Таёжная повесть

Поражаясь собственной наглости и стараясь смотреть ей в глаза, он сделал улыбку до ушей, чем вызвал такую же реакцию у девушки.

– Да вот, повывелись мужички, – произнесла девушка и звонко рассмеялась, обнажив ряд великолепных белоснежных зубов.

– Наш папка с нами не живет, – ляпнула девочка и состроила Мишке рожицу. Он тут же ответил ей тем же, превратившись на секунду в Бармалея. Девочке понравилась игра, и она тут же обернулась дикой кошкой и выпустила когти.

– Красивая у вас дочка. Я думал, такие только на картинках бывают.

– А откуда вы знаете, что это моя дочка?

– Ну как? – развел Мишка свободной рукой и тут же, что-то вспомнив, закатился приглушенным смехом, от которого выступили слезы.

– Отчего вы так смеетесь? – Она достала платок и без всякого смущения вытерла ему глаза.

– Извините, – с трудом подавил свой смех Мишка. – А кто скажет, что это ваш сын? – И его прорвало с еще большей силой.

Тут рассмеялась и она, отвернув от зевак свое лицо. Девочка крутилась рядом и успела пару раз повиснуть на его свободной руке, как на качелях.

– Катя! Как тебе не стыдно.

– А чего он дразнится?

– Вы уж извините. Ей только дай повод прицепиться, – попыталась оправдать поведение дочери женщина. – Но с незнакомыми она вообще-то поскромнее, вы на нее сильно действуете.

– Как? Положительно или …?

– Пока не знаю. Катька, отцепись!

Село растянулось вдоль берега реки на добрых три километра, и жителям приходилось изрядно бить ноги. Пока они шли, Михаил не один раз поменял руку, стараясь быть как можно ближе к своей попутчице.

– Нагрузились вы основательно. К зиме готовитесь? – тянул разговор Михаил, поражаясь своему косноязычию.

Выручала Катька. Она была своеобразным связующим звеном, и все разговоры сводились к ней.

– Ванька-охламон. Сказала же ему не убегать, сидеть дома. Как же, – оправдывалась молодая женщина, – дождешься от вас, мужиков, помощи.

От услышанного Мишка изменился в лице, хотя старался держаться безучастным, мол, его это не касается.

– Ванька – это мой старший братик, – хвастливо влезла Катька, будто сообразила, что необходимо пояснение к сказанному.

– А тебя не просят влезать в разговор. Не видишь, старшие разговаривают!

Катька предусмотрительно отскочила в сторону и, болтая во все стороны руками и ногами, словно они были привязаны нитками, стала кривляться.

– Кочерга, – передразнил ее Мишка. Она действительно походила на кочергу, на своих длинных и тонких ногах. Идти спокойно она, как видно, не умела. На замечание матери она останавливалась на какой-то миг, делала обиженное лицо, при этом глаза становились еще больше. Потом появлялась улыбка, в ней тут же просыпался чертенок, и она срывалась с места, как ужаленная пчелой.

– Ничего не пойму, – тихо сама себе произнесла девушка, пожимая плечами. – Я ее не узнаю.

Мишка довольно улыбался. Из соседнего проулка выбежал мальчишка лет девяти, такой же светловолосый и с такими же голубыми глазами и правильными чертами лица. Мишку поразило сходство детей. Увидя незнакомого мужчину, паренек поздоровался и пристроился к матери, ожидая взбучку.

– Вот вам деньги, сбегайте, купите себе конфет.

Рты у обоих раскрылись, на лицах застыл немой восторг и удивление. Мать немного отвернулась, чтобы скрыть улыбку.

– Управы на них нет, – словно оправдывалась она, понимая, что на нее смотрит всё село. Она сконфузилась и стала поправлять волосы. – А мы уже пришли. Вот мой дом. – Она остановилась и посмотрела на Мишку.

– Так быстро?.. – Он огляделся и поставил на землю сумку, разминая затекшую ладонь.

– В дом не приглашаю, как говориться, не убрано. Большое вам спасибо за помощь.

Мишка растерялся. Ему совсем не хотелось уходить, но причин, чтобы остаться, он не видел. Он набрал в легкие воздуха и медленно выдохнул, осматривая округу, словно был чем-то серьезно озабочен. Солнце уже садилось за рекой, на китайской стороне, высвечивая маленькие морщинки в уголках ее голубых глаз. Он остановил свой взгляд на реке. По середине реки, почти по зеркальной поверхности, медленно шла джонка. Он еще раз вздохнул.

– А давайте встретимся. Сегодня вечером, – выпалил он, в очередной раз тяжело вздыхая. Слова поразили его еще больше, чем девушку.

Она звонко рассмеялась, лукаво посмотрев на своего провожатого.

– Вот это мужчина! Не успел познакомиться, а уже приглашает на свидание. Браво!

Мишка тоже рассмеялся.

– А вдруг я замужем? – Она задорно подбоченилась, выставив вперед колено.

Ему показалось, что он тысячу лет знает эту девушку. Он развел руками.

– Но ведь ваш папка с вами не живет. – Рука так и застыла в пространстве, словно довершая предложение.

– Вот Катька, болтушка. Длинный язык. Кочерга! – Она рассмеялась.

– Михаил, – протянул он руку. – Можно просто Миша, – он улыбнулся.

– А я знаю, – она крепко пожала его руку. Ему не хотелось так сразу выпускать ее маленькую, но сильную ладонь.

– Так как же вас? – Он застыл в немом вопросе.

– От рождения Марина.

Имя девушки вызвало в его памяти бурю эмоций, он вдруг задумался. Образовалась неловкая пауза.

– Что случилось?

– Да так. Ничего особенного. Имя у вас красивое, редкое.

– Так что ты там говорил насчет свидания? – легко перешла она на «ты». – Значит, в парке. Где лавочки вкопаны? На одной там еще «Миша» вырезано.

Челюсть у Михаила отвисла еще больше. Он закивал головой.

– Вы знаете… А я, наверное, не смогу. Сами видите, дом, дети. – Она легко взяла сумку и так же легко прошла за калитку двухквартирного дома, отстроенного лет пять назад. Зайдя на крыльцо, обернулась и уже без улыбки коротко попрощалась. Мишка уловил грустные нотки в ее голосе. Маленькая досада засела где-то внутри. Ему вдруг стало неловко перед самим собой. «Размечтался, – костерил он себя в глубине души. – С корабля на бал захотел». Он поправил на плече рюкзак и вразвалочку, немного согнув руки в локтях, пошагал в сторону дома, где жили его старики.

Когда он оказывался в Никольском весной, его всегда поражали сады. Старинное село преображалось, превращаясь в белоснежную страну. Было одним удовольствием бродить по старым улицам, среди распустившихся и покрытых белыми цветами яблонь и груш. От деревьев шел дурманящий аромат, и он дышал этим ароматом полной грудью. В такие минуты он забывал о проблемах и неудачах, весна наполняла его светом, исходившим от этих волшебных деревьев, и хотелось просто жить.