Финансы империи: Деньги и власть в политике России на национальных окраинах. 1801–1917

Различие между распространенной в приобретенных Россией западных областях европейской и российской системой денежного обращения являлось одним из стимулов для проведения денежной реформы в России. В 1810 году М.М. Сперанский в «Плане финансов» аргументировал необходимость введения «счета на серебряный рубль» тем, что это даст возможность «тотчас… запретить и в Лифляндии и в Польше всякий другой счет, и сие есть единый способ присоединить финансовую систему сих провинций к системе российской и изгладить, наконец, ущерб и укоризну, столь давно финансы наши тяготящую»

. Однако окончательный переход на серебряный стандарт денежного обращения был осуществлен в России только в результате денежной реформы 1839–1841 годов.

Разделы польских земель, войны начала XIX столетия, деятельность нескольких сменявших друг друга правительств – эти и другие факторы привели денежное обращение польских земель в состояние хаоса. Помимо разнообразных монет польской и иностранной чеканки с 1810 года в Герцогстве Варшавском обращались выпущенные в Дрездене по декрету саксонского короля беспроцентные ассигнации. Обеспечением выпущенных ассигнаций должны были служить таможенные сборы. К моменту падения правительства Герцогства и установления власти переходного Верховного временного совета в обращении находилось ассигнаций на сумму около 5 млн. злотых. Однако точное количество выпущенных билетов и их отличительные знаки были неизвестны, так как прежнее правительство вывезло из страны и разменный капитал, и документы, содержавшие сведения о выпуске ассигнаций. Между тем ассигнации активно обращались, несмотря на потерю 20 % стоимости. Их дальнейшее хождение могло еще более дестабилизировать денежное обращение, так как отсутствие сведений о правилах выпуска ассигнаций давало полную свободу для выпуска фальшивых денег. Таким образом, обращение этих денежных знаков должно было быть прекращено к моменту определения политической судьбы Герцогства Варшавского.

Российское Министерство финансов установило срок завершения обмена выпущенных в Германии ассигнаций – 1 декабря 1814 года. Министерство надеялось, что с завершением обмена будет положен конец приливу ассигнаций на российские биржи для размена на золото и серебро. Опасаясь негативного воздействия на денежную систему империи, министр финансов Д.А. Гурьев предложил, во-первых, запретить ввоз и вывоз ассигнаций через границу с Германией и, во-вторых, сразу после установления власти российского императора в Польше ввести на новой территории единообразное с империей обращение российских монет и бумажных денег. Настаивая на распространении российской денежной системы в Польше, Гурьев ссылался на пример входящей в состав империи Габсбургов Венгрии, где обращались австрийские деньги

.

19 ноября (1 декабря) 1815 года был издан указ о монетной системе в Царстве Польском – один из первых и важнейших для Польши актов, принятых имперской властью

. Указ сохранил существовавшую в Польше основную денежную единицу – злотый, а также главные принципы польской денежной системы. Вместе с тем он связал монетную систему Царства Польского с монетной системой России, установив постоянный курс злотого к рублю: польский злотый составлял 15 коп. серебром. Монетный двор в Царстве должен был чеканить новые денежные знаки: золотые монеты достоинством 25 и 50 злотых, серебряные – достоинством I, 2 и 5 злотых и разменную монету – биллон: неполновесную серебряную в 5 и 10 грошей и медную в 1 и 3 гроша. В отличие от российской системы, не допускавшей примеси меди в мелкой серебряной монете, организация денежного обращения в Польше предполагала понижение содержания серебра в грошовых монетах, что давало возможность компенсировать связанные с чеканкой денег расходы казны.

Золотые и крупные серебряные монеты чеканились с профилем Александра I на лицевой стороне. На их оборотной стороне изображался двуглавый орел, на груди которого располагался щит с одноглавым орлом – гербом Царства Польского. При составлении проекта указа Александр I первоначально возражал против помещения своего изображения на монете, так как на российских монетах его не было. Но затем решили все же поместить профиль императора, чтобы «польский народ, видя на монетах изображение своего монарха», «привязывался» к нему

. Надписи (титул императора и достоинство монеты) были сделаны на польском языке. Разменная монета чеканилась без портрета царя. С 1818 года на медных и серебряных монетах появилась надпись «из местной меди» и «из местного серебра».

