Фамильное древо

Я бледно улыбнулась.

Никогда не видела грани между силой духа и самовнушением. Оттого и не любила, когда меня начинали жалеть и оберегать, будто пытаясь убедить, что все плохо и я не справлюсь сама.

Но сообщать об этом Третьему, пожалуй, жестоко – особенно после той оплеухи, которую я нанесла его самооценке сегодня утром.

– Охрана ведь проверяла господина Ривза? – спросила я вместо этого и снова потянула Его Высочество дальше по коридору.

– На настоящий момент проверены все, кто имеет доступ в Ваш дом, – отчитался принц и понятливо продолжил: – Но, признаться, у Ордена больше подозрений вызвала Ваша прачка, нежели художник. Он родом из северных провинций – горы Хлотинг, если мне не изменяет память. Пятый ребенок в довольно неблагополучной семье. Родителей не стало, когда ему было около одиннадцати, – погибли под лавиной на охоте. Старший брат сразу после этого бросил учебу, увез всех в центр провинции и устроился подмастерьем к специалисту по одушевленному оружию, но через год кузница сгорела вместе с ним. Нарушение техники безопасности.

Я с молчаливым сочувствием покачала головой.

– Младшие дети попали в органы опеки, и уже в детском доме у господина Крейга Ривза обнаружился необычайный талант к рисованию, а у его старшей сестры – к магии, – продолжал Его Высочество. – Второй по старшинству ребенок сразу по достижению совершеннолетия отслужил два года по контракту в национальной армии, а затем осел где-то в Лиданге и на настоящий момент профессионально занимается охраной.

– В Лиданге? – невольно напряглась я.

– Да, сестру отправили в Храм после первого же магически спровоцированного взрыва в детском доме, – поджал губы принц. – Господин Ратмир Ривз предпочел быть рядом с ней. Словом, в их семье не обнаружено ничего, вызывающего подозрение, – разве что их история послужила основанием для проверки органов социальной поддержки в Хлотинге. Выяснилось, что детям после смерти родителей не выплачивалось пособие, несмотря на то, что старший не закончил обучение.

Я машинально кивнула.

– К какой области магии тяготеет его сестра?

– К бытовой, – пожал плечами принц. – Дар довольно мощный, но узконаправленный.

– Понятно, – я окончательно разочаровалась в возможности найти основания для подозрений в адрес художника – должно быть, Равновесие отмерило ему вдосталь красоты и таланта, чтобы скомпенсировать тяжелую судьбу, – и спохватилась: – А куда вы ведете меня, Ваше Высочество? Мне казалось, что покои маленькой принцессы остались позади.

– Так и есть, – несколько повеселел он и одарил меня такой шкодной и обаятельной улыбкой, что все мысли о невозможно прекрасном господине Ривзе-младшем напрочь вылетели у меня из головы. Остался только один робкий вывод: кажется, мрачность принца и его сухая речь – это было самое близкое к обещанной «безобразной сцене ревности», что он мог себе позволить. – Я пришел к выводу, что мне нужно удивить Вас достаточно сильно, чтобы выбить из колеи. Лишенная опоры и привычных взглядов, Вы обращаетесь ко мне, а это довольно лестно.

– Сегодня вы удивительно прямолинейны, – усмехнулась я.

Его Высочество беззаботно рассмеялся.

– Пожалуй, Вы слишком давно знаете меня, чтобы я был для Вас недосягаемой мечтой сам по себе, – пояснил он. – С Вами не пройдет ни один фокус из тех, которыми я привык пользоваться. Остается только прямолинейность. Она в моем исполнении Вас тоже шокирует, не так ли?

Из-под угольно-черного мундира с серебряной вышивкой выглянул белоснежный краешек воротника нижней сорочки. Я отвела взгляд.

С ним не пройдет ни один фокус из тех, которыми привыкла пользоваться я. Не новость, но и впрямь выбивает из колеи.

– Меня шокирует уже то, что вы не сознаетесь, куда меня ведете, – призналась я.

Вместо ответа принц снова рассмеялся, отпустил мою руку и начал расшнуровывать мундир прямо на ходу.

– А вот теперь я в панике, – рассеянно прокомментировала я, с усилием заставив себя смотреть в сторону.

– Как раз вовремя, – невозмутимо кивнул Его Высочество и набросил на меня свой мундир, оставшись в плотной белой сорочке и угольно-черных брюках, заправленных в сапоги. – Мы пришли.

Коридор впереди заканчивался тупиком, поэтому я остановилась и наградила его озадаченным (надеюсь, только озадаченным) взглядом. От мундира на моих плечах тонко пахло одеколоном, приглушающим нотки стирального порошка, и совсем чуть-чуть – здоровым, активно двигающимся мужчиной, и от этого запаха, полумрака и близости принца вдруг так ослабели колени, что треклятому художнику со всем его ядовитым обаянием и не снилось.

А Третий, не обращая внимания на мое смятение, прошел вперед и, похоже, потянул за какой-то потайной рычаг: сплошная стена тупика вдруг беззвучно поднялась вверх, и из открывшегося прохода плеснуло прохладным свежим воздухом – и восторженным собачьим лаем.

Мимо проема пронеслась упряжка: два белоснежных пса с такими хитрыми мордами, будто они постоянно над чем-то ухмылялись, – языки набок, хвосты колечком, шерсть развевается, – и низкая открытая коляска на четырех колесах, в которой сидела, вцепившись в поводья, жизнерадостно хохочущая маленькая принцесса в огромном круглом шлеме.

