Александра

– Что это такое? – встревожился Слава, еще интенсивнее приступил к поискам своей трости, безрезультатно щупая воздух, лавку и все, что попадалось ему под руку.

– Посиди тут, – Саша смотрела на тщетные попытки брата найти трость, которую она так издевательски крутила в руках, – я пойду посмотрю, что там такое.

Девушка открыла дверь. Перед домом собралась большая часть жителей поселка. Женщины, мужчины, старики и бабки. Их лица искажали гнев, злость, обида и самый настоящий страх. Они все что-то кричали, каждый на свой лад. Услышать и понять каждого было невозможно из-за чудовищного громкого гула, который они вместе создавали. Но общую суть собрания Саша без особого труда уловила. Все эти люди пришли обвинять ее в колдовстве. Постоянно были слышны крики, выскакивающие от тех, то от других «ведьма», «колдунья», «дьяволица». Саша отчетливо услышала и несколько предложений о том, что все эти люди хотели сделать с девушкой. Кто-то предлагал четвертовать, кто-то пошел по старинке, крича об инквизиции и о том, что Сашу надо просто сжечь. Кто-то оказался милосерднее и предлагал изгнать девушку и ее семью из поселка.

– Вы пришли в мой дом даже не подготовив и не согласовав все свои идеи? – удивилась девушка. Она говорила тихо, и толпа замолкла, чтобы услышать ее.

– Мы пришли высказать свое недовольство! – крикнул один из толпы.

– Вы пришли ко мне сами не зная с чем, – Саша впилась в говорящего глазами.

– Не смотри ей в глаза, Толик. Не смотри, говорю! – зашептала рядом с ним стоящая женщина, – эта ведьма околдует тебя!

– Скоро к тебе придет полиция! – крикнул другой мужик, – в лесу нашли трупы троих и один из них, Серега, сын Ильи Ивановича, подполковника! Четвертого выловили в реке! А баба Нина видела, как ты садилась к ним в машину. Ты убила их всех!!! – кричал он, а толпа подхватывала каждое сказанное слово.

– Где же ваши вилы? – прошептала Саша, осматриваясь и запоминая каждое лицо в толпе. – Ну что ж, – сказала она чуть громче, – пусть приходит!

– И ты единственная, кто выжил! Ведьма! – крикнула женщина. – У тебя больше не получится ускользать от правосудия. Если полиция бессильна, мы сами с тобой разберёмся! Ты больше не будешь жить в нашем поселке! Убирайся отсюда, исчадье ада!

Саша улыбнулась, глядя женщине прямо в глаза, и кивнула, словно в знак согласия. Затем она медленно развернулась и закрыла дверь перед толпой. За забором снова послышались угрозы и крики, но девушка больше не слушала их. А толпа перепуганных и озлобленных людей, занятая порицаниями, обвинениями и угрозами, не заметила, как позади них рысцой бегала тень большой собаки или волка.

– Что там такое, Саш? – обеспокоенно спросил Слава. – О каких трупах они говорят и почему пришли сюда?

– Просто о трупах, – Саша зевнула, – и пришли они сюда за возмездием. Они получат его.

– Саша, – дрожащим голосом сказал Слава, дальше перейдя на шепот, – ты не можешь перебить весь поселок.

– Я не могу, – Саша подсунула под руку брата трость, – а возмездие может. Не обращай внимания. Людская молва всегда считалась и до сих пор считается чуть ли не гласом господним. Самая сильная, живучая и самая беспочвенная молва – это людская. И люди прям смакуют ее, облизывая жирные пальцы, вытирая жир с губ и подбородков, передают друг другу надкусанные слова, объеденные на половину предложения, теряя и искажая смысл. Мне надо в Москву. – Саша пошла в дом.

Хорошо, что Слава не мог видеть ту небывалую, невозможную злость на лице сестры. Какие-либо эмоции вообще редко посещали девушку, особенно в плане мимических изменений. Слава бы точно удивился, глядя на то, как изменились ее глаза, как поджались и без того тонкие губы, как брови опустились грозными линиями над глазами, как носик демонстративно пропускал через себя воздух, злобно и нервно вдыхая и выдыхая. Слава бы удивился от того, с какой силой сжаты ее тонки хрупкие пальцы, как выпирают кости фаланг, как кожа практически трещит на них от натяжения.

Николай Анатольевич сидел в полуразвалившемся кресле, уже изрядно выпивший, когда услышал короткий, но резкий звонок в дверь.

– Кого черт притащил? – буркнул он, встав с кресла, пытаясь найти тапок, но так и не найдя, отправился в коридор открыть дверь.

– Аблебина! Ты что тут делаешь? – удивился преподаватель, на какое-то мгновение слега даже отрезвев. И даже это мгновение показалось ему просто галлюцинацией.

– Здравствуйте, Николай Анатольевич, – Саша улыбнулась, – я была недалеко, знаю, что Вы тут живете, вот решила зайти. – Девушка демонстративно повертела в руках бутылку 0,5 хорошего коньяка. Николай Анатольевич тут же уставился на бутылку. Несмотря на то, что он был алкоголиком и порой сам осознавал этот факт, в хорошем алкоголе он разбирался. То, что Саша держала в руках, было хорошим алкоголем.

– Заходи, – кивнул он и сделал шаг в сторону, пропуская девушку в коридор. Саша вошла в квартиру. Николай Анатольевич окинул взглядом лестничную клетку и закрыл дверь. – Что ты здесь делаешь? – прошипел он, схватив девушку за плечо. – Меня уволят к черту, если узнают, что ко мне шляются студентки с коньяком!

