Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах. 1801–1917

. В 1771–1774 годах на территории Молдавии чеканились так называемые пары — монеты с вензелем Екатерины II и российским гербом

. Как и талеры, эти денежные знаки предназначались для закупки продовольствия для русских войск на завоеванных землях и для компенсации дефицита монеты при избытке ассигнаций. Вместе с тем присутствовавшая на парах российская государственная символика должна была обозначать установление власти российского монарха

.

В некоторых случаях политические и идеологические мотивы выпуска специальных монет для завоеванных территорий и окраин преобладали над финансовыми целями эмиссии. Так, функционировавший в Феодосии монетный двор в 1787 году чеканил так называемую «таврическую» медную и серебряную монету, аналогичную российским деньгам, причем на серебряной монете под вензелем Екатерины II была помещена надпись: «Царица Херсониса Таврического»

. Эти монеты должны были символизировать окончательное присоединение Крыма к России. Однако, как и в случаях с прусской и молдавской монетами, выпуск новых денежных знаков изначально рассматривался как временная мера.

Выпуск монет «чрезвычайных обстоятельств» не означал, что правительство отказывалось от идеи ввести русские денежные знаки на присоединенных территориях. В некоторых случаях распространение рубля на окраинах было невыгодным и просто невозможным. В Лифляндии с 1710 года формально было введено обращение русских денег, но реально денежное обращение оставалось преимущественно шведским. Русские же деньги усиленно вывозились за границу для переплавки. Поэтому в 1756 году Монетная канцелярия предпочла «прекратить обращение в этих провинциях» русской монеты с тем, чтобы русские деньги не могли поступать в Лифляндию и лифляндские – в Россию

. В 1756–1757 годах для обращения в Лифляндии и Эстляндии были выпущены специальные монеты – ливонезы. Временно допускалось хождение нескольких видов иностранных монет – польских, шведских, прусских и т. д., а также российских денег. Чеканка ливонезов была остановлена через год после ее начала (из-за военных действий), количество поступивших в обращение новых монет было чрезвычайно мало, и иностранные монеты продолжали довольно долго циркулировать в денежном обращении этих провинций

. Прием иностранных денег в империи неоднократно запрещался (в 1810, 1814 годах и в дальнейшем), но окончательно хождение прусских и других монет в Лифляндии было прекращено только после решения, принятого в 1846 году.

Аналогичные трудности сопровождали и введение рубля в Закавказье. Первоначально правительство отказалось от распространения российских денег в регионе. С 1804 года на Тифлисском монетном дворе чеканилась особая монета, предназначенная для Закавказья: серебряные абазы и медные пули. По желанию Александра I, на монетах не было «ничего русского»: номинал обозначался на грузинском языке, отсутствовала российская государственная символика

. Однако чеканка грузинской монеты оказалась очень дорогой: уже в 1806 году целесообразность существования монетного двора в Тифлисе была поставлена под сомнение. Из-за убыточности производства с 1811 года был прекращен выпуск медной монеты. Попытка введения ассигнаций в крае в 1810 году окончилась неудачей: Закавказье было ориентировано на торговлю с Турцией и Персией, и в торговом обмене с этими государствами использовались лишь серебряные и золотые монеты.

В 1822 году Государственный совет принял решение об уничтожении Тифлисского монетного двора и высылке монеты в Грузию из России, но это решение не было утверждено Александром I. В 1832 году монетный двор был все-таки упразднен. Однако введения российских денег и запрета на хождение «азиатских» монет – денежных знаков бывших ханств – не последовало. Предложение барона Г.В. Розена 1836 года об обмене всех денег, кроме тех, которые были отчеканены при российском правлении, не было одобрено министром финансов Е.Ф. Канкриным. По мнению министра, провести эту операцию было невозможно. «Азиатские» монеты были распространены не только в Закавказье, но и в Персии и Турции. Для проведения обменной операции как минимум было необходимо устройство множества пробирных палат, для которых не нашлось бы специалистов

.

