Неоправданная ставка

Проводив взглядом своего визави, крючконосый сделал глоток вина и очень скоро покинул таверну.

Вильгельм дождался, пока вельможа выйдет из таверны, и вылез из бочки, разминая затёкшие мышцы. После он вернулся в дом аббата и стал размышлять над тем, что ему удалось узнать. Тайна была страшной: от рук наёмных убийц должен был погибнуть сам король.

Любой другой человек должен был бы пребывать в состоянии шока от услышанного, но Рудберг был рождён, чтобы стать канцлером. Он написал королю письмо, приехал ко дворцу и за солидное вознаграждение вручил послание одному из слуг, приближенных к Его величеству. Письмо было следующего содержания:

«Ваше Величество, я не могу назвать своего имени, но очень прошу Вашей аудиенции. Ваша жизнь в опасности. Отправьте Вашего человека в полночь к большому пруду».

Вильгельм ничуть не сомневался в том, что король назначит аудиенцию, и только от его чутья будет зависеть, как она пройдёт. В назначенный час послышались быстрые шаги, и в свете луны показался невысокий юноша. Королевский посланник привёл Рудберга ко дворцу и, предварительно завязав глаза, повёл тайными коридорами. После получасового перехода повязку сняли с глаз Вильгельма.

Он оказался в большой комнате, освещаемой огнём камина.

– Вы не перестаёте удивлять меня, но при этом пугаете? – поднимаясь с кресла, сказал король. Он подошёл к Рудбергу и приставил острый клинок к горлу. – А не вы ли хотите лишить меня жизни?

–Ваше Величество, Вы знаете мои способности и незаслуженно говорите такие слова человеку, пришедшему спасти вашу жизнь. – спокойно ответил Рудберг.

Король опустил клинок и пригласил пришедшего присесть в кресла, стоящие неподалёку от пылающего камина. Слуга налил в бокалы вино и по приказу короля удалился.

– Ваше Величество! – пристально глядя в глаза королю, начал говорить Рудберг, —волею случая я стал негласным очевидцем заговора против вас…

Вильгельм решил несколько сгустить краски. Возвращаясь после первого свидания с королём, он споткнулся и плечом упал на острую ветвь, торчавшую из земли. Рана была неглубокой, но достаточно кровоточила. На следующий день она вполне сходила за рану от клинка.

– Я после встречи с вами пошел прогуляться по дальним уголкам вашего парка, – продолжал Рудберг, – и случайно услышал приглушённый разговор. Я не из тех людей, которые берутся подслушивать чужие разговоры, я дворянин, но отдалённость данного участка парка и моё острое чутьё заставили меня сделать это.

Затем он подробно рассказал о том, что слышал в саду, и как потом видел передачу денег, забравшись в бочку, но в завершение произнёс:

– Когда я увидел, что они вышли, то бросился следом, переполненный гневом, что кто-то осмелился поднять руку на короля…Я пошёл за тем, который взял деньги, и в одном темном переулке настиг его. Но, к моему сожалению, негодяй почувствовал, что за ним следят, и напал первым. Мне чудом удалось увернуться, и его удар пришёлся в левое плечо. Свой клинок, как Вы помните, я оставил торчать в балке вашей террасы. Я ударил этого человека ногами, он отлетел на некоторое расстояние, но, вместо того, чтобы опять напасть, бросился убегать. Я был ранен и не смог догнать его, прошу Вас простить меня.

Король слушал Рудберга, и было видно, что его обуял ужас от услышанного. Он отпил из бокала и ответил:

– О чём вы говорите, друг мой? Сейчас вас осмотрит мой доктор, я вам стольким обязан. Вы ещё совсем молоды, но ваш поступок вне всякой похвалы. Отныне я хочу видеть вас в своём окружении. Сейчас расскажете всё, о чём поведали мне, моему начальнику охраны.

– Благодарю вас Ваше Величество, – слегка поклонившись, ответил Рудберг, – это большая честь, служить Вам. Могу ли я испросить разрешения лично помочь вашим людям в поимке этих негодяев?

Король вопросительно вскинул брови, и, слегка улыбнувшись, добавил:

– Такое рвение похвально. Когда заговор будет раскрыт, мы подумаем о вашем будущем.

С этой минуты будущий канцлер Рудберг фактически взял бразды управления охраной короля в свои руки. Он сумел отыскать барона Круазье, который, особо не задумываясь, отдал Рудбергу своего заговорщика-кузена. Ещё через пару дней в подвал королевского замка доставили крючконосого вельможу. Последний, тихо подвывая от страха, сидел связанный на голом полу и обливался горючими слезами Из его сбивчивого рассказа выяснилось, что он вознамерился убить короля из-за своей жены, которая последние месяцы часто посещает королевские покои в ночное время, а его сердце каждый раз разрывается от унижения.

Рудберг был немало удивлён услышанным. Крючконосый, проявляя несвойственное мужество, рассказывал заготовленную легенду, не сдавая при этом своих единомышленников, до тех пор пока Рудберг не приказал ввести кузена Круазье. Увидев своего злополучного единомышленника, крючконосый издал длинный гортанный звук и упал в обморок.