– Если они когда-нибудь затормозят, – как-то неоптимистично сказал Третий, – я познакомлю Вас с Вилкой и Байкой, лучшими ездовыми собаками королевской псарни.

Пустующий внутренний дворик был сплошь застелен каким-то резиново пружинящим покрытием и расчерчен на разноцветные беговые дорожки. Вдали виднелись широкие ворота, похоже, ведущие на псарню. Стоявшая в стороне от них обеспокоенная няня молча поклонилась нам и снова отвернулась – Вилка и Байка заходили на второй круг.

Маленькая принцесса наконец заметила нас и поприветствовала радостным взвизгом, но собаки восприняли его как сигнал поднажать, и вскоре мы видели только задник коляски и удаляющийся шлем. Ее Высочество восторженно смеялась и крепко держала поводья. Останавливаться, похоже, она не собиралась – что такое урок рисования по сравнению с возможностью нестись вслед за пушистой собачьей филеей, в погоне за ветром?

– Это собаки принцессы Кейли? – все-таки осторожно спросила я.

Но сияющие бездумной жизнерадостностью собачьи морды не давали ни малейшего шанса ни ностальгии, ни тоске по покойной жене, и Его Высочество ни на секунду не прекратил ухмыляться – и лицо его в тот момент чем-то неуловимо напоминало выражение физиономий его белоснежных питомцев.

– Байка – ее, – ответил он. – Вон та, в красной шлейке. А Вилка – Мелкой, она младше Байки на год. Есть еще Шапка, Шубка и Шаль – они из другого питомника, ровесники Байки.

– Шапка, Шубка и Шаль? – давясь смехом, переспросила я.

– Ну, – несколько смутился принц, блестящими глазами наблюдая за безоблачно счастливой дочерью, – по документам имена, разумеется, другие, куда длиннее, и включают в себя клички родителей и название питомника. Но они все из помета, названного на букву «Ш», и первое имя созвучно тому, на что псы привыкли откликаться. С ними занималась еще сама Кейли, а она пребывала в твердой уверенности, что собаку нужно называть так, чтобы, споткнувшись об нее в темноте, произнести ее кличку, а не что-нибудь, что попросится на язык вместо нее.

Я не сумела подавить смешок.

– Не хотите прокатиться? – коварно предложил Его Высочество. – У нас есть коляска и для взрослого человека.

Что-то подсказывало, что учебники по этикету вряд ли одобряют поездки в колясках, куда и усесться-то нельзя, не помяв юбку, а уж править собачьей упряжкой – работа каюра, а никак не для леди.

Я неуверенно вцепилась в наброшенный на плечи мундир, покосилась на Его Высочество, по-плебейски прикусив губу – и спустя четверть часа уже неслась по кругу, слыша только радостные собачьи переговоры и свист ветра в ушах, напрочь забыв, где там принц показывал тормоз – да и, признаться, это было последнее, что меня волновало. Впереди почти синхронно подпрыгивал весьма предсказуемый псиный перфоманс, и казалось, что Шапка и Шубка одеты в пушистые белые панталоны, двигающиеся в противофазе собственно с лапами.

Кажется, я хохотала над этим едва ли не громче принцессы и совершенно не хотела останавливаться. Но, когда перфоманс стал подпрыгивать с заметно меньшим энтузиазмом, все-таки сделала над собой усилие и даже вспомнила, как останавливать коляску, не повредив псам.

Его Высочество быстрым шагом подошел и помог мне подняться. А я невольно заметила, что он раскраснелся точно так же, как и маленькая принцесса, и с его лица не сходит улыбка – но совершенно не такая, какую я до сих пор видела у него.

Так улыбалась Ее Высочество – как и все счастливые дети – и, наверное, сама принцесса Кейли, маленькая, хрупкая рыжеволосая женщина, которая всегда и всюду находила повод для веселья.

– Угостите их, – жарко шепнул мне на ухо Третий, сунув в руку собачьи лакомства.

Он говорил очень тихо, но ездовой энтузиазм воспрял немедленно, и на меня уставились две пары самых преданных на свете глаз. Пушистые хвосты истерично заметались из стороны в сторону.

И я, наплевав на платье и манеры, с ответным восторгом тискала псов, за лакомство и внеплановую пробежку готовых простить мне любую фамильярность, чесала охотно подставленные животы и загривки – а маленькая принцесса с крайне важным видом показывала мне, как правильно снять упряжь и расчесать шерсть. Его Высочество орудовал пуходеркой с умением, которому мог позавидовать любой псарь. Его собаки почему-то облизывали с особым тщанием. К концу процедуры Третий был обслюнявлен с ног до головы, а на дорогом покрытии беговой дорожки высились пять гор белоснежной шерсти, размером мало уступающих собственно псам. Няня взирала на нас с уже знакомым выражением ужаса и философского смирения.

– Я вся в шерсти! – с доступным только детям восторгом призналась Мелкая, даже не пытаясь отряхнуться.

– Мы все в шерсти, – согласился Его Высочество, – даже те, кто в вычесывании не участвовал.

Няня мученически молчала. Кажется, слово «шерсть» она уже выучила.

– Госпожа Риана, – перешел на другой язык счастливый отец, – помогите Ее Высочеству подобрать наряд. Вечером прибывает делегация Хеллы, и леди Адриана собиралась взять с собой дочь. Полагаю, у нас в любом случае будет урок магии.

– А порисовать? – мгновенно вскинулась маленькая принцесса, хитро прищурившись. – Мы же должны были закончить картину! Леди Альгринн, полагаю, нужно назначить еще одну встречу?

Я, не выдержав, откровенно расхохоталась.