Александра

Ледяной поток усиливался, сильнее окутывая парня, хотя Саша не целовала его. Более того, она делала робкие шаги назад, изредка спотыкаясь, отходя от Артема. Но он не замечал этого. Его руки все еще сжимали некий фантом девушки, впитывая в себя жуткий холод.

Саша молчала и не моргая смотрела на застывшего Артема. Рядом с ней появилась черная тень животного. Тень собаки, хотя самой ее видно не было.

– Здравствуй, друг мой, – прошептала Саша, делая очередной шаг назад, наблюдая как в руках Артема разрасталась ледяная глыба, что было дико для человеческого понимания: лето было в разгаре.

– Не знаю. Рано ты пришел. Нет пока решения, как поступить с ним. – Девушка перевела взгляд на тень животного. И вот только вместо темного пятна, размазанного, растушеванного по асфальту уже стояло что-то вроде черной собаки. – С одной стороны, его душа не столь меркантильна и эгоистична, как у большинства других. А с другой, – Саша замолчала и нахмурилась, вновь окинув взглядом Артема, ласкающего ледяную фигуру, невзирая на растущую покалывающую в отмороженных руках боль, – в нем нет правды. Совсем. Он бы не задумываясь повернулся ко мне спиной в любой бедственной ситуации, что не отличает его от всех остальных.

Животное понимающе смотрело на девушку, вылавливая каждое сказанное бездушным голосом слово, внимая им.

Ледяная фигура уже по пояс охватила Артема, поглощая его тело в себя, по крупинкам вытаскивая из него жизнь. Он даже не понимал этого! В его реальности все двигалось по-другому. Он обнимал девушку с самой красивой фигурой. Он целовал губы, задевая кривые зубы, но меньше всего думая об этом. Девушка отвечала на его поцелуи, сжимая тонкими пальцами его еще юношеские, неокрепшие плечи, притягивая парня к себе, словно вот-вот проглотит его, как черная материя, эфир. В его реальности не было ничего похожего на суровый холод, сковывающий тело. Ничего.

– Да, – Саша кивнула, – рано ты здесь. Я отпущу его. Пока что. Он все равно заберет то, что хочет. И я помогу ему. Ему придется держать ответ за своих предков. А ты, – Саша повернулась к непонятно откуда появившейся черной птице, сидящей на спинке уличной лавки, – не спускай с него глаз. Скоро все случится.

Птица покорно повернула голову на бок, быстро моргнув, на секунду-другую закрыв черный глаз-бусинку белой пленкой…

4

Преподаватель анатомии изучал класс, стараясь не задерживаться ни на одном лице в аудитории, хотя подсознательно он хотел смотреть на черноволосую девушку, сидящую в ряду около стены на четвертой парте. Его взгляд снова и снова возвращался к ней, беглый, встревоженный, но все же смотрящий на нее. Все чаще он задумывался о том, что аноним, строчащий ему смс-сообщения уже который месяц, это и есть Саша Аблебина. У него не было ни доказательств, ни гипотетических аргументов, почему это может быть именно она, но он нутром чувствовал, что это Саша. На подсознательном уровне он верил в это. Ему хотелось, чтобы это была Саша. Он покраснел и тут же отвел прочь взгляд от девушки, отгоняя странные назойливые мысли, вспоминая вопросы, которые он обсуждал по смс с анонимом и, единственное, что пришло ему на ум, что не дай бог, это окажется Саша. Ведь порой, спьяну он писал страшные вещи, перечитывая которые с утра, повергали его в легкий шок. Вообще считая себя в целом интеллигентным человеком, все-таки подсознательно он понимал, что его интеллигенция сильно зависит от уровня опьянения. Каких ужасов он только не предлагал сделать анониму! И как же он радовался по утрам, что аноним благоразумен и всего лишь отвечал на смс, а не рвался исполнять его прихоти, особенно в отношении сексуальных предпочтений. В какой-то момент он даже перестал спрашивать себя, кто же скрывается под “неизвестным номером”, который в контактах он обозначил как “Светик”.

Сколько раз он сам себе грозил больше не отвечать на эти сообщения и все равно, несмотря на мучительные попытки проигнорировать, пальцы неспешно набирали буквы на стареньком кнопочном телефоне, тихонько попискивая кнопками, подсвечивая затхлым зеленоватым светом экран. Что он хотел от этого межличностного и странного общения, он скорее всего сам не знал, да и не пытался понять. Эти смс были. Просто были и Николай Анатольевич с этим соглашался.

Вот в какой-то момент он поймал себя на мысли, что ему не просто кажется, а процент его уверенности растет с каждым разом все выше, что Саша стоит за этими сообщениями, от того ему было стыдно смотреть ей в глаза. Хотя очень хотелось. Ее черные глазища будто притягивали его.