Кузена барона Круазье по приговору королевского суда казнили, а крючконосому, по просьбе Рудберга, оставили жизнь. Более того он стал в последующем работать на Рудберга в одном из портовых отделений торгово-судоходной компании. Барон Круазье под страхом разоблачения стал самым преданным соратником будущего канцлера. Рудбергу понадобилось чуть больше полугода, чтобы целиком завоевать доверие короля и влиять на все последующие процессы, происходящие в государстве.

Глава VIII

ЛУИЗА

Майкл, как это часто бывало в последнее время, проснувшись, восстанавливал увиденные события и размышлял. «В том, что это – не сумасшествие, я не сомневаюсь, раз в состоянии рассуждать и принимать адекватные решения. Сон – это фантазия, отдых для мозга. Но то, что мне видится ночью, никак не может быть сном, потому что события развиваются не хаотично, а последовательно, идут своим чередом. Маркиз Лотти о котором упоминал тот рудокоп – герой книги. Надо прочитать книгу до конца и узнать, то же будет дальше. Что будет происходить во сне, если все заранее известно? Может ли сон идти по заданному сценарию? Пока это вопросы без ответов, но когда-нибудь обязательно всё узнает». Он достал схему и вслух произнёс:

– А может быть, ты просто исчерченная бумага, и я по своей наивности думаю, что ты открываешь мне тайны другого мира. Если ты позволишь мне хоть на секунду усомниться, брошу тебя в камин безо всякого сожаления. Майкл достал колоду и скинул первые пять карт. Туз треф.

– Так вот ты кто, туз треф, ты канцлер Рудберг. Или ты король Уильям? Или ты просто нарисованная карта. Карта! – вдруг вспомнил он и вытащил из-под матраса, сложенную вчетверо морскую карту, найденную в книге.

Развернув её, он некоторое время рассматривал надписи, но так и не найдя ответа, засунул карту обратно.

Посидев в раздумьях ещё несколько минут, спрятал свою тайную схему в тайник и начал одеваться.

За действиями брата через замочную скважину наблюдал Рэм, который давно заметил странности в поведении Майкла. Увидев, что Майкл выходит, Рэм быстро спустился на первый этаж и присел у камина.

– Доброе утро, Рэм!

– Привет-привет! А я думал, что, пока отца нет, ты будешь спать до обеда.

– А где он?

– Ещё засветло уехал в город. Кстати, он сказал, чтобы ты съездил на плантацию и посмотрел, как идут дела.

– Насколько я помню, Рэм, это твоя обязанность.

– Сегодня отец дал мне другое поручение, ведь я, в отличие от тебя, встаю с восходом солнца.

– Рэм! Скажи мне, почему ты так злобно относишься ко мне и Эдварду? Ведь мы родные братья. Вчера ты сжёг письмо Эдварда, не дав мне прочитать его. Почему?

– Да потому что Эдвард такой же слюнтяй, как и ты. Выставлял себя главным, пока дом не сжег, а теперь присмирел, указывать перестал. Я и сам не хуже его знаю, куда надо идти и что делать. И письма пишет отцу, потому что боится. Про тебя спрашивает, а про меня хоть бы словом обмолвился. Я давно понял: ни тебе, ни ему я не нужен. Вы всегда шушукались у меня за спиной. И ты ждешь, чтобы я к тебе по-доброму относился?

– Рэм! После пожара Эдвард очень переживал, а ты, вместо того чтобы поддержать его, постоянно издевался над ним, отпускал свои тупые шуточки. Зачем ты при всех называешь его пожарником?

– А ты хотел, чтобы я ему дифирамбы пел? Он семью без крыши над головой оставил.

– На улице ты не остался, спал в тепле и ел вдоволь. Откуда такая ненависть?

– Не надо читать мне мораль, я и без тебя знаю, что хорошо, а что плохо. Тебе пора ехать на плантацию.

– Хоть ты и старше меня на год, Рэм, но сознание у тебя как у десятилетнего ребёнка.

– Давай, умник, делай, что отцом сказано, а мы ещё посмотрим, у кого ума больше.

Майкл вышел из дома и направился на конюшню. Ветерок в предвкушении лакомства и прогулки кивал головой, бил копытом и пофыркивал. Майкл всегда угощал жеребца пшеничным хлебом и кусочками сахара. Накинув хомут и затянув ремни, Майкл выехал за ворота дома и легонько встряхнул вожжи. Ветерок, понимающе махнув гривой, начал, прихрамывая, разгоняться. Юноша гордился небольшой двуколкой, которую смастерил вместе с отцом. Сделанная из тонких металлических прутьев, коляска была относительно лёгкой. Сиденья они набили конским волосом и обтянули чёрной кожей. Выехав из городка, Майкл пустил Ветерка в галоп и вскоре был на плантации, где его приезду немало удивились.

– Что-то случилось? – спросил его старший из работников, по имени Вилли,.

– Рэм сказал, что отец велел мне сегодня быть здесь, – ответил Майкл.

– Твой брат, верно, разыграл тебя. Я сказал мистеру Эпштейну, что здесь пока всё идёт, как положено, и помощи не требуется, – рассмеявшись, произнёс Вилли. – Но на таком скакуне одно удовольствие прокатиться.

– Да, мой Ветерок – лучший конь во всей округе, – похлопывая коня по шее, довольно ответил юноша. – Если во мне нет никакой нужды, я, пожалуй, поеду. Всего доброго, мистер Вилли.

– Счастливой дороги, Майкл.