Неоправданная ставка

– Как мне благодарить вас, доктор Морти?

– Это мой долг, молодой человек, и лучшая благодарность – добрые отзывы моих пациентов. Содержание в клинике потребует некоторых расходов, каких – будет ясно после его выздоровления.

– Любая сумма мне по силам, доктор.

– В таком случае позвоните через неделю, а нам пора ехать в клинику. Вашему брату необходимо срочно ввести лекарства, чтобы приостановить помутнение рассудка. Если мой диагноз подтвердится, мы легко выведем его из кризиса.

– Доктор Морти, позвольте мне поехать с вами?

– Сейчас ваше присутствие будет мешать, пограничное состояние требует абсолютного покоя и отсутствия раздражающих факторов. Лицо родного человека может вызвать определённые эмоции и навредить больному. Приезжайте через неделю.

– Забыл вам сказать, доктор: у него с собой была вот эта схема, и, насколько я знаю, он составлял её больше двух лет. Может, разгадка его состояния заключена здесь?

– Это очень важно, поверьте мне. В схеме, возможно, и находится ключ к разгадке, но его знает только тот, кто писал. Когда вашему брату станет лучше, я обязательно ему ее передам.

Эдвард проводил взглядом машину, увозившую брата. Он сел на скамейку и опустил голову. «Майкл, как же я, твой старший брат, не смог тебя уберечь?» – глаза наполнились слезами, и окружающий мир растворился в солёных каплях, стекавших по щекам.

Эдвард думал не о деньгах, которые потерял. Последнее время он постоянно думал о Майкле, и чувство тревоги, посетившее его в банке, оказалось оправданным. Майкл стоял на краю пропасти, а он мог его удержать: стоило только настоять, поговорить – брат понял бы его.

Как звонко звенел колокольчик, висящий в дверях казино. Он радостно встречает играющих и так же радостно провожает проигравших, этот зловещий колокольчик.

Мысли Эдварда прервала подбежавшая плачущая девушка:

– Мистер Эпштейн, мистер Эпштейн! – она ещё громче заплакала и говорить уже не могла.

Эдвард принёс ей воды, и девушка немного успокоилась:

– Я не хотела. Поверьте мне, я не знала, что так получится.

– Объясните же мне, в чём дело.

– Я услышала, как вы сказали доктору, что вы его старший брат. Должна сказать вам это, я должна сказать. Майкл собрался играть в казино, а я хорошо знаю человека, у которого было всё, но в один день это всё перекочевало в кассу казино. Он был так же уверен в своей победе, как и Майкл. Ваш брат дал мне деньги, которые я носила в сумочке, но, когда я увидела, какая ставка на столе, я убежала. Такие деньги проигрывать нельзя. Я хотела вернуться, когда Майкл успокоится, и не думала, что он так серьёзно воспримет мой уход. Вот его деньги, – девушка опять зарыдала.

В небе раздались раскаты грома, и пошёл сильный дождь.

– Я поеду в клинику и буду с Майклом, пока он не поправится, – всхлипывала девушка.

– Боюсь, вам не разрешат находиться рядом с ним.

– В этой клинике работает моя тётя, и я смогу там устроиться.

– Вы хорошая девушка, Каролина, и не обвиняйте себя в неудаче Майкла. Это моя вина. Сейчас мне необходимо уехать, но через неделю я вернусь. Если вам что-нибудь понадобится, позвоните вот по этому номеру.

Эдвард написал на клочке бумаги номер телефона мастерской и передал Каролине.

Когда девушка ушла, Эдвард ещё долго сидел на лавочке у казино и, только когда начало смеркаться, поехал в свою мастерскую.

Глава XVII

ПЕРВЫЕ ШАГИ ЭДВАРДА

С тяжёлым сердцем Эдвард возвращался в облюбованный городок, находящийся в ста пятидесяти километрах от родного дома. Он давно решил для себя, что не станет претендовать на управление родительским капиталом, поэтому планировал потратить деньги таким образом, чтобы начать свое дело не напоказ отцу, а для дальнейшей жизни вдали от него. Со своим другом Джорджем, они посетили местного архитектора, которому заказали проект будущей станции с большим боксом для технического обслуживания машин, после чего выкупили участок земли на окраине города. За относительно небольшую цену друзья приобрели подержанный грузовичок и, наняв бригаду строителей, начали неспешное строительство. Через два месяца стройка была завершена, и Эдвард поехал за оборудованием, в портовый городок, где и встретился с Майклом. Всё было спланировано, и после установки оборудования мастерская могла бы начать работать, но сейчас он был растерян, мысли путались, на сердце камнем лежало произошедшее. Что теперь делать? Что будет с Майклом? Сможет ли он выздороветь или до конца дней останется в том состоянии, в котором сейчас находился в клинике? Как он мог допустить такое, если изначально, с первого дня их свободной жизни, чувствовал, какой-то подвох судьбы, ожидающий брата?

Эдвард несколько раз перебрал накладные на оборудование для мастерской, и убедившись в полном соответствии, немного успокоился. Два мощных подъёмных механизма, и несколько станков разного назначения, были заказаны в судовой компании, и прибыли точно в срок. Ещё до встречи с братом, Эдвард получил в порту оборудование и перегрузив его на автомобили транспортной компании, отправил до места назначения, где доставку поджидал Джордж.

Дорога шла через пшеничные поля, пересыпаемые золотыми волнами лёгкого ветерка. Завораживающие покачивания налитых колосков, манило его с детства, потому Эдвард свернул на обочину, остановил машину, и зашёл в океан колышущейся нивы. Несколько минут он наслаждался знакомым запахом, как вдруг над головой пролетел небольшой самолёт.