– А как они узнают? – улыбнулась девушка, протягивая коньяк преподавателю.

– Как-как… – передразнил он ее, – одно твое слово в курилке…

– Я не курю.

– Значит в столовой! – прикрикнул он.

– Со мной никто не общается, Вы же знаете. – Саша посмотрела ему в глаза. Тут Николай Анатольевич замолчал и замер. Этот взгляд! Сколько сотен раз он ловил на себе этот взгляд на лекциях? На семинарах! И каждый раз он не знал, куда от него деться. К счастью в классе он всегда находил, куда себя деть, скрываясь от этих чернющих глаз, но сейчас, стоя в своем тесном, скудно обставленном, практически пустом, с дранными обоями коридоре, Николай Анатольевич не знал, куда посмотреть, чтобы больше не чувствовать на себе этот взгляд, отвлечь себя от него.

– Чай? Кофе? – вздохнув, спросил он, кивая на обувь, намекая на то, что девушка может раздеться.

– Коньяка, – Саша быстро скинула кеды и снова уставилась на мужчину.

– Ты точно подставить меня хочешь, – прошептал он и пошел на кухню, – пошли! – крикнул он Саше. Она улыбнулась и неспешно последовала за преподавателем.

Николай Анатольевич достал две чистые стопки, звучно поставил их на стол, чуть ли не рывком снес крышку бутылки и налил темно-коричневый жидкости.

– Давай! – он схватился за стопку и кивнул девушке на вторую. Саша приподняла уголок губ и поднесла стопку ко рту. Николай Анатольевич не стал говорить никаких тостов, залпом опустошил стопку. Чуть поморщился и уставился в окно, чувствуя, как горячий напиток разливается по горлу, стремительно бежит вниз, в желудок. Он был рад вкусному напитку, но присутствие студентки в его квартире один-на-один с ним, ему совсем не нравилось.

– Ну? – вопросительно посмотрел он на девушку, как только она осушила свой стакан, – все? Пойдешь? – ему не терпелось, чтобы Саша скорее ушла, дабы не накликать на него беду. Сколько уже историй он знает о том, чем заканчивались подобные отношения между студентками и преподавателями. Ничем хорошим. А ему, в его возрасте, не хватало только работу потерять без права восстановления. А что он умеет в этой жизни? Ничего! Он может только преподавать будущим медикам.

– Но, – Саша пожала плечами и осмотрелась, – я никуда не спешу.

– Что ж такое! – обреченно вздохнул анатом и налил коньяк в пустые стопки.

– Вы можете быть спокойны, – девушка улыбнулась и близко-близко подошла к мужчине, – никто ничего не узнает. Я Вам обещаю.

– Что ты хочешь от меня? – он вновь смотрел в ее глаза, не в силах противостоять самому себе.

– Я хочу… – Саша замолчала и чуть улыбнулась, сделав еще один маленький шаг к мужичине, – я хочу Вас, – томно прошептала она, положив ладонь на его грудь.

– Ты что с ума сошла?! – изумился Николай Анатольевич, быстро убирая ее руки от себя, бегло посматривая в окно. Хоть он и жил на 7 этаже, ему все равно казалось, что сейчас за ним сейчас наблюдает весь мир, что все знают о студентке в его квартире и о том, что она несет.

– И Вы хотите меня, – Саша осторожно дотронулась до его рук. – Я знаю это. Вы знаете это.

– Тебе сверстников мало? – Николай Анатольевич пытался собрать в себе всю строгость и притвориться чрезвычайно серьезным, чтобы спугнуть девушку.

– Выпейте, – Саша кивнула на наполненные стопки.

– Что? – удивленно переспросил мужчина.

– Ну выпейте же! – Саша показала на коньяк. Мужчина безоговорочно схватил стопку и залпом осушил ее. – Мне не нужны сверстники, – Саша улыбнулась, сделав маленький глоток, – я предпочитаю мужчин постарше и с богатым опытом.

– И тебе не стыдно такое говорить? – еще больше изумился преподаватель.

– Нет, ведь Вам известно, о чем я говорю.

– Мне противно это слушать! – Николай Анатольевич все еще старался держать строгость на лице.

– Неправда, – девушка вновь дотронулась до него. В этот раз он не стал отталкивать ее руки, лишь безропотно наблюдал как ее худые, костлявые пальцы небрежено скребутся по его груди, расстегивая пуговицы домашней рубашки, покрытой пятнами не то алкогольными, не то жирными. Мужчина лишь молча задернул штору, пряча свое окно и происходящее за ним от каких-либо любопытных глаз.

– Как давно у Вас не было женщины? – шепотом спросила девушка, скинув с мужчины рубашку, прикасаясь губами к его груди. Он вздрогнул. Ее губы были такими холодными! К его телу словно льдом прикасались. Мурашки пробежались по рукам и ногам, застыв на некоторое время.

– Что? – переспросил он, не зная зачем.

– Вы же еще помните, что такое женщина и как с ней надо обращаться? – Саша стянула с себя кофту, оставшись в одном бюстгалтере и пока еще в штанах. – Вы преподаватель анатомии и уж точно помните и знаете, как устроена репродуктивная система, не так ли? – она прикоснулась губами к его губам и мужчина содрогаясь от холода, исходящего от девушки, обхватил ее талию руками, крепко прижимая к себе. Он не мог не сделать этого, глядя на невозможно притягательную фигуру молоденькой девушки. Он и не догадывался, насколько хорошо девушка, постоянно видя ее в одежде, скрываясь за партой…