В 1826 году после вступления на престол Николая I наместник подал представление о замене портрета Александра I портретом нового императора. Однако Николай I пожелал «закрепить навсегда» на монетах Польши изображение Александра I, увековечив память о монархе, коему «Польша обязана своим бытием»

. Императорским указом 23 апреля (3 мая) 1826 года была изменена лишь надпись на новом рисунке золотой и серебряной монеты. К титулу Александра I было добавлено «воскреситель Царства Польского», а на другой стороне должен был чеканиться титул Николая I. Штемпель для чеканки разменной монеты остался без изменений

.

Появившаяся с 1815 года новая польская монета по-прежнему являлась не единственным денежным знаком на территории Царства. Указ о монетной системе допускал неограниченное хождение российских монет. Но и новые польские, и российские монеты не могли ликвидировать дефицита денежных знаков, особенно мелкой разменной монеты. Несмотря на неоднократные эмиссии, недостаток денег компенсировался хождением иностранных денежных знаков. В то же время польские деньги быстро распространились и за пределами Царства, особенно в бывших польских губерниях, а также в Прибалтике.

Дело в том, что проблема нехватки денежных знаков и хождения иностранной монеты была характерна почти для всех окраин империи. Появление новых польских денег частично вытеснило иностранные монеты из прибалтийских и западных губерний. Но для России польские деньги представляли собой все же иностранную монету. Кроме того, с точки зрения министра финансов Е.Ф. Канкрина, польская денежная система строилась на «неправильных» основаниях. Примесь меди в серебряном биллоне делала более удобным использование этой монеты, но это же поощряло подделку. Канкрин заявил, что он «не полагает возможным отступить» от принятой в России «правильной монетной системы»

.

Распространение польских денег в западных и прибалтийских губерниях имело большое преимущество: оно частично компенсировало недостаток там денежных знаков. Запрет хождения польских монет существенно затруднил бы денежное обращение в этих областях. Однако Министерство финансов, взяв на себя обязательство обеспечить необходимое количество монеты в бывших польских губерниях, пообещало ввести запрет на обращение польских монет наравне с иностранными

.

В 1827 году вопрос о запрете хождения иностранной монеты, в том числе польского биллона, в пограничных губерниях был внесен на обсуждение Государственного совета. Министерство финансов отстаивало жесткий запрет на хождение иностранных мелких монет, а губернаторы окраинных областей – маркиз Ф.О. Паулуччи, гр. М.С. Воронцов, гр. М.И. Пален, а также Н.Н. Новосильцев утверждали, что обращение иностранного биллона служило почти единственным «средством торгового обращения между местными обывателями» и что все предпринятые ранее меры против хождения иностранных монет оказались безуспешными. Государственный совет, вняв мнению губернаторов, принял решение не вводить запрет на хождение мелких иностранных монет и «допустить или, лучше сказать, терпеть» биллон, но подтвердить запрет на ввоз биллона из-за границы

. Это решение полностью распространялось на польскую монету. Отныне польский биллон получил легальное хождение в западных губерниях, хотя таможни, беспрепятственно пропуская золотые и серебряные 1, 2 и 5-злотовые монеты, не разрешали вывоз из Царства Польского серебряных и медных грошей

.

В 1828 году в денежной системе Царства появились новые денежные знаки – банковские билеты, выпускавшиеся Польским банком. Он не имел прямого отношения к монетному делу, так как польский Монетный двор был подчинен Комиссии финансов и казначейства. Но банк, согласно уставу 1828 года, получил право эмиссии. Билеты Польского банка могли быть в любой момент обменены на монеты, для чего в капитале банка всегда должна была присутствовать сумма в серебряных монетах, равная i/7 части суммы выпущенных билетов. Несмотря на достаточно высокий номинал билетов – 5, ю, 50, юо, 500 и юоо злотых, они получили широкое распространение, в основном благодаря беспрепятственному обмену на звонкую монету. Билеты Польского банка, по сути, выполняли функцию бумажных денег, тем самым существенно облегчая денежное обращение в Царстве.

Таким образом, в 1815–1830 годах в Царстве Польском сложилась новая система денежного обращения, которая соответствовала его автономному статусу в имперской системе и его финансовой самостоятельности того времени. Эта система была только внешне связана с российским денежным обращением. Польская монета постепенно стала вытеснять иностранные и российские денежные знаки, однако сама она рассматривалась российским правительством как монета иностранного происхождения. Дальнейшее финансовое развитие Царства должно было привести к еще большему укреплению польской денежной системы, но этому помешало начавшееся в 1830 году восстание.