Артем, раньше частенько сидевший рядом с Сашей в этот раз предпочел сидеть отдельно за той партой, за которой они когда-то сидели с Кириллом. Почему-то в последнее время он все чаще вспоминал своего друга, который так явственно помешался на Александре, обвиняя ее во всех ведьмовских грехах. Клеветал ли он? Были ли его обвинения беспочвенны или доля правда в них присутствовала? А может и не доля вовсе? Именно сегодня ему усиленно захотелось думать о Кирилле и Саше и о том, что могло случиться между ними и случилось ли. На него навалилась несвойственная ему депрессия. Казалось бы, вот эта странная девушка была недавно в его объятиях, вот он обнимал ее, делал то, что так давно хотел сделать и как только он получил это, на него напали странные мысли, без причины. Без основания. Без почвы. Все ведь было хорошо. Все было прекрасно, а потом БАХ! И далекое чувство затесалось глубоко внутри, искривлённой лживой, детской, тупой и алюминиевой необъяснимостью, которая копает, рвет изнутри, словно пытается прорваться наружу, причиняя муки, невозможные, невыносимые, томительные, изнуряющие. Душа и сердце мучаются, а причин нет! Нет! Ведь он только обнял. Всего лишь обнял! Какая бы казалось незначительность. Именно поэтому он вспомнил Кирилла. Ведь он тоже, прежде чем отправиться на тот свет, помешался на Саше. Может теперь Артема ждет та же самая участь? Может теперь ему нужно бояться за свою дальнейшую жизнь? Судьбу?

Артем провел взглядом по Саше и ничего нового! Вот она сидит, такая же каменная, как и обычно. Руки бледные и, наверняка, холодные как вырубленный антарктический лед, безжизненно сложенные на столе, лишь только пальцы такие же не живые, ледяные, к которым он привык, монотонно поглаживают уголки тетради. Ее чернющий взгляд застыл на преподавателе анатомии. И это была не новость: на предметах анатомии, патанатомии и физиологии Саша всегда смотрела на анатома. Всегда. На вопрос зачем она это делает – ответа не было. Был, конечно, как и обычно завуалированный, странный, совсем непонятный, на который Артём не обратил внимания. Сама она не двигалась, сидела как будто парализованная, словно у нее никогда и не было возможности двигаться. Черная кофта, туго обтягивающая водолазка, воротник которой так нравственно и эстетично обтягивал собой ее тонкую шею. Сколько раз в неделю она надевает ее? Она хоть стирать успевает ее? Или это необязательно ввиду ее природной холодности и соответственно отсутствия пота?

Взгляд Артема скользнул ниже. Зачем? Что он ожидал там увидеть? Те же самые черные джинсы с высокой талией, прикрытые сверху водолазкой? Сколько же раз он уже видел эти вещи? И почему Саша всегда на парах, где преподает анатом, снимает халат и говорит своим безразличным голосом, что забыла форму дома, или испачкала ее, или некие животные имели тонны вседозволенности, нагадив на нее или еще много-много иных отговорок и причин, благодаря которым Саша могла находиться на уроке самого строгого препода без формы без каких-либо последствий. А на ногах всегда красовалась уличная обувь, обильно увешенная комьями грязи вместо подобающей студентам медицинского колледжа сменки. И каждый раз Николай Анатольевич безрезультатно пытался заставить Сашу убраться после пары. Она оставалась, но никогда не бралась ни за веник, ни за совок. Ничего нового. И все равно девушка в глазах парня выглядела обворожительно и приковывала к себе внимание.

Артем перевел взгляд на препода по анатомии. Странный какой-то: взгляд бегает по лицам студентов, что вовсе не свойственно всегда рассудительному преподавателю. Несмотря на блуждающий взгляд Николая Анатольевича, Артем заметил, что взгляд преподавателя очень старался зацепиться на черноволосой девушке, но что-то словно отдергивало его.

Звонок прозвенел как сигнал радиационной опасности и Артем, внезапно растерявший шквал спутанных, бесформенных мыслей, схватил рюкзак со стула, учебники бессмысленно лежавшие на столе вместе с тетрадями и поспешил покинуть кабинет. Этому же примеру последовала вся группа.

Да, Николая Анатольевича любили все, он был преподаватель от бога, но даже любимого предмета иногда может быть слишком много, настолько, что хотелось освободиться. И совсем непонятно как, Саша и Николай Анатольевич остались вдвоем в пустом кабинете. Девушка не спешила уходить. Она нарочно медленно собирала вещи, не отрывая заинтересованного взгляда от преподавателя. Он же в свою очередь делал вид, что не замечает замешкавшейся студентки, заполнял журнал, откровенно обводя уже написанные буквы.

– Тело человека не настолько уникально, – услышал он тихий, провокационный голосок.

– Почему же? – он демонстративно сложил руки на столе, наконец, отложив опостылевший журнал в сторону.

– Очень часто обычные вещи люди стараются сделать уникальными. Зачем? – Саша оперлась на первую парту перед преподавателем, сложив руки на груди, не сводя с него черного взгляда.

– Уникальность не определяется людьми, Саша.

– А кем же?

– Природой. Все, что создает природа – уникально.

– А кто создает природу?

– Это не ко мне вопрос. К Наталье Федоровне и философии, – пожал он плечами в ответ.