Эдвард провожал его взглядом до тех пор, пока самолёт не опустился на поле, подпрыгивая на ухабах, а через несколько метров встав на крыло, перевернулся вверх колёсами. Юноша побежал к месту падения, понимая, что должен помочь пилоту. Когда он наконец добежал до места падения, и бросился к кабине, пилот без признаков жизни висел на страховочных ремнях. Когда Эдвард начал пролезать сквозь искорёженную дверь самолёта, пилот открыл глаза, и что-то тихо прошептал. В ту же минуту из моторного отсека показались языки пламени.

Эпштеин попытался отстегнуть ремни, но замки не поддавались, тогда он вытащив из кармана перочинный нож начал резать. Освободив пострадавшего от ремней, Эдвард взвалил его на себя, и стал протискиваться через дверной проём. Как только ему удалось вытащить пострадавшего и положить на землю, огонь охватил кабину самолёта. Положение ухудшалось ещё и тем, что вокруг стояла сухая пшеница, и на раздумья времени не было. Эдвард, подхватил раненого под руки, и что есть сил потащил его к краю поля. Весил пилот не меньше ста килограммов, и уже через пятьдесят метров юноша окончательно выбился из сил. До края поля оставалось еще не меньше ста метров, но самое страшное заключалось в том, что огонь перекинулся на сухую пшеницу, и пожар набирал силу с бешеной скоростью.

– Брось меня и беги, а то сгоришь заживо… Я уже пожил, а ты ещё молодой… Беги отсюда, я сказал… – простонал лётчик и потерял сознание.

Эдвард подлез под неподвижное тело, и встал на четвереньки, после чего с большим трудом, но всё же сумел подняться на ноги, и не взирая на неподъёмную ношу, побежал к краю поля. Решение пришло в голову молниеносно, и он развернувшись побежал в сторону выгорающего участка. Огня здесь уже не было, но от земли поднимался сильный дымный жар, от которого першило в горле. На не сгибающихся, налитых свинцом ногах, Эдвард зашел в центр выгорающего участка и опустив раненого на землю упал рядом. Там куда он минуту назад собирался бежать, бушевал пожар. Подул сильный ветер и огонь изменив направление стал пожирать участок по правую руку спасительного островка. Языки пламени обдали своих пленников, но не причинили особого вреда только потому, что пшеница уже выгорела, и пожар потерял свою силу. По небу раскатились раскаты грома, и пошёл сильный ливень. Эпштеин с ужасом подумал, что могло произойти, не сориентируйся он вовремя, бежать на этот выгоревший пятак, но первой была мысль «бежать к машине». «Небо видело пожар, но почему пролилось сильным дождём, когда он уже закончился? Это что, запоздавшее чудо, или какое-то испытание? – думал Эдвард подставляя лицо крупным каплям, – наверное грузовичёк тоже сгорел. Я же его к самым колоскам поставил, думал пусть и работяга с ними молча поговорит».

Поднявшись с земли, юноша к неимоверному счастью обнаружил свой грузовичёк целым и невредимым, по всей видимости огонь до него не добрался.

– Я сейчас, – больше самому себе, нежели лежавшему без сознания пилоту, сказал Эдвард, и пошатываясь поплёлся в сторону машины. Пожар прошёл стороной, лишь покрыв гарью фары машины, будь он чуть сильнее, полбака горючего разорвало бы грузовик на две половины. После дождя поле превратилось в вязкую грязь, и Эпштеин с трудом подъехал к остающемуся без сознания человеку. Расстелив брезент Эдвард поднял пилота и уложил в кузов, подоткнув края брезента под тело, чтобы меньше шатало.

В маленьком городке, что находился в нескольких километрах от места происшествия нашелся человек готовый осмотреть пострадавшего.

Пожилой джентльмен, после непродолжительного осмотра, попросил Эдварда помочь ему перенести лётчика в дом, после чего сделал тому укол и спросил юношу:

– Это ваш родственник?

– Нет доктор, я не родственник. Мы встретились совершенно случайно. Вы возможно ещё знаете, о том, что по соседству сгорела пшеница, но я тому очевидец.

Я остановился у края поля, когда в самый центр ударила молния, и начался пожар.

– Вы храбрый юноша, и ваш отец должен гордиться вами молодой человек.

Мне приятно слышать, как вы защищаете незнакомого вам человека, предварительно вытащив его из-под огня. Эти пшеничные поля принадлежат человеку на которого я работаю, а чуть больше получаса назад, с нашей пожарной вышки передали сообщение о падении в поле одномоторного самолёта, и команда умчалась туда. Но про молнию вы хорошо придумали, – рассмеялся доктор, – вы достойный человек, простите не знаю вашего имени.

– Эдвард Эпштеин, – отрекомендовался молодой человек.

– Вы пока отдохните, господин Эпштеин, а я займусь вашим другом

Эдвард расположился в плетёном кресле и от перенесённых потрясений впал в лёгкое забытье. «Что происходит? В начале Майкл, теперь этот несчастный? Что будет следующим? Теперь нет абсолютной уверенности, что и груз дойдёт до места. Мне надо позвонить» .

– У меня есть хороший кофе. Не выпить ли нам по чашечке? – поинтересовался вернувшийся доктор.

– Вы знаете, доктор, я не пью кофе. Отец не разрешал нам. Говорил, что это вредно, и я привык пить чай. Я могу позвонить от вас?

– Да конечно, телефон в другой комнате, – разрешил доктор.

После нескольких продолжительных гудков, послышался щелчок, и Эдвард услышал голос Джорджа.

– Эд ты где пропал? Я уже разгрузил всё оборудование, и жду тебя. Давай быстрее, мне не терпится начать монтаж.