Канкрин и впоследствии не изменил своей точки зрения. В 1840 году, критикуя предложение П.В. Гана распространить на Закавказье российские деньги, министр финансов заявил, что Россия и так несла большие потери из-за вывоза монеты за границу, а население еще не привыкло к рублям и предпочитало «азиатские» монеты. Привычка населения играла решающую роль и в вопросе о введении русской системы мер и весов. Опыт административной политики на других окраинах доказал, что «одними указами и настояниями нельзя ввести в общее употребление российскую столь удобную и правильную метрическую систему»

. Бесполезно было уповать и на быстрое укоренение русских монет. В 1843 году введение в Закавказье русских денежных знаков, преимущественно ассигнаций, и изъятие из обращения местной монеты было предложено статс-секретарем М.П. Позеном и одобрено Николаем I. Но и на этот раз Канкрину удалось убедить императора в несвоевременности реформы

. Решение о постепенном изъятии из обращения местной монеты и ее обмене на русские деньги было принято лишь в 1853 году, когда пост министра финансов занимал П.Ф. Брок.

Таким образом, Российская империя к середине XIX века не имела однородной и единой системы денежного обращения, не являясь, впрочем, исключением среди других стран. Как мы знаем, исключение разнообразия денежных единиц, выведение из обращения иностранных и региональных денег было достигнуто в большинстве стран Европы лишь к концу столетия.

С начала XIX века Министерство финансов предпринимало попытки ввести в некоторых регионах единообразное денежное обращение, но сталкивалось с сопротивлением населения окраин, которое отдавало предпочтение иностранным деньгам. Так, запрет на хождение турецкой монеты в Бессарабии в 1825 году поставил под угрозу всю местную торговлю, и по требованию купечества области это решение было отменено

. В Туркестане правительству приходилось мириться с обращением «туземной» монеты (на самом деле, бухарских и хивинских денег) до середины 1890-х годов. Прием этих денег в подати и другие государственные платежи был окончательно прекращен лишь в 1895 году

. Но даже на тех территориях, где охотно принимались металлические рубли, практически отсутствовали русские бумажные деньги. В некоторых областях, напротив, правительство отказалось от введения российских денег, заменив рубли особыми монетами, более привычными для населения по номиналу и внешнему виду.

Регулирование денежного обращения и распространение единой валютной зоны на периферийные территории в империях или на территории членов государственных союзов шло рука об руку с развитием банковской системы. Учреждение государственных центральных банков наряду с созданием национальной валюты часто являлось символом обретения национального суверенитета или создания нового государственного единства. С другой стороны, создание системы государственных банков служило одним из важнейших средств финансовой интеграции империй.

Дэвид Гуд, исследовавший процесс экономической интеграции земель Австро-Венгрии после Компромисса 1867 года, выделил два важнейших фактора процесса объединения: железные дороги и создание рынка капитала, связавшего финансовый центр империи – Вену – с очагами развивающейся индустрии на окраинах. Сеть учреждений Австрийского национального банка, насчитывавшая в 1852 году всего 5 филиалов в более развитых западных землях (Прага, Линц, Грац, Брюнн и Троппау) и один филиал в Триесте, в 1864 году состояла уже из 17 единиц. В 1879 году территория империи была разделена на банковские округа, около 30 тыс. кв. км, в каждом из которых осуществлялись операции одного из отделений. С 1887 по 1893 год было создано и новых филиалов, с 1900 по 1907-й – еще 12 и с 1911 по 1913-й – ю. В результате осуществление кредитных операций стало возможно во всех уголках империи, и доля операций, производившихся в территориальных филиалах банка, к началу Первой мировой войны возросла до 65 % по сравнению с 40 % в конце 1870-х годов. Примеру Австрийского национального банка последовали другие крупные кредитные учреждения.

Развитие сети кредитных учреждений сыграло особенно большую роль в усилении экономических связей между Австрией и Венгрией. Австрийские капиталы стали главным источником инвестиций для венгерской экономики, отодвинув на второй план иностранные инвестиции. Если в 1867–1873 годах зарубежные фонды составляли 60 % инвестиций, то в 1900–1913 годах их доля сократилась до 25 %

.

Не менее впечатляюще выглядит рост сети учреждений Банка Османской империи, основанного в 1863 году группой британских и французских финансистов в качестве государственного банка страны. Расширение сети филиалов началось с 1890-х годов. К 1914 году банк открыл 91 филиал на Балканах, в Анатолии, на Кипре, в Сирии, в Египте, в Триполи и Бенгази, а также в Ираке

.

Как и в случае унификации валют, централизация и упорядочение региональных сетей банков в многонациональных государствах требовали известного компромисса сторон. Так, в Германии еще при обсуждении денежной реформы большинство соглашалось с идеей создания нового имперского центрального эмиссионного банка, наделенного монопольным правом регулировать денежное обращение в империи. Главной проблемой для законодателей являлось существование в Берлине Прусского банка, явно доминировавшего в кредитной системе немецких государств. Предстояло либо создать новый банк наряду с Прусским банком (в этом случае новому банку было бы тяжело выдержать конкуренцию, даже при наличии монополии на эмиссию), либо уничтожить Прусский банк (что было бы непрактично – принимая во внимание его авторитет и влияние), или же преобразовать его в центральный, но при условии как бы прерывания его «местной» прусской традиции и переподчинения власти имперского правительства (вместо прусского).

В результате переговоров прусское правительство пошло на уступки и согласилось на ликвидацию дел Прусского банка. Ему были возвращены деньги, вложенные прусской казной при его акционировании, половина резервного капитала и компенсация за отказ от участия в прибылях. Новый банк стал преемником старого Прусского банка: обязательства прусского кредитного учреждения перешли на баланс имперского банка, акционеры Прусского банка обменяли акции на акции нового банка по номиналу, и все служащие получили новые назначения

.

Как показывает в своем исследовании Ю. Наутц, управление единым Австро-Венгерским банком также являлось предметом постоянных национальных разногласий. Организация банка являлась ярким проявлением системы дуализма: представительство национальных групп в управлении банком, участие в принятии решений, раздел прибыли и т. д. – все эти вопросы являлись предметом компромисса двух доминирующих наций. Так же как и в других сферах политики и управления, мадьярское и немецкое доминирование в управлении национальным банком энергично оспаривалось представителями других наций, в частности чешскими националистами

.

В Российской империи государство традиционно играло большую роль в развитии финансовых и экономических институтов. Поэтому отделения Государственного банка чаще всего являлись первыми кредитными учреждениями на окраинах. Госбанк, созданный в 1860 году, унаследовал довольно скромную по масштабам сеть территориальных учреждений Коммерческого банка (7 контор и 4 временных отделения) в городах с наиболее развитой торговлей и промышленностью. В 1870 году Госбанк располагал уже 45 территориальными учреждениями, в 1880-м – 54, в 1890-м – 91, в 1900-м —113, в 1910-м —122 и в 1917-м —191 отделениями и конторами

.

В 1860-1870-х годах сеть региональных банков расширялась в основном за счет создания отделений в крупных губернских городах Европейской России. В Тифлисе отделение Госбанка было учреждено по просьбе наместника в 1866 году. Основание отделения в Ташкенте было отложено до 1875 года из-за отсутствия телеграфа. В других городах окраин отделения появились значительно позже: не хватало денежных средств и квалифицированного персонала (несмотря на то что служащим в отделениях Госбанка Сибири, Закавказья и Туркестана выплачивалось жалованье с 50 %-й надбавкой).

Отсутствие кредитных учреждений, несомненно, сдерживало развитие нефтяной промышленности, хлопководства и торговли. Например, в Эривани – одном из центральных пунктов торговли с Персией – в начале 1890-х годов насчитывалось 568 заводов, но не было ни одного банка. По просьбе местных промышленников отделение Госбанка было открыто в 1893 году

. Промышленники Батума после безуспешных попыток добиться открытия отделения в городе предложили директору Госбанка «оказать материальную помощь» и обязались ежегодно в течение двух лет выделять по три тысячи рублей на наем помещения для банковского отделения, а администрация города пообещала безвозмездно выделить один из лучших участков земли для постройки здания. Батумское отделение было открыто в 1886 году

. К 1900 году в образованных по новому уставу Госбанка 1894 года Кавказском и Среднеазиатском банковских округах функционировало 14 банковских отделений (Владикавказское, Екатеринодарское, Новороссийское, Ставропольское, Бакинское, Батумское, Тифлисское, Эриванское; Асхабадское, Бухарское, Самаркандское, Ташкентское, Кокандское, Семипалатинское)

.

В начале XX века Государственный банк почти утратил положение монополиста на окраинах, уступив место более гибким частным коммерческим банкам, финансировавшим, в частности, «хлопковый бум» в Средней Азии

. В Туркестане к 1914 году учетно-ссудные операции Госбанка в общей сумме таких операций кредитных учреждений Туркестана составляли только 20 %. В 1912 году в регионе существовало 40 филиалов коммерческих банков и 7 – Государственного банка

.

И вместе с тем Закавказье и Туркестан страдали от недостатка кредита, особенно мелкого. На одно учреждение мелкого кредита в Центральном районе приходилось 1580 хозяйств, в Промышленном – 1659, в Польше – 991 хозяйство, в Сибири – 1461, а средняя по империи цифра равнялась 1477. Тогда как в Закавказье это соотношение составляло 2737 хозяйств на одно учреждение, в Туркестане – 2970

. В Туркестане эта проблема стояла особенно остро, так как развивавшееся преимущественно за счет мелких хозяйств хлопководство из-за отсутствия дешевого кредита превращалось в источник обогащения для ростовщиков и посредников. Хлопководы вынуждены были брать кредиты под высокие проценты, отдавая в залог часть своего урожая. В течение нескольких лет местная администрация и представители отрасли пытались добиться создания сети государственных мелких кредитных учреждений, действующих под контролем Государственного банка и Министерства финансов в виде уездных касс. В отличие от уже существовавших подобных учреждений новые кассы должны были обеспечить возможность получения ссуды быстро, без лишних формальностей, под низкие проценты и в достаточном для хозяйств размере, причем сеть новых касс должна была быть достаточно разветвленной, чтобы сделать этот кредит доступным для большинства хлопководов

.

Деятельность отделений Государственного банка и других государственных кредитных учреждений в регионах империи представляет собой отдельный сюжет, заслуживающий особого исследования, и я оставляю эту тему за пределами своей работы. В следующих главах будут рассмотрены некоторые эпизоды процесса создания «рублевой зоны» в Польше и Финляндии, а также связанное с этим процессом создание учреждений Государственного банка в данных регионах.

Выбор двух объектов для этого case study обусловлен, во-первых, тем, что «польский случай», практически не изученный в литературе, чрезвычайно интересен и обильно обеспечен источниками. Особенность «польского случая» состоит в том, что на этой окраине правительство испробовало целый ряд моделей: существование особой региональной денежной системы, ее постепенная русификация через изменение внешнего вида и номинала денег, и наконец, введение русского рубля и кредитных денег и запрет региональной валюты. В осуществлении этой политики проявилось большинство описанных выше тенденций территориальной денежной политики: использование денежных реформ как средства политического и идеологического влияния; экономически мотивированное стремление Министерства финансов ликвидировать обособленность края (для снижения трансакционных издержек, вызванных существованием разных валют); «вертикальная» (термин Э. Хэллинера) интеграция региона в экономическую систему империи.

Вместе с тем Польша представляла собой особенный случай: подверженная европейскому влиянию, она обладала рядом финансовых институтов, значительно более совершенных, чем российские. Так, Польский банк по своей организации существенно превосходил кредитные учреждения империи, но унификация финансовых систем Польши и России привела к его поглощению Государственным банком. Этот процесс тоже будет рассмотрен здесь.

В отличие от мало исследованного «польского случая» денежная политика в Финляндии намного более известна исследователям, в первую очередь благодаря публикации материалов о денежной реформе в начале XX века, работам П.В. фон Винклера, К. Ордина, Б.В. Ананьича и др. Между тем судьбу финляндской валюты необходимо рассмотреть в контексте общего процесса создания рублевого пространства, а также в контексте национальной политики в империи. Это тем более интересно, поскольку история финляндской марки началась тогда, когда прекратил свое существование польский злотый. Началась – чтобы затем едва ли не повторить судьбу польской валюты.

14. Денежная политика России в Царстве Польском

От польского злотого к рублю

После разделов Польши на каждой из ее частей были введены монеты той страны, к которой отошли польские провинции. Соответственно в польских губерниях, отошедших к России, были введены русские монеты и ассигнации. Но, несмотря на появление русских денег, население продолжало вести счет на старые польские деньги. Переход к новым деньгам в польских губерниях России, как, впрочем, и на других западных территориях, был затруднен тем, что польские деньги были основаны на серебряном стандарте и прусской единице веса. В России же серебряный рубль еще не получил статуса основной единицы счета. Поэтому польская система обладала более рациональной организацией, чем российская, страдавшая от избытка бумажных денежных знаков – ассигнаций.