– Значит либо все уникальное, либо вопрос к философии. Понятно. – Саша взяла рюкзак и направилась к дверям. – Скажите, смс, которые Вы получаете, Вы считаете уникальными или философскими? – девушка бросила улыбку мужчине и вышла из аудитории. Николай Анатольевич вздрогнул и даже подскочил на стуле, едва не побежав за ней.

Вечером того же дня Саша прогуливалась по лесу рядом с поселком в сопровождении большой черной птицы и черной собаки. Позади нее шел Слава, преследуя сестру от дома. Он до конца не понимал, зачем следит за ней и что хочет узнать, но интуиция настойчиво шептала ему следовать за Сашей.

– Я никому не мщу, – прошептала девушка, прикасаясь к стволу дерева, – я даю то, что они заслужили. И заслужили еще тогда. Но я, восхваленный и заваленный почестями и дарами, не мог заметить этого тогда. Я был слепым, а сейчас я прозрел. Пески Египта улеглись, дары смертных канули в Лету, вместе с их верой и глаза мои прозрели. Слава! – Саша остановилась и резко обернулась. В 15 метрах от нее молодой человек еле успел шмыгнуть за ближайшее дерево. – Ну что ж ты прячешься? – улыбнулась девушка и медленно, словно гадюка, скользящая по траве, направилась к Славе.

– Я гулял. Никак не ожидал встретить тебя в лесу, – бегло защебетал он, отводя глаза от пронзительного взгляда девушки.

– Просто гулял, хм… – Саша чуть склонила голову на бок и прищурила глаза. – Ты следил за мной. Зачем?

– Да ты что! – возмутился Слава, покачивая головой, – зачем мне следить за тобой?

– Об этом я и спрашиваю. Что ты хочешь узнать?

– Саш, ты что? – отпирался Слава, – не говори ерунды.

Девушка ничего не отвечала, лишь изучала испуганное и взволнованное лицо брата. Как странно! Вот оно, уникальное творение природы, стоит перед ней и усиленно, но плохо скрывает заметную дрожь.

– Я внушаю тебе страх? – спросила Саша. Слава рассмеялся в ответ, но тут же его лицо стало серьезным и от лживого смежа не осталось и следа.

– Ты моя сестра. Младшая. Как ты можешь внушать мне страх? Я люблю тебя.

Саша провела рукой около лица брата, и он застыл как каменная статуя. Долгое время она неотрывно смотрела на его лицо, в его глаза, хранящие застывший ужас и страх. Ее рука дрогнула и поднялась вверх, замерев на уровне груди мужчины. Одно движение и это тело, полное сил и жизни, бездыханно рухнет на землю. Саша улыбнулась, опустила руку и отвела взгляд.

– Иди домой, Слав, – ответила она, отворачиваясь. Мужчина безмолвно смотрел на девушку, когда внезапно что-то кольнуло в глазах. Не в силах стерпеть боль, да и от неожиданности Слава тер глаза, жмурясь, пытаясь проморгаться, чтобы с нахлынувшими слезами ушло то, что попало в глаза.

– Что с тобой? – услышал он голос сестры, наполненный тревогой, и тут его пробрал холод страха и ужаса. Тревога в голосе Саши была настолько сильно и неприкрыто наиграна, девушка не просто не пыталась хотя бы прикинуться, что обеспокоена внезапным недугом брата, а наоборот, демонстрировала свою прекрасную осведомленность в том, что происходит с братом. Боль улеглась, Слава открыл глаза. Тьма. Он все еще окружен непроглядной тьмой. Его рука боязливо медленно ощупывала пространство перед собой.

– Саша? – позвал он осипшим от страха голосом, ища рукой тактильных ощущений.

– Я здесь, – услышал он еще больше безразличный голос. – Что с тобой? Что болит?

Ни грамма интереса. Ни грамма волнения не было в голосе сестры. Издевка и насмешка.

– Я ничего не вижу, – прошептал Слава, безнадёжно ощупывая вокруг себя пространство. – Что-то с глазами. Что-то попало в них.

– Дай я посмотрю, – девушка дотронулась до его руки ледяными пальцами. Слава вздрогнул и хотел было отдернуть руку, но не смог. Хватка девушки была столь сильной, что даже на мгновение ему показалось, что это вовсе и не Саша держит его за руку.

– Нет, не стоит, – запротестовал он, будучи уже не на шутку встревоженным до чертиков. – Все нормально. Правда. – Он моргал все быстрее, пытаясь продемонстрировать зрячесть, не видя при этом вообще ничего.

– Неужели? – снова этот безразличный голос, издающий лживую обеспокоенность. – Ты ничего не видишь.

– Да, но это пройдет. Просто что-то попало в глаза. Пройдет. Не переживай.

Брат с сестрой вернулись домой. Прошел час. Другой. Третий. Время тикало громко и все быстрее и быстрее, но Слава так ничего и не видел. Зрение просто не возвращалось к нему, постепенно убивая надежду на то, что “еще полчасика и все восстановится, все будет нормально”.

Слава сидел в своей комнате на кровати в полной темноте как физической, так искусственной, даже не осознавая этого. Внезапно он услышал, что кто-то вошел в комнату. Он тут же собрался, выпрямил спину, выпятил грудь и повернул голову на звук.