Одним из первых решений правительства восставших стало подчинение Монетного двора Польскому банку

. Это было сделано для того, чтобы облегчить осуществляемое банком финансирование военных действий. В распоряжении восставших оказались суммы в звонкой монете, полученные банком по только что заключенному внешнему займу. С марта 1831 года правительство начало чеканку серебряных 2-х и 5-злотовых монет с новым штемпелем и голландских дукатов из золота, поступавшего из-за границы

. Вскоре все ресурсы серебра и золота не только Польского банка и Монетного двора, но и вообще в стране были исчерпаны, а нейтральное прусское правительство отказалось пропускать в Польшу транспорт с оружием и монетой. Восстание фактически оказалось на грани финансового поражения. На заключительной стадии восстания основным платежным средством стали 1-злотовые банковские билеты. И все же, по мнению польского исследователя Владислава Терлецкого, совместная деятельность Польского банка и Монетного двора позволила обеспечить страну достаточным количеством денег, что, однако, не могло предотвратить военное поражение восстания

.

После подавления восстания Временное правление Царства Польского постановлениями 21 ноября (3 декабря) и 18 (30) декабря 1831 года отменило все решения революционного правительства, касавшиеся денежного обращения. Отчеканенные в 1831 году монеты с революционным гербом подлежали изъятию и перечеканке, а Монетный двор должен был перейти в ведение Комиссии финансов и казначейства. Однако по представлению главы Польского банка Й. Любовицкого перевод Монетного двора в ведение Комиссии финансов был отложен на четыре месяца. Причиной отсрочки являлись не очевидные преимущества совместной работы Польского банка и Монетного двора, а угроза падения курса банковских билетов в случае немедленной передачи монетного дела в ведение Комиссии финансов и казначейства

.

Разумеется, политические мотивы решения об изъятии монетного дела из компетенции банка превалировали над финансовыми интересами, хотя банк как эмиссионное правительственное учреждение вполне успешно справился бы с задачей регулирования денежного обращения в стране. В 1833 году глава Комиссии финансов и казначейства Р.Ф. Фурман вновь предложил передать Варшавский монетный двор в управление Польского банка. Он мотивировал это тем, что, несмотря на получаемую от чеканки неполновесной монеты прибыль, Монетный двор не приносил дохода в казну. Деятельность Польского банка по управлению «менницей» могла бы повысить эффективность эмиссии. Однако министр финансов империи Е.Ф. Канкрин ответил очень резким отказом, заявив, что передача монетного дела в ведение банка «вопрос не необходимости, а спекуляции или может быть даже амбиций для повышения собственного веса, своего влияния и своего превосходства над частными спекулянтами»

.

Сохранение монетного дела в ведении Польского банка, то есть фактическое превращение его в главный эмиссионный банк, вовсе не соответствовало новым принципам финансовой политики в Польше. С 1830 года финансовая автономия Царства Польского стала стремительно сокращаться, и одним из первых шагов в направлении финансового инкорпорирования Польши в империю стала реформа денежного обращения. В ноябре 1831 года император поручил министру финансов Канкрину рассмотреть вопрос о введении в Польше русских денег. Канкрин предложил ввести в Царстве Польском русские деньги с польской надписью и «приказать вести счет рублями, а не флоринами»

. В качестве новой русско-польской монеты он предложил серебряные 15-копеечники, равнявшиеся 1 злотому.

Против введения русских денег в Польше выступил глава российской администрации в Царстве, наместник И.Ф. Паскевич. Он считал, что в отличие от вполне возможного введения российской системы мер и весов распространение денежной системы представляло собой трудно осуществимое мероприятие. Дело в том, что помимо монет в Царстве Польском обращалось значительное количество ценных бумаг – билеты Польского банка общей суммой 30 млн. злотых, а также закладные листы Земского кредитного общества, выпущенные под залог недвижимого имущества. «Внезапная перемена» единицы, в которой исчислялось достоинство ценных бумаг, привела бы к путанице в расчетах и вообще парализовала бы денежное обращение.

Но главным аргументом против подобной денежной реформы являлось расстройство собственно денежного обращения в империи. Рубль как «единица, выражающая все ценности», «есть только идеальная единица, которой нет на самом деле». Ассигнационный рубль потерял свою первоначальную стоимость, и привязывать польский злотый к ассигнационному рублю было бессмысленно. С другой стороны, переход на счет серебряными рублями с установлением русско-польской монеты в 1 злотый, равный 15 копейкам, принципиально ничего не изменит, так как счет по-прежнему будет вестись на злотые, а не на рубли

.

В случае же, если правительство решит все же немедленно приступить к осуществлению монетной реформы, то, по мнению наместника, следовало начать с обмена польской монеты на русскую, приостановки выпуска банковских ассигнаций и закладных листов Земского кредитного общества и выпуска ценных бумаг с рублевым номиналом, затем, не ранее 1834 года, ввести счет на рубли в правительственных учреждениях, и с 1835 года – в торговых расчетах. Во всяком случае, было бы бессмысленно вводить русское счетоводство до замены польских монет русскими. Паскевич предложил чеканить в Польше монеты либо только с русскими надписями, либо с польскими, но «с русскими названиями и таким же рисунком клейма, какой существует на русских монетах»

.

Отвергая возражения наместника, Канкрин заявил, что Министерство финансов действительно было намерено сохранить в Царстве Польском в качестве единицы счета польский злотый, но чеканить монеты с двойным номиналом: в рублях (копейках) и злотых. Таким образом, предполагалось выпустить в обращение серебряные монеты: 15 копеек (1 злотый), 5 копеек (1/3 злотого), 10 копеек (2/3 злотого), 30 копеек (2 злотых), 75 копеек (5 злотых) и I рубль (6 2/3 злотых); а также золотые монеты: 20 злотых (1 червонец) и 30 злотых. При этом следовало уничтожить полностью биллон, так как хождение неполновесных монет могло подорвать новую денежную систему. Этих мер было бы достаточно для того, чтобы «достигнуть цели соединения монетарных систем Империи и Царства»

.

Единственную сложность представляла дробность обозначения стоимости монет. Поэтому Министерство финансов решило отказаться от чеканки русско-польской монеты достоинством 1 руб., равнявшейся 6 2/3 злотых. Таким образом, говорить о введении рубля в денежное обращение нет оснований, так как сам рубль чеканить не предполагалось. Из-за дробности многих монет, осложнявшей счет, Николай I принял решение ограничиться чеканкой только 15-копеечной монеты

.

26 мая Канкрин представил императору проекты штемпеля новых монет. На рисунке штемпеля было изображение Александра I, что соответствовало указу Николая I (1826 года) о сохранении «навсегда» портрета «воскресителя Царства Польского». Но, очевидно, чеканка профиля Александра I в новых политических обстоятельствах оказалась неуместной, так как она, во-первых, подчеркивала бы особенность монеты Польши, а во-вторых, напоминала бы о дарованной Александром I автономии. Николай I распорядился заменить портрет императора российским гербом, чеканившимся на русских монетах

. Новый рисунок удовлетворил Николая I, и Санкт-Петербургскому монетному двору было поручено приготовить штемпель 15-копеечника. Когда штемпель был вновь представлен императору, он распорядился сделать «сколько можно… явственнее»

изображение на крыльях двуглавого орла польского герба.

Это перемещение польского герба было одним из важнейших символов изменения политического статуса Царства. Польский одноглавый орел уступил место Георгию Победоносцу на груди имперского двуглавого орла. Ранее чеканка польского герба на груди имперского орла подчеркивала самостоятельность денежной системы (именно так впоследствии финляндский герб изображался на штемпеле финской марки

). После 1833 года польский герб помещался только на крыльях имперского орла наряду с гербами Казанского, Астраханского, Сибирского Царств, Херсонеса Таврического и Великого княжества Финляндского.

Еще одно нововведение на штемпеле монет должно было продемонстрировать изменение отношений между Россией и Польшей: 14 сентября 1832 года при докладе министра финансов о чеканке на Санкт-Петербургском монетном дворе 15-копеечников Николай I потребовал убрать слово «польский» из надписи, обозначавшей номинал монеты в польских злотых

.

15 октября 1832 года последовал императорский указ о введении 15-копеечной монеты в денежное обращение в Царстве Польском

. Монета имела с одной стороны – изображение герба империи, с другой – две надписи: сверху – по-русски («15 копеек»), а внизу – по-польски («1 zioty»). Под польской надписью указывался год, а по окружности – содержание чистого серебра.