганта, Остап почувствовал, как тело его сжимается в тугую пружину. Откуда взялись эти силы, он не понимал, но его словно распирало от мощи, с которой даже это существо справиться было не способно. Охотник, вонзив в людоеда обезумевший взгляд, словно говорящий – А как тебе это? – с хрустом вывернул варвару, большой палец. Людоед заорал и выронил жертву. Свалившись на землю, Остап закашлялся так, что вот-вот разорвет легкие. Кувыркнувшись за спину людоеда, охотник вырвал торчащий в ней топор, и рубанул варвара под колено. Огромная тварь завалилась на бок и стала разворачиваться на месте, волоча за собой искалеченную ногу. Брызгая кровавой слюной, варвар хватал воздух, пытаясь зацепить Остапа, но отскочивший охотник, заревел во все горло, и с размаху всадил топор людоеду в самое темечко. Глаз великана сверкающий углями ярости, вдруг поплыл и, опустившись Остапу под ноги, медленно потух.

Остап, жадно хватая воздух, обессилено завалился на спину. Подскочивший к нему черный волк, заскулил, и стал вылизывать запачканное кровью, лицо хозяина.

Эльза, закрыла тканью лицо, оставив лишь сапфировые глаза. Присев рядом с Остапом, девушка отогнала волка, раболепно демонстрирующего свою преданность.

– Ты не ранена? – Проглотив в горле ком, произнес Остап.

–Нет. – Тихо ответила Эльза и аккуратно, убрала с бороды охотника налипшую на него хвою.

Остап все еще был одержим тем нахлынувшим на него чувством, подстегнувшем волю к жизни, но поработившем волю. Его рука вдруг сама потянулась к девушке, но он одернул ее, сжав в кулак. Собравшись с мыслями, Остап все же сумел усмирить в себе этот зов и частично прийти в себя. Тяга к этой женщине по-прежнему не давала покоя, но охотнику удалось сознательно подавить ее проявление.

Позади, послышался звук посыпавшихся поленьев. Из дровницы, кряхтя, выбирался Фома. Поднявшись на ноги, толстяк, неловко перешагивая через дрова, споткнулся, и снова упал. С гримасой боли, толстяк перевел взгляд, на мертвое тело варвара, из головы которого торчал топор.

–Жалко не я тебя, гадина! – Сплюнув, с ненавистью прошипел Фома.

Поднявшись, и пошатываясь, здоровяк направился к колодцу, где лежало тело Степаныча. Подойдя к старику, он, дрожащей рукой, пригладил его растрепанную седину. Поджав губы, здоровяк скривился в лице, и его покрасневшие глаза влажно заблестели. Рубаха старика, впитала две горячие капли, упавшие с лица Фомы. В руке Степаныча был зажат нож, которым перед смертью, старик что- то чертил на земле. Вытирая глаза и шмыгая носом, Фома посмотрел на рисунок.

– Степаныч, миленький, что это? – Пождав губы, прошептал здоровяк, внимательно всматриваясь в глубокие линии на притоптанной земле. – Не пойму ничего… – Сосредоточенно разглядывая изображение, бубнил себе под нос Фома.

За спиной толстяка появился Остап. Волк подскочил к Фоме и стал лизать ему руку, чуть не затоптав рисунок.

–А ну уйди Трезор! Сгинь, кому говорят! Отталкивая животное, прикрикнул Фома.

Эльза погладила обиженного волка, после чего тот лег у ее ног и, опустив голову на лапы, недовольно посмотрел на толстяка.

Остап, тяжело дыша, подошел к телу старика и присев рядом, опустил голову.

– Они для тебя уже ждут родной. – Поглаживая трепетавшую на ветру рубашку Степаныча, прошептал Остап. – Перед тобой они точно не посмеют закрыться… – Вспомнив, лежавший на щеке, теплый металл Эдемских ворот, со вздохом добавил охотник.

–Остапка, глянь, может, разберешь, что тут к чему. – Кивнув на небрежный рисунок, сказал Фома.

Остап взглянул на чертеж. Пробежавшись глазами по линиям, охотник помял бороду и прикусил губу.

– На карту похоже. Вот дорога. – Ткнув пальцем в полукруглую линию, сказал Остап. Это гора. Вот это, похоже, дозорная